Человек дейтерия

– Я тоже слушал… Туфта полная. Даже «Дэк энд Даун» лучше.

– Сам ты даун!

– Я про другое, осёл! Там же Скорпы с Пинками, Джим Хендрикс, прочее старьё. Чего там слушать?

– Там рэпус есть.

– Какой рэпус, чего ты гонишь?

– Точняк, есть. Я слышал. Реальный музон.

– Да какой реальный… Полный отстой. Отстойняк!

– Ваще тошниловка! – заблажил Москит. Все снова зареготали, и Гришка засмеялся вместе со всеми. Это он тоже давно подметил: проще и надёжнее ставить на обсуждаемом клеймо. То есть одни копаются да вникают, анализируют что-то, а потом приходит какой-нибудь Москит и заявляет: «Фуфло и отстой!», и все разом соглашаются. Потому что лэйб, потому что проще стирательной резинки. Шлёп – и нет тебя. Что-то вроде клейма невидимости.

– ..Не-е, «Jet» – нормальные пацанчики, – продолжали обсуждать музыкальный рынок одноклассники. Головы в такт кивали, большинство соглашалось.

– Только зря в клёшах.

– Да ладно, тоже нормально…

– А «Nirvana» круче.

– Реально, круче…

– Да вы шизанулись на своей нирване-оборване, – ляпнула расставлявшая на столе посуду Даша. На неё взглянули, как на сумасшедшую.

– Ты чё, Дашук? Баскова перекушала?

Москит картинно выкатил глаза.

– На кого косичкой замахнулась?

Громко фыркнув, Даша подхватила поднос, величаво поплыла из комнаты. На ходу всё же развернула личико, пальнула в ответ:

– Нормально поёт. Получше ваших уродов!

– О-о-о! – взревел изумлённый народ. – Кого это она уродами?!

– В кёрлинг иди поиграй!

– С Басковым…

– Он сядет, штаны лопнут…

– Опасна-а!..

Народ снова заржал. Стадия серьёзности сменилась стадией изгальства. Ребята живо и со смаком взялись перемывать кости всему телевизионному бомонду. Не пропускали практически никого. И слово: «клоун» было самым мягким из определений, каковыми потчевали героев эфира. Гриша на секунду представил себе, что всё это слышат эстрадные звезды, и нервно хихикнул. Вот уж точно кому стало бы тошно. Прямо до обморочной дурноты. Они же там думают, что симпатичнее лемуров с павлинами, а тут, понимаешь, такое надругательство. Даже стало на мгновение их жалко. Будто не за глаза топтали, а наяву.

Костяй снова попытался поставить на видак свои ужасники, но девчонки его попросту оттолкнули. Им давно уже не терпелось потанцевать. Это у всех девок шиз такой. Чуть какой музон, их прямо в дрожь бросает, коленками начинают дрыгать, кистями крутить…

Наконец заиграло что-то бойкое с ударником. Окна тут же прикрыли шторами, и пацаны нехотя потянулись с дивана. Гришка не танцевал, только смотрел. Даже стул свой отставил подальше, чтобы никому не мешать. На Аллку, первую красавицу класса не глядел – страшно было. Зато смотрел на Дашу с Катькой и любовался грациозной Ульяной. Почему-то хорошо было и здорово от созерцания чужого слитного движения, от колыханья локонов и вскинутых рук. И музыка была не такая уж плохая, пусть и понтовая. Зато ударник старался вовсю – так и вколачивал в виски ритм. И было в этом ритме что-то непривычное, по мартышечьи задиристое.

На этот раз зажигала Уля. Нигде никаким танцам никогда не училась, а всё равно выходило клёво. Точно таилось это у неё в крови. У Гришки даже руки вспотели от восторга – так у Ульки здорово получалось! И все эти изгибы с извивами – прямо в змею её превращали. Кажется, и другие это видели. Девчонки пытались ей подражать, – и Катька, и Даша, даже Аллка, но получалось бледно и смешно. Хорошо, хоть сами девчонки этого не понимали.

Грише показалось, что Ульяна взглянула на него с особой благосклонностью – даже подмигнула кокетливо. А может, просто развеселилась, заметив его раскрытый от восхищения рот. И тут же по-цыгански мелко и часто заиграла плечиками – туда-сюда. Как будто специально для Гришки. У него даже дыхание перехватило. Глаза сами вильнули в сторону, он бы отвернулся, да не успел. Кто-то, неслышно подойдя сзади, прикрыл лицо широкими ладонями. Чужие тяжёлые руки настолько испугали Гришу, что он непроизвольно дернул локтем и попал в мягкое. Шуточка не удалась, и подкравшийся сзади шутник скрючился подобием запятой. Ну, а Гриша, оглянувшись, подумал, что лучше ему было бы умереть на месте. Потому что локтем он угодил не кому-нибудь, а самому Лёхе Сомову. Иначе говоря – Лешему. А уж с Лешим не ссорился даже бугай Дон.

– Размажу… – губами протянул Леший и стал потихоньку выпрямляться. Точно Терминатор после выстрелов из помповика.

– Гимадрилыч долбанный… Закопаю…

– Леший ща Крупу убивать будет! – пискнула Танюха.

– Ага, насмерть… – всклокоченный и страшный, Леший шагнул вперёд, но перед ним выскочила Катя.

– Мальчики, не здесь!

– А где, в натуре? – изумился Костяй. – В туалет им, что ли, идти?

– Почему в туалет? Хотите выяснять отношения, пожалуйста, на улицу.

Катька явно метила в начальницы. И голос хорошо поставлен, и фразочки выверенные, отточенные. Даже в грохоте музыки её отлично расслышали и поняли. Криво ухмыльнувшись, Леший кивнул Гришане. На выход, мол, сява…

Одеваться не стали. Конечно, зима, но ведь не сорок градусов. Для короткой дуэли – в самый раз, а в том, что дуэль не затянется, никто не сомневался. Да и не дуэль это была, – самая настоящая расправа. Наказание кокоса, свалившегося на голову бабуина.

Секундантами во двор выкатилось с полдюжины парней. Хотя этим, скорее всего, хотелось просто курнуть. Мать Аллки курить в комнатах не разрешала, вот и пользовались моментом. Ну, а чем закончится то, что и дракой именовать сложно, знали все наперёд.

– Не кексуй, Крупа. Реанимация круглосуточно работает! – хохотнул кто-то из секундантов. – Ребцы, у кого зажигалка?

– Трением давай, неандартал.

– Я тебя самого ща потру…

– Ну? И что мне с ним делать? – Леший оглядел присутствующих, лёгким джебом мазнул Гришаню в челюсть. Зубы парнишки отчетливо клацнули. – Его даже бить скучно.

– Пусть попросит извинения, – хмыкнул Москит. – Кстати, что он сделал-то? Я не видел.

– Он знает, что сделал. – Леший со скукой пнул противника в живот, и Гриша шмякнулся в снег.

– Извини, – просипел он. – Я же не знал.

– Видишь, говорит, что не знал! – заржал Москит.

– Да холодно, блин. Давайте быстрее! – заторопили ребята. Они уже вовсю дымили сигаретками, притаптывали и подпрыгивали на снегу.

– Пачкаться неохота, – Леший сунул руки в карманы. – Костяй, ты говорил фофаны умеешь ставить.

– Ага, круче кручёного.