Тринадцать подвигов Шишкина

– Нашего ландрасского вепря!

– Каво? – Куйдин посмотрел на Шишкина даже с какой-то жалостью, как смотрят на юродивых.

– Ну вы же сами нашего злодейского кабанчика вепрем обозвали! Вепрь породы ландрас!

– А-а-а…

– Так вот! Наш вепрь – он ведь тоже мужик. И мужик, который во хмелю!

– Погоди-ка, погоди-ка… – Куйдин с долей восхищения вперился в Александра. – Так ты хочешь сказать, что пьяный хряк пошёл… по бабам?!

– Именно!

– Ха-ха-ха! – оглушительный смех потряс крылечко. – Ты каво моя чудишь! У-у-учи-тель! Ха-ха-ха! – Куйдин уже не смеялся, а откровенно ржал, потешаясь над Александром.

– Ни ха-ха, а давай-те проверим! – разозлился Александр. – Это хоть какая-то версия, чем по всей деревне рыскать! И начать предлагаю с ближайших к Сидорихи дворов… Хотя… Если бы он в чей-то двор сунулся, уже бы шуму было! А шума нет. Сейчас, понятно, он где-то спит. А до того, как его сморило, куда позвал его голос плоти? Кстати, а где свинокомплекс располагается?

Куйдин внезапно оборвал смех и посмотрел на красного от злости молодого учителя серьёзно и вдумчиво. Казалось, сейчас он изречёт что-то типа: «Вы абсолютно правы, дружище Ватсон, мы имеем дело не с какой-то бесполой особью, а с матерым самцом, к тому же разгорячённым парами алкоголя!» – «О, дорогой Холмс! Я не устаю удивляться вашей гениальности и вашему дедуктивному методу! Так вы полагаете, что алкоголь окончательно превратил разбойника…»

– …в сексуального маньяка?

– Что? Сексуального маньяка? Вы про что? – раздался за спиной у Александра женский голос. Шишкин и не заметил, что хвост последней своей фразы произнёс вслух и был услышан появившейся на крыльце супругой старшего товарища.

– Скажите, у вас тут телефон есть? – быстро спросил Александр, которому не терпелось проверить свою догадку.

– Есть, у Надежды, на стойке.

– Семён Макарович! – вскричал Шишкин. – Звони! Машину надо! Нельзя медлить! Когда этот хлюст протрезвеет, тогда хрен его знает, куда он нацелится. Звони скорее!!

Перепуганная воплем Шишкина Наталья нырнула обратно в столовую.

– Да-да-да! – дошло, наконец, и до Куйдина. – Самый настоящий маньяк! Конечно, свинокомплекс! Он же от Сидорихи – рукой подать! И ветер оттудова, почитай, завсегда… Запахи-то родные, от свиноматок!

Куйдин кинулся в обеденный зал. Вошедший следом Александр увидел, как Семён Макарович уже яростно накручивает перед носиками перепуганных Натальи и Наденьки эбонитовый диск телефона.

– Серёга! – яростно заорал в трубку Куйдин. – Дуй скорее сюда! Куды-куды! К столовке колхозной! Что? Да сколько можно жрать! Маньяка упустим! Гони, говорю, а не вопросы задавай… мать твою!..

Куйдин был страшен. Женщины на всякий случай переместились за стойку-прилавок.

– Серёга! Время не терпит! Я вас у столовой жду!.. Пулей!!!

Куйдин бухнул трубку на аппарат и, тяжело дыша, опустился на стул, закрывая от возбуждения глаза. Но тут же вскочил и выбежал на улицу. Шишкин вышел следом. И лишь сейчас сообразил, что женщины в столовой вряд ли что поняли, кроме крика о маньяке.

Александр стоял на крыльце и чуть ли не трясся от беззвучного смеха.

