Первая попытка. Реальные и выдуманные истории

– Забери-и-и-и-и меня отсюда-а-а-а! Ну забери-и-и-и! – Сразу заныл толстяк. Не могу я больше!

Его форма то растекалась, то снова принимала свои очертания.

Как в светильнике с парафином, от него «отпузыривались» и снова в него втекали куски его самого. Ученые-очкарики, сказали бы: – «СУБСТАНЦИЯ БЫЛА НЕСТАБИЛЬНА».

– Ни фига себе! Эй, пузырь! Не ты жидкого в терминаторе играл? А?

– Не обижай его. – Заступилось за мужика чучело. – Ему сейчас с бесами на сковородке, было бы куда ловчее.

– Ты хочешь сказать, что этот студень, все время рядом со мной кантовался? Здесь? В моей квартире?

– Да. Жил он тут раньше. Тут и отошел. Вот и прилип к месту.

– Так вот почему у меня постоянно бардак в шмотках! Я то думал, сам полоротый, а это медуза говорящая себе клифт подбирала!

Ах ты пакостник протухший! Судак ты белоглазый!

– Сам такой! Обиженный дядька отплыл в угол потолка и колыхался там своей рыхлой эктоплазмой.

– Ну и какого ты изводишься то? – Я где-то, даже немного начал жалеть толстяка. – Плавай себе, в ус не дуй. Еды не надо, курева-питья не надо. Одет – вон как клево! Закадрил бы себе какую-нибудь тухлятинку и кайфуй во все лопатки!

– Ишь ты! как у тебя все просто! – Образина переместилась в кресло. Хоть и находилась на одном месте, однако, так же была неуловима взглядом. Ускользала. Просто черное пятно.

– Ты можешь фоткой стать, а? Посмотреть на тебя хочу спокойно и вдумчиво. Чего же ты такой уплывающий весь? И вообще, у тебя погоняло есть? А, то – СМЕРТЬ, как-то пафосно чересчур.

Чучело, вздохнуло.

– Да уж какой есть. Не я себе форму лепил.

Звать как? Ну, зови Моисеем. Он тоже, народ таскал туда-сюда.

Хотя, мне по барабану. Надоели вы мне все. Кто бы знал.

– Ладно. Моисей так Моисей. Хотя, знаешь, понтов меньше не стало.

Я немного подплыл к загрустившему Моисею.

– А что, Мося, профессия не радует? Не пыльная вроде.

– Тебе не понять. Ты вот скоро угомонишься. В благодати канешь. ПОКОЙ НАСТУПИТ. А я, бегаю тут за вами, за дебилами.

УСТАЛ!

– Так оставайся тут! Пузыря к себе в команду возьмем, так, поржать иногда. На троих, замутим не по детски!

– Говорю тебе, не просто все. Ты вот, останься тут, в скорости полудурком, как этот станешь.

Ну представь, тебе НЕЛЬЗЯ ВСЕ, ЧТО БЫЛО МОЖНО.

Ты уже не сможешь ни к чему прикоснуться, почувствовать.

Холод – тепло, сладко – кисло, сигареты, выпивка, женщины, еда – ТЕПЕРЬ МИМО.

Но, ты это видишь. Все это рядом.

Да ты даже ветерка обычного ощутить не сможешь!

ПОГОВОРИТЬ ни с кем не получится. Твой сосед еще ничего, держится молодцом. Бывает, что так растекутся, хоть веником собирай.

Моисей, выплыл из кресла.

– Ну, хватит болтать, пора в дорогу. Ты готов?

Стало как-то не по себе. Неожиданно это всё! Внезапно!

Молодой я еще. Еще пожить бы…

НЕТ! СОВСЕМ НЕ ГОТОВ!

– Мося, погоди. А, как ТАМ?

– Нельзя описать то, для чего слова не придуманы. Нельзя сравнивать то, для чего нет сравнения. Там – ВСЕ ПО ДРУГОМУ.

Сам постигнешь.

– Да. Обстоятельно объяснил. Главное понятно!

Вдруг, в квартиру позвонили. Потом еще раз, уже более настойчиво. Потом, в замочную скважину вставили ключ и послышался звук открываемого замка.

БРАТЕЛЬНИК! АНДРЮХА!

Только у него был запасной ключ.

– Мося, нечисть моя дорогая! Погоди маленько! Ну дай последний раз посмотреть на брата! Ведь не увижу больше!

– Нет. Время твое здесь истекло. Отправляемся.

Меня стало затягивать в черноту, которая была Моисеем.

– Хрен тебе в гаманок! Тухлятина ты заморская!

Не пойду я никуда! Отвали от меня проводник долбанный!

Сказать, что я упирался – ничего не сказать!

В это время, брат, обнаружив меня лежащим на полу, матерясь, начал делать искусственное дыхание.

Входная дверь осталась открытой. Андрей, во всю глотку заорал: