Ваше благородие

Перечень вопросов не поставил хозяйку в тупик.

– Квартплата квартплатой. Я надеюсь на вашу честность. Мыло находится у рукомойника и там же висит полотенце. Баню мы топим по субботам и в этот же день меняем белье. Столоваться будете здесь. Я дома только завтракаю и ужинаю, а обедаю в больнице. С одеждой что-нибудь придумаем. Купим по вашим размерам, чтобы вы не отличались от других людей. А в отношении обязанностей по дому я даже не знаю, что и нужно ответить. Вы мужчина. Если умеете что-то делать, то в кладовой есть отцовские инструменты. А брила вас я отцовской бритвой, – и она показала мне бритвенные принадлежности, лежащие в левом выдвижном ящике комода. Клинковая опасная бритва, помазок, медная чашечка для мыльной пены, пакет с мыльным порошком. – Бритва очень острая, открытая. Если хотите, то купим для вас новую, только ее придется долго править, чтобы она открылась. Сейчас появились станки американского промышленника Жиллета. Говорят, что очень удобные.

Молодец женщина. Конкретные вопросы. Конкретные ответы. Опасной бритвой я не брился ни разу, но попробуем.

Не знаю, по меркам 1907 года мужчина, может быть, не помогал женщине накрывать на стол, то есть не помогал по женскому хозяйству, но я с удовольствием нарезал хлеб, расставлял на столе чашки, ложки и помогал внести чугунок с вкусно пахнущими щами. Моя помощь, как мне показалось, стесняла Марфу Никаноровну. Из погреба достали кусок хорошо просоленного сала, а я наточил кухонный нож (разве умеют женщины точить ножи?) и нарезал сало тонкими пластинками.

Из буфета с посудой хозяйка достала две граненые рюмки на ножках и графинчик с ярко-рубиновой жидкостью. Похоже, настойка либо клюквенная, либо рябиновая.

– За выздоровление, – сказала Марфа Никаноровна и протянула рюмку в мою сторону. Хрустального звона не было, но это оказалась водка на клюкве, крепкая и без химического привкуса. Продуктус натуралес.

Как давно я не ел домашней пищи. Сало с мясными прожилками так и таяло во рту. Щи были наваристые и хорошо протомленные в печи. На второе была запеченная картошка со сметаной. Вторая рюмочка водки залакировала удовольствие от первой. Затем был чай с вареньем из крыжовника. А вот сейчас, после обеда, хорошо бы закурить сигарету и поблаженствовать.

– Если хотите закурить, то я сейчас принесу, – сказала хозяйка и вышла в свою комнату.

Через пару минут она вернулась, принеся фарфоровую пепельницу, коробку папирос «Дюшес» и спички.

– Я тоже с вами покурю, – сказала женщина, протягивая мне пачку.

Я открыл коробку, предложил папиросу даме, взял себе и прикуривал свою папиросу после дамы.

– А я думал, что вы староверка, кержачка, – сказал я, и мы оба засмеялись.

Марфа Никаноровна боялась, что мне не понравится простой крестьянско-мещанский домик и я буду воротить нос от нового жилья. Баре всегда живут не так, как простой народ. Но я сразу почувствовал себя как дома, и она отбросила все опасения, показав мне комнату, место умывания, бритвенные принадлежности. Так же естественно я стал помогать ей накрывать на стол и за столом вел себя скромно, как хозяин, который еще не вступил в свои права и выказывал полное уважение своей хозяйке. Скажите, какой женщине это не понравится? Наконец-то с появлением мужчины в ее доме появились остро наточенные ножи, которые режут все, к чему ими прикоснешься. А с каким юмором я отнесся к тому, что она курит? Многие медицинские работники курят, особенно когда им приходится работать в прозекторской.

Глава 8

После обеда был объявлен «адмиральский час», который закончился в сумерки. Копившееся напряжение спало и стало легко жить, ощущать себя человеком этого времени, отбросив в сторону заботы того, будущего времени. Всегда надо жить в том времени, какое сейчас на дворе. И в любое время нужно жить сегодняшним днем.

Когда я встал, были уже сумерки и на столе стояла керосиновая лампа, а Марфа Никаноровна сидела за столом с гитарой с красным бантом на грифе и перебирала гитарные струны