Он представил вполне возможный, в силу только что произведённого Куйдиным эмоционального взрыва, радиус разлёта «осколков». И полетят эти слухи-осколки с помощью Наденьки далеко-далёко, по всему селу. Но самым смешным во всём этом будет, если «вепрь» действительно обнаружится на подступах к свинокомплексу. Выступит тогда миленькая Наденька в роли катализатора двойного назначения. И разгадку, считай, подсказала, и кошмарный слух о маньяке по селу запустит. А ведь запустит! Вот такой компот!

А Наденька и вправду уже кричала в трубку подружке, секретарю сельсовета:

– Таньча-а! Таньча! Ты где?

– Ты что, Надька, чокнулась? Ну где я могу быть, если ты мне в сельсовет звонишь? Что орёшь-то? Что у тебя случилось?

– Пока ничего, но может! И не только у меня!!

– Да не ори ты так! Скажи толком.

– Таньча! У нас в селе маньяк бродит! Половой бандит!!

– О-о… Ну я знаю, подруга, что ты на выдумки горазда, а это что-то новенькое!

– Дура ты, Таньча! Вон Семён Куйдин при мне мужиков на поимку поднял!

– Сама ты дура! Мужики с утра кабанчика ловят, который вчера из машины у Командарма нашего сбёг!

– Да знаю я про кабанчика! Не о кабанчике речь. Говорю же тебе, маньяк! Сексуальный!

– Господи… Надька… Да откуда ему у нас взяться? Не майся дурью!

– А вот откуда… – Наденька страшно округлила глаза и, прикрывая губы и микрофон телефонной трубки ладошкой, зашептала:

– Давеча на обед подъехали проезжие какие-то. Портвейн пили. Так один мне конфеты всё совал, а глаза… Таньча-а!.. Завлекущие зыркалки-то! Он ими всю меня общупал, гад!

– Ой, Надька! Да приглянулась, скорее всего, ты ему, раз конфетами угощать взялся! – рассмеялась на том конце провода Татьяна Остапчук.

– Ты почо такая! – обозлилась уже Наденька. – Кабы чего доброго, а то суёт карамельку замурзанную, а сам по мне липким взглядищем шарит и шарит, шарит и шарит! Это вот и наши мужики заметили!

– Какие наши мужики?

– Так я ж тебе и говорю! Как раз тут тоже сидели-обедали Натальин Семён с соседом твоим, учителем-то молоденьким. Так они сразу всполошились, как только эти проезжие из столовой-то подались!

– А как они узнали, что маньяк? Что, на нём написано, что ли, было? – насмешливо спросила Татьяна.

– Да что ж ты за дура-то! – Наденька уже не прикрывала трубку ладошкой, а звонко кричала в мембрану. – Его среди этих учитель, сосед твой, признал! Видимо, в городе его видел! Конешно! А где же ещё! Этот маньяк в городе, значит, уже попадался! И о нём писали! Или эти, как его, объявления с фотками милиция расклеивала! Вот учитель его и узнал!..

– А куда эти проезжие подались? – уже обеспокоенно спросила Татьяна.

– На уазике они были! Вот так ездят по сёлам и деревням и маньячествуют! Ой, Таньча!..

– Чего ещё? – в голосе подруги уже звучал набат тревоги.

– А этих маньяков-то – четверо! Ма-моч-ки!.. Таньча! А твои-то где?

– Как где? Дома… А Колька со всеми с утра кабанчика ловит…

– Звони ребятне! Пусть на все запоры запрутся! Давай! А я своих предупрежу! Да и ты там баб оповести!

Продолжать прослушивать местную телефонную линию смысла нет, и Основной закон нашего государства это запрещает. Но классик, как всегда, был прав. Хотя и писал по другому поводу: «Слух обо мне пройдёт по всей Руси великой…» Разве мог предполагать мгновенно «засвеченный» в Чмарово призрак-маньяк, какой от этого пойдёт слух, в смысле звон-перезвон телефонный? Бабская паника, конечно, вскоре сдуется до следующего раза, но кто во всей этой истории останется крайним?