Мужчина в окне напротив

– Можно подумать, ты этого не знал!

– Не знал, – честно признался Володя. – Вокруг тебя всегда столько парней… Но вообще, Саш, ты это… То есть я это… В общем, я тоже. В смысле – ты мне тоже…

На обратном пути он, несмотря на ее протесты, нес на себе два рюкзака – собственный на спине, а ее, Сашин, впереди. А она шагала рядом налегке и думала о том, что еще никогда в жизни не была так счастлива.

Они встречались полтора года. Ей было с Володей удивительно легко, он принимал ее такой, какая она была, со всеми ее капризами и внезапными переменами настроения, и Алекс не сомневалась, что он любит ее именно за эксцентричность и непредсказуемость. И что мелкие ссоры, которые регулярно случались между ними – исключительно по ее вине, – вносят в их отношения разнообразие и живость. Ведь после них так здорово мириться!

Володя был круглым сиротой, жил один в коммунальной квартире недалеко от Чистых прудов. В его большой комнате с высоченными потолками часто собирались компании человек по двадцать, а то и больше, праздновали Новый год, дни рождения и окончания сессий. Обычно гуляли допоздна, точнее, до того времени, когда «поздно» уже превращалось в «рано», и расходились только в половине шестого, с выходом в рейс первых трамваев и троллейбусов. Но однажды на майские праздники народу собралось неожиданно мало, и к полуночи все разошлись. Володя и Алекс, помогавшая ему навести порядок в комнате, остались вдвоем.

– Брось ты эту посуду! – сказал Володя. – Собирайся, я тебя провожу, метро не закрылось.

Алекс послушно отставила грязные чашки, но вместо того, чтобы отправиться на поиски своей сумки, приблизилась к любимому и обняла его.

– А ты что, гонишь меня? – лукаво спросила она.

– Нет, но… Ты что… ты действительно хочешь остаться?

Ее решительно «да» потонуло в поцелуе.

Утром, лежа рядом с Володей на старом продавленном диване, Алекс шутливо водила пальцем по его обнаженной груди и ворковала что-то любовно-нежное. Он обнимал ее и счастливо молчал. Вдруг Саша нахмурилась и серьезно спросила:

– Ну-ка признавайся, сколько женщин ночевало тут до меня? Только честно.

– Давай не будем сейчас об этом, ладно? – нехотя отвечал Володя.

– То есть как это не будем? Я хочу знать! Говори немедленно!

– Алекс, милая, ну зачем это? Нам так хорошо…

– Нет, говори! Сколько?

– Только одна и очень давно. Ты успокоилась?

Но девушка не успокоилась, а наоборот, завелась с пол-оборота, подскочила на постели, прикрываясь простыней, и потребовала, чтобы он немедленно рассказал во всех подробностях, кто была ее соперница, сколько времени они встречались и когда и по какой причине расстались. Тщетно Володя пытался уйти от ответа, она вцепилась в него, как бульдог и требовала:

– Нет, расскажи! А то поссоримся!

И они действительно поссорились. Не сразу, а после того как Алекс клещами вытянула из возлюбленного, что та женщина, жившая когда-то в соседней комнате в этой же квартире, была старше Володи на семь лет, и их отношения даже и романом назвать нельзя, так, случайные встречи от женской скуки с одной стороны и от юношеского пыла и любопытства с другой.

– Честное слово, мне неприятно об этом вспоминать, – признался Володя. – Она уже три года как переехала, я уже и думать о ней забыл.

Но Алекс все равно устроила сцену ревности – с последующим бурным примирением, и домой вернулась только на следующее утро, привычно наврав папе с мамой, что ездила к подруге на дачу.

Она боялась только того, что Володя может не понравиться ее родителям, но все страхи оказались напрасны.

– Хороший парень, – заключил отец, когда Шурка, украдкой расцеловавшись с Володей, закрыла за ним входную дверь, вернулась в большую комнату и с тревогой поглядела на старших. – Умница, это сразу ясно. И вроде бы человек порядочный. На Лешу Морозова похож из моей эскадрильи, он в сорок третьем погиб…

– Мне тоже понравился, – согласилась Валентина Семеновна. – Воспитанный такой, вежливый. А главное – тебя, дочка, любит, это за версту видать.

– Ой, папочка, ой, мамочка! – взвизгнула Саша, обнимая сразу обоих родителей. – Какие ж вы у меня замечательные, как же мне с вами повезло! Ой, какая же я счастли-и-ивая!

Теперь мешковатые одеяния, заплатки и прочие хипповские штучки были забыты. Окончательно потерявшие вид джинсы Алекс носила только в походы – а в городе щеголяла в модных кримпленовых брюках клеш или в коротких юбках, демонстрировавших всю красоту ее чуть полноватых, но стройных ножек. Саша стала очень следить за собой – пусть Володя и не из тех мужчин, которые обращают внимание на внешний вид, но она все равно должна выглядеть так, чтобы он мог ею гордиться. Вспомнив полузабытые школьные уроки, Алекс вновь села за швейную машинку и полностью обновила свой гардероб.

На почве увлечения шитьем Шура сошлась со своей сокурсницей Тасей Гавриковой, обладательницей большой коллекции журналов мод, в том числе и импортных, которые Таисья иногда, хоть и неохотно, давала подругам полистать и снять выкройки. Алекс и Тася стали много времени проводить вместе, сидели рядом в аудиториях, вместе готовились к зачетам и экзаменам. Саша, витавшая в облаках от счастья, целыми днями рассказывала подруге о своей любви, Тася, у которой «на личном фронте» было затишье, внимательно слушала. Уже в самом начале дружбы Алекс познакомила Таисью со своим избранником, а потом… Потом начало происходить что-то странное.

У Володи, который раньше изыскивал любую возможность провести с любимой хоть пару часов, вдруг начались то проблемы в учебе, то еще какие-то загадочные дела. Молодые люди стали встречаться все реже, могли не видеться по целым неделям, чего прежде никогда не случалось. И именно в те дни, когда Володя оказывался занят, у Таси происходили свидания с кавалером, которым она, по ее рассказам, недавно обзавелась, но подруге пока не показывала.

Неизвестно, сколько бы еще Алекс пребывала бы в тревожном неведении, если бы в один теплый апрельский вечер не надумала бы сделать возлюбленному сюрприз и не отправилась бы к его дому на Чистые пруды. Просидев с полчаса у подъезда в компании местных бабушек, она вдруг увидела, как заходят во двор, шагая под ручку, Володя и Тася. Бедная Алекс была так поражена вероломством возлюбленного и лучшей подруги, что дала волю эмоциям и закатила, к восторгу зрительниц-старушек, бурную сцену со слезами, криками и пощечинами. Володя с трудом удержал ее руки и сказал, как ей тогда показалось, со злостью: «Дура ты, Сашка! И всегда была дурой». Она расплакалась и убежала.