Палач Демона

– Где был второй охранник? – отмахнулся от него Семенов. Он, Виктор, кажется?

– Да. Он сидел возле стены весь белый и пытался перетянуть ремнем руку. Но у него не получалось. Я помог ему и побежал за подмогой, в особняк.

– Что делал третий напарник, Борис?

– Ничего. У него было разорвано горло, он умер…

– Все ясно, пакуй его, с нами поедет! – скомандовал оперативнику Семенов.

– Вы что?! – возмутился охранник. Я же раненный!

– Сам посуди, – медленно произнес следователь, ты пострадал меньше всех. И внезапно заорал: "Говори, сука, кто твои подельники?! Где они? Кого заказали девушку или парня?! Кто заказчик?" Услышав весь этот поток обвинений, секьюрити только молча покачал головой: "Нет, я здесь не при чем, ты на меня все это не повесишь!"

– Ладно, поехали. Петраков тяжело встал и двинулся к выходу.

– Ты что, Семенов? – удивился майор Овчаров. Не видишь, парень ни при делах! Пусть лучше домой едет, потом пригласишь на допрос.

– Нет, я как дежурный следователь, его и второго тоже, и жениха – всех в отдел доставлю. Ты же потом мне спасибо и скажешь, что в розыск объявлять не нужно. Или потом побегать за ними хочешь? – прищурился Семенов.

– Ну, сам посуди, – не сдавался оперативник, где орудие убийства? И как ты будешь допрашивать жениха, если он, вдруг, головой поехал?

– Орудие убийства спрятал тот или, скорее те, кто устроил всю эту бойню, – уверенно ответил следователь. Поэтому колоть их всех надо по горячке. Потом набегут адвокаты, а в камере советчиков пруд пруди. Сам знаешь.

– Ладно, но вряд ли генерал Артемьев даст тебе своего сына увезти, – возразил Овчаров. Скорее, сам на нарах окажешься.

– Черт с тобой, проследи, куда повезут Михаила Артемьева, – плюнул на пол следователь. Но двоих охранников я все-таки заберу!

И Семенов вышел из полуразрушенного здания, чтобы направить в морг два тела – Светланы и охранника Бориса. Встретив по пути капитана Дупленко, который привел с собой заспанного участкового, следователь поручил им собрать всех присутствующих в особняке Артемьева…

Глава 4

…Константин Маматов лежал в госпитале уже больше двух месяцев. О ранении в голову он уже и думать забыл, но, вот, живот… Несмотря на все усилия докторов, рана не затягивалась!

Самое гадкое, что канал шел прямо в желудок, из которого постоянно сочилась какая-то противная жидкость.

– Желудочный сок это, Константин Евгеньевич, – пояснил хирург Малич.

– Владимир Евграфович, из-за чего это у меня?.. – спросил офицер.

– Видимо, штык занес в раневой канал инфекцию, – ответил врач. Рана загноилась, а так как вы прибыли больше, чем через двое суток, то процесс разошелся не на шутку.

– Когда же она, проклятая, затянется? – имея в виду рану, поинтересовался есаул. Сколько мне тут еще валяться?

– Вы задаете мне эти вопросы уже в двадцатый раз, – развел руками доктор. Ну не знаю я! Все, кажется, уже перепробовали, но ваши ткани не желают регенерировать! Будем лечить дальше…

Но были в жизни Маматова и приятные моменты. Например, когда, он, фланируя по коридорам госпиталя, встречал медсестру Абашеву. Ту самую, которая, можно сказать, выходила его в самые опасные после ранений первые дни. При виде высокого красавца-офицера, с элегантными усами, который неспешно шагал по деревянному полу, картинно опираясь на свою знаменитую кавказскую шашку, девушка краснела и опускала глаза.

Даже самой себе она не желала признаться в том, что влюбилась в Константина Евгеньевича. Он же, давно осознав свои чувства, нарочно искал встреч с Наташей. И почти всегда преподносил ей букетик. Из-за чего почти все цветочные клумбы вокруг госпиталя изрядно поредели.

Потихоньку между молодыми людьми возникли высокие чувства. К середине сентября, обеспокоенный новостями с фронта, Константин Евгеньевич настоял на выписке. И как не упирались доктора, смог своего добиться. Этому немало поспособствовал страшный скандал, причиной которого явилась медсестра Наталья Абашеева.

В один прекрасный осенний день, прогуливаясь по аллейке, Константин Маматов стал невольным свидетелем безобразной сцены.

Сидевший на скамейке штабс-капитан из легкораненых, в ходе милой беседы, неожиданно схватил медсестру Наталью и силой усадил к себе на колени. Невзирая на сопротивление девушки, он попытался поцеловать ее. Есаул, несмотря на рану, вскипел и, подскочив, дал зарвавшемуся штабс-капитану кулаком в зубы.

Тот свалился со скамейки и, схватившись за лицо, заорал, что вызовет есаула на поединок. Константин Евгеньевич, подняв штабс-капитана за шиворот, врезал ему еще раз.

– Для ума! – прорычал есаул, а затем спросил медсестру, все ли с ней хорошо? Девушка лишь молча кивнула головой и быстро убежала прочь.

– Так, где и когда? – поинтересовался есаул у штабс-капитана.

– Сейчас не до того …– пробормотал его противник. Война идет.

– Да, – согласно кивнул Маматов, только, вижу, не для вас любезнейший. Так вызов будет или нет?

– Да пропадите вы пропадом, – ответил штабс-капитан. Я на вас рапорт подам. И таки настрочил кляузу на имя начальника госпиталя. Однако, на стороне есаула оказался весь медицинский персонал. В итоге, пару дней спустя, обиженного штабс-капитана отправили назад, на фронт, в окопы. Впрочем, начальство решило избавиться и от горячего заступника медсестры Абашевой. Как не возмущался по этому поводу Владимир Евграфович, каких только доводов не приводил, как не старался убедить руководство в необходимости дальнейшего лечения Константина Евгеньевича, ничего добиться он не смог.

Накануне отъезда медсестра попросила подружку подменить ее на дежурстве и молодые всю ночь провели вместе. Прощаясь с Натальей, офицер твердо обещал девушке вернуться и, сняв с себя золотой крест старой работы, передал ей. Символ страданий Спасителя был украшен четырьмя крупными изумрудами. Константину Евгеньевичу вручила его мать Мария Васильевна Маматова, когда еще в 14-ом провожала его на войну. Наташа, рыдая, поцеловала своего Костю на прощание и влюбленные расстались.

Впрочем, на деле выписка оказалась переводом в другое медицинское учреждение. Есаула отправили в глубокий тыл, в Калугу. Прибыв в госпиталь № 34 в середине сентября 1916 года, Константин Евгеньевич застрял там больше, чем на год. И все благодаря своей ране. Увидев сопроводительные документы есаула, а, главное, тщательно изучив его ранение, местные эскулапы, можно сказать, взяли офицера в самый настоящий плен. Дело в том, что они надеялись опробовать на нем все известные методики. Кто-то пытался лечить так, кто-то эдак, но толку от этого было самое чуть. Отбиваясь от до смерти надоевших врачей, есаул пытался навести справки о любимой Наташеньке. Но все было тщетно.

Правду сказать, жизнь в тыловой Калуге оказалась довольно таки кипучей. 26 ноября 1916 года там в последний раз состоялось празднование дня Святого Георгия. На параде войск Калужского гарнизона торжественно пронесли знамя прославленного Азовского мушкетерского полка. Эта реликвия была передана на вечное хранение в Свято-Троицкий кафедральный собор Калуги в честь подвига калужанина – унтер-офицера Старичкова. Он 20 ноября 1805 года в сражении при Аустерлице спас знамя Азовского полка. Принимал парад полковник Лучинин.

Кстати, незадолго до этого Константина Евгеньевича догнала награда – Георгиевский крест 3-ей степени. Такой же, но четвертой степени есаул заслужил еще в 1914 году.

Когда начальник гарнизона полковник Лучинин вручал Маматову награду, Константин Евгеньевич взмолился отпустить его на фронт.

– С сентября здесь лежу, ваше превосходительство! – взмолился он. Отправьте меня к моим казакам!Полковник, подозвав начальника госпиталя, спросил его, почему есаула так долго держат на излечении. Выслушав, удивленно вскинул брови: "Ну, голубчик вы наш! Как вы живы то остались, с такими то ранами!На фронт не пущу! И не думайте!" Тогда есаул попросил полковника помочь в поисках медсестры Натальи Абашевой.

Тот пообещал. Но шли дни, тянулись недели и месяцы, а вестей о ней все не было…

В конце января 1917 года начальник гарнизона появился в госпитале и приказал привести к нему есаула Маматова.

– Как здоровье ваше? – поинтересовался он.

– Спасибо, господин полковник, в норме, – ответил Константин Евгеньевич.

– Какое там, в норме! – возмутился главный врач. Свищ то не затягивается.

– Наверное, ругаете меня, последними словами? – тихо спросил есаула полковник Лучинин. Обещал де, старый хрыч, а не выполнил! Так? Но я ей-Богу не виноват! Отправил множество писем по инстанциям и лишь вчера пришел ответ. Узнал я, где ваша Наталья, – начальник гарнизона сделал эффектную паузу.

– Где?! – с нетерпением воскликнул есаул.

– Девушка в Севастополе, – ответил полковник.

И набросился на врачей: "Что вы даже свищ какой-то вылечить не можете?! Такого орла к койке привязали! Завтра же собрать комиссию и решать – на фронт или комиссовать вчистую!"

Однако, главный врач проявил хитрость. Он уже долгое время надеялся засветиться в медицинском сообществе. А тут такой прекрасный шанс! Свищ дает возможность воочию увидеть, как функционирует человеческий желудок! Как, когда и в каких количествах выделяется желудочный сок! Это же готовый научный труд и признание коллег!