Люди Игу

И только иногда, в жалобах на свою жизнь подружкам, исторгая свое недовольство во вне, делясь накопленным внутренним напряжением, на секунды, на мгновения, приходило чувство некоторого облегчения внутри, умиротворение и примирение со своей несчастной судьбой.

Тишина квартиры накатила вдруг, испугала своей простотой. Ирка побежала в свою комнату, прибавила звук телевизора. Пусть говорят, пусть гадости. Мир, судя по новостям, уже давно сошел с ума и это уже не ее личный ад, а состояние всего человечества. Громче, громче звук. Она не одна в этом аду.

Схватив телефон – набрала Софу.

Софа. Софа чувствовала себя в этой жизни более чем уверенно. Молодец- говорила она себе. Какая же я молодец. Кручусь. Верчусь. Как белка в колесе. Из такой нищеты выбралась. Вот уже к сорока пяти и все есть. Квартира большая для всей семьи, еще одна. Детям на будущее, дача, машины, путешествия. Ну и что что кредиты, долги. Кручусь. Верчусь – хвалила себя Софа. Перехватить до получки, отдать часть, график платежей, потом аванс. Уж лучше так, чем сидеть на жизнь ныть, как вон Ирка. Подруга позвонила утром, как всегда, отвлекла от дел, разжалобила своим нытьем. Разговоры с ней всегда приносили какое-то облегчение внутри. Слушая Иркино нытье, Софа расслаблялась, все больше утверждалась в мысли, что по сравнению с Иркой она более успешна, удачлива. Умна. Внутри расправлялась туго закрученная пружина, что держала в вечном напряжении, заставляла двигаться, делать что-то. Деньги. Софа давно поняла, что без денег ты ничто, червь, немощь. Поэтому старалась, лезла наверх, цеплялась за любую возможность заработать. Клала на это все свои силы и время. Главное – ничего не бояться, говорила она себе, не понимая, что именно страх нищеты гнал ее вперед, гнал вертеться и крутиться. И вот она уже содержит всю семью, ее доходы сильно превосходят доходы мужа, и вот она уже состоялась как личность. Только что же так тошно бывает иногда?

Накрывает чувство пустоты внутри. Скребет, обрушивается внезапно, превращая ее идеальный мир в плохо намалеванную картину. Все вокруг становится в один миг нелепым, искусственным, раздражает потерей значимости всех ее достижений.

И вот она уже срывается на детей, кричит на мужа, пытаясь выплеснуть свое раздражение внутри, вернуть в этот мир всю внутреннюю горечь, что накопилась и не приносит радости. Деньги перестают радовать, перестают радовать собственные достижения, поездки, впечатления, покупки. Вся радость становится мгновенной, внешней, лишь на мгновение озаряя потухший взгляд, разглаживая морщины, заставляя улыбаться. Но все это лишь снаружи. Внутри все та же сосущая пустота. С возрастом все рассыпалось куда-то, растерялось. Как бусинки осыпаются с порванной нити, со звоном, разбегаясь в разные стороны, так и Софа теряла понемножку, что – то важное внутри, ценное. Вот Ирка позвонила и стало легче. Кстати, а почему Ирка – подумала Софа. Не Ирина, не Ира. Потом вспомнила, что Олег, Иркин муж, так называл свою жену прилюдно. Ирка-то, Ирка-се. Ирка смущенно смеялась, мялась, как девчонка, не обращая внимания на некоторое снисходительное отношение своего супруга. Как будто вокруг все были взрослые люди и журили ее, как сопливую девчонку. Софа всегда относилась к таким женщинам несколько покровительственно, осознавая свое над ними превосходство, считая себя и умнее и конечно, дальновиднее. С этой позиции было легко поддерживать всех несчастных, что готовы были жаловаться на свою жизнь, раздавать советы, пытаясь «вразумить» и оказать помощь. Но иногда такая игра в великодушную, умную подругу, Софу выматывала. Периодами тоже хотелось поплакаться, побыть слабой, но нельзя. Ее мир не любит слабых людей. Крутись волчок, вертись – говорила она себе. Работа, деньги, долги, дети, грязь в квартире – некогда, готовка – некогда, мужа в магазин, почему я должна забивать голову всякой ерундой? Мысли привычно потоком, рекой текли в голове. В итоге дома не уютно, нет тепла, усталость, хочется бежать, бежать, как из клетки. Из клетки, в которой все завтра, все будет завтра. Завтра займусь детьми, завтра высплюсь, завтра отдохну, уберусь, разберусь со старшим сыном Данькой – совсем отбился от рук, завтра обниму Михалыча – надо провести с ним время, младший, а Софа давно уже не была дома в выходные, оставляя детей на мужа. И это завтра никогда не наступало, потому что ипотека, кредиты, долги, работа, планы. Гонка. Постоянная гонка.

Софа сидела на грязной кухне, пила свой утренний кофе, оглядывая стены. Иногда ей тоже хотелось побыть домашней клушей, как Ирка. Ходить на работу за копейки, намывать полы к приходу мужа с работы, готовить каждый день еду. Но Софе все это претит. В свои выходные она уезжает отдохнуть, скинуть напряжение. Сауна, театр, поездка в другой город – ей все равно. Лишь бы побольше впечатлений, движения, энергии, чтобы заполнить эту пустоту внутри, немного забыться, ослабить пружину, что давит и не дает вздохнуть полной грудью.

Кофе почти остыл. Кинув немытую чашку в раковину, где лежала гора посуды после вчерашнего ужина, Софа пошла включать компьютер. Работа сама себя не сделает. А к приходу детей из школы она просто сварит пельмени или закажет пиццу, как обычно…

Мишка шел домой из школы один, пинал редкие льдинки на расчищенной дорожке под ногами. Ощущал скуку. Машка приболела и без нее дорога домой была нудной и ничем не интересной. Его звали Миша, мальчик из хорошей семьи, учился нормально, ничем не отличался особо от сверстников. Но дома был прозван Михалычем за излишнюю рассудительность и серьезность. Он был очень спокойным ребенком с самого момента своего рождения, любил поразмышлять о жизни и часто выдавал родителям суждения взрослого человека, совсем не по своему возрасту.