Маленькие люди

Наконец Тринити-лейн вывела меня на главную площадь.

В центре площади был разбит небольшой сквер, а с западной стороны ее обрамляло не очень большое полукруглое здание, похожее на скобку и украшенное портиками дорического ордера. В одном из портиков мрачные кариатиды держали два длинных балкона с флагом Ирландии и неизвестным мне зелено-желто-синим полотнищем (как оказалось, это был флаг Хоулленда), другой в «углу» имел башенку, увенчанную таким же флагом, а портики на торцах были входами в аппарат президента и канцелярию Хоулленда.

Напротив этого сурового дома располагался, по местным меркам, небоскреб – двенадцатиэтажный современный дом из стекла и бетона, на фасаде которого красовался логотип «Харконен Энтерпрайзес». Своей зубчатой конструкцией он походил на лондонский «Хилтон Метрополь», хотя тут намного органичнее смотрелось бы что-то вроде «Вальдорфа». А так несуразное серо-стеклянное здание вносило явный диссонанс в атмосферу и этой площади, и города в целом. С другой стороны, за сквозным металлическим забором виднелось несколько разновременных трех- и пятиэтажных корпусов, разбросанных среди парковой зелени. И мне совсем не надо было видеть стоявшие у корпусов кареты «Скорой», чтобы понять, что передо мной городская больница.

Между больницей и отелем Тринити-лейн превращалась в довольно симпатичный бульвар, в конце которого виднелось мерцающее под утренними лучами солнца море. В центре площади, посреди сквера, сверкал водными струями фонтан в виде лепрекона, держащего в вытянутых руках изящную вазу, из которой упругие струи, действительно казавшиеся золотыми в лучах солнца, с плеском ниспадали в чашу. Бортики фонтана облюбовали вездесущие голуби.

В городе было непривычно мало машин, а те, что мелькали, были, конечно, в основном малолитражками. Разительным контрастом на этом фоне выступали стоявшие возле «скобки» «Роллс-Ройс Фантом», похожий на катафалк, и хищная акулоподобная BMW. Обе машины радикально-черного цвета. Компанию им составляла парочка «Мерседесов» и несколько так называемых «бюджетных» машин. В целом для главной площади города и страны такое количество автотранспорта было явно недостаточным. Сравнительно небольшая площадь выглядела просторной и пустынной.

Кстати, оказывается, по Тринити-лейн ходили автобусы, такие же, как и во всем остальном Соединенном Королевстве добротные даблдекеры, но только весьма почтенного возраста. На их бортах виднелась реклама, с головой выдававшая их белфастское происхождение. Я знал, что городские линии Белфаста получали от метрополии городской транспорт по принципу «на тебе, боже, что мне не гоже». Выходит, ольстерцы оказались прилежными учениками своих британских учителей и свой собственный автохлам с выгодой сбывали маленькому государству.

Я присел на бортик фонтана и задумался. С одной стороны, Мэри-Сьюзен уверяла меня, что никакой специальной регистрации в стране не требуется. С другой – раз я намереваюсь провести здесь какое-то время, властям показаться все-таки стоит. Тем более, как меня уверяли, это совсем несложно. А потом у меня появилось вполне логичное для моего хулиганского настроения решение. Я встал и решительно пошел к «скобке».

Никаких табличек на входе я не заметил, и понять, какое именно перед тобою учреждение, было решительно невозможно. На входе в здание дежурил маленький (с меня ростом, то бишь) пожилой коп (к нему подошло бы слово с уменьшительно-ласкательным суффиксом – «копчик») с переброшенным через плечо антикварным автоматом системы «стен».

При виде меня он прямо-таки расплылся в улыбке:

– Как поживаете, мистер Райан? Вам понравилась «Дыра»? А наш город?

Решив про себя ничему не удивляться, я кивнул:

– Замечательное местечко. Простите, я вас не знаю…

– Барт, Барт О'Хиггинс, но можно запросто по имени – Барт. Это же вы приехали вчера с малюткой Ариэль, когда старина Бен стоял у шлагбаума. Так что всех нас с утра шеф предупредил о вас. Ну, и просил оказать максимальное содействие. Ведь вам нужно максимальное содействие?

Я неопределенно пожал плечами.

– Это приемная мистера Харконена?

– Не-а, это приемная Кохэгена, а у канцлера приемная с той стороны, – Барт хохотнул. – У нас скоро выборы, и они опять поменяются местами. Такая вот потеха! Между крыльями здания нет прохода, так что мебель приходится носить через площадь. Наверно, поэтому у нас выборы в конце июня.

– А он сам-то на месте? – уточнил я.

– Ага, на месте, – кивнул Барт. – Это Харконена никогда на месте не застанешь, весь день мечется, как угорелый, а Кохэген сидит здесь, как паук, разве что к себе в гроб наведается иной раз.

– Куда, куда?

– Да на свою фабрику. Мы здесь ее называем «гробом», она очень похожа на гроб. Да вы, наверно, видели: от «Дыры» ее прекрасно видно. Архитектор, который ее проектировал, был, по-моему, сумасшедшим, но гениальным сумасшедшим, я вам скажу.

– Да, видел, действительно, похожа. Собор тоже его работа?

– Вот именно. Он плевался и корчился, когда проектировал собор, поскольку, говорят, был чернокнижником. А еще он целыми днями торчал в цирке. Он верил, что Хоулленд – родина лепреконов… Ну, то есть настоящих лепреконов, а этот цирк – их древний храм. Вернее, развалины, на которых теперь устроен цирк. Вот под ними и, соответственно, под цирком и спит их верховное божество…

– По-моему, он просто начитался Лавкрафта, – сказал я.

– Точно, он его читал, – с энтузиазмом кивнул Барт. – Я тоже, когда читал «Каменного человека» и «Зов ктулху» Лавкрафта, вспоминал про нашего архитектора. Ой, да я же вас задерживаю, у вас важные дела к мистеру, – он скорчил забавную гримасу, выпятив челюсть, – Ха-ар-р-ко-нену.

– Да мне, в общем-то, и Кохэген подойдет, – скромно ответил я. – Скажите, пожалуйста, где находится его кабинет?

– На четвертом этаже, – махнул рукой Барт. – Может, как закончите, заскочите ко мне? Поговорим, пропустим по рюмашке, ведь так интересно с новым-то человеком поговорить. Скучно здесь…

– А как же… – я кивнул на его автомат.

Барт меня не понял, а когда до него дошло, рассмеялся.

– Да он не стреляет, – подмигнул он. – Ну, то есть стрелял бы, будь у меня к нему патроны. У нас в городе серьезно вооружен один только Бенджен. Он, по-моему, даже спит со своим «маузером» или что там у него. Дорожит этой хлопушкой… А все остальное оружие только в музей и годится…

– О'кей, – весело сказал я. – Обязательно зайду, как только с делами разберусь. Удачного вам дежурства.

– Подымайтесь по лестнице, – посоветовал напоследок Барт. – Лифт не то чтобы не работает, но застрять может запросто.

– Спасибо, – ответил я, сворачивая на лестницу.

Приемная и кабинет президента Хоулленда занимали целый этаж, Собственно приемная была просторной комнатой с огромными окнами, камином, диванами из красного дерева и натуральной кожи, бронзовыми канделябрами и удивительным образом соседствовавшими со всем этим зеркалами в массивных оправах, подлинниками малых голландцев и современным плоским телевизором, по которому транслировался CNN. В углу наличествовал письменный стол с эппловским компьютером, сделавшим бы честь руководителю любой солидной корпорации. За столом, тем не менее, никто не сидел, и компьютер был выключен. Пол покрывал бурый ковер с длинным ворсом.

Рядом со столом, между двумя пейзажами с бурным морем располагалась варварски роскошная двустворчатая дверь. За такой дверью не зазорно было укрываться какому-нибудь восточному деспоту. Я подошел к ней и осторожно постучал. Из-за двери послышалось негромкое звяканье, и затем снова стало тихо.

Я немного подождал и постучал опять.

– Да входите же, ну! – раздался хриплый голос. Судя по голосу, его обладатель несколько подустал. Я воспользовался предложением, толкнул дверь, переступил порог и оказался в кабинете президента маленькой страны.

Говорят, обстановка личного кабинета может многое сказать о его хозяине, так что я привык обращать пристальное внимание на подобные вещи. Первое, что бросалось в глаза еще в приемной, – это склонность хозяина к кричащей, почти варварской роскоши. И впрямь восточный владыка или коррупционер-нувориш из России или Украины. Мебель была антикварной, вероятно, позапрошлого века, если, конечно, не являлась искусной подделкой. На стенах – все те же голландцы и зеркала. В резном книжном шкафу – книги, сделавшие бы честь любой библиотеке. Бросалась в глаза коллекция микроскопических изданий в 1/16 листа. Кожа, дерево, бронза, позолота… Но на книжных полках скопилась пыль, на столе царил беспорядок, а в воздухе чувствовался неприятный кисловатый запах с ноткой, как ни странно, дешевого алкоголя.

Под стать кабинету был и сам мистер Кохэген. Крупный пожилой мужчина, лет на десять-пятнадцать старше меня, он выглядел этакой могутной глыбой. Не тучный, но массивный, кряжистый, ростом за шесть футов, с большой, обритой наголо головой и крупными, мясистыми чертами лица. Одет Кохэген был в строгий костюм-тройку, белоснежную рубаху и галстук. Булавка галстука, вероятно, была золотой и поблескивала кроваво-красным камушком. На толстом, мясистом, вызывавшем ассоциацию с плоскогубцами безымянном пальце левой руки виднелась массивная печатка, а на запястье – дорогие часы.

Мужчина был похож на Джека Николсона, растолстевшего до размеров Депардье и наголо бритого. Но черты лица были слегка обрюзгшими – повисшие щеки, неровная линия губ, нос в красных прожилках и мешки под глазами говорили не то о застарелой болезни, не то о чрезмерном пристрастии к алкоголю. На фоне витавшего в воздухе кисловатого запаха второе предположение было более достоверно.

– Кто вы? – с некоторым удивлением спросил Кохэген. – Я, по-моему, вас не знаю… Это очень странно.

– Добрый день. Вы и не можете меня знать, – ответил я. – Я приехал только вчера вечером.

Он одобрительно кивнул:

– А, турист… мы это… рады гостям. Но вообще-то вы не по адресу. Туристами занимается мой канцлер.

– Я не турист, – пояснил я. – Я хотел бы пожить у вас в городе какое-то время. Возможно, даже продолжительное время.

– Так живите, – в голосе Кохэгена чувствовалось непонятное нетерпение. – Вам что, кто-то мешает?

– Нет, но… – я не спешил покидать помещение. Не каждый день бываешь у президента, пусть и такого гротескного, как Кохэген. – Я же говорю, что, возможно, я перееду в ваше государство на постоянное жительство.

– Ничего не имею против, – буркнул Кохэген.

– …потому я бы хотел для начала узнать, можно ли как-то получить гражданство Хоулленда, оставаясь при этом гражданином Соединенного Королевства?

Президент посмотрел на меня почти бессмысленным взглядом:

– Э-ммм… честно говоря, не знаю. И вообще, всеми этими вопросами у нас канцлер занимается, мистер Харконен. Подойдите к нему, если он сейчас на месте. Он быстренько уладит все формальности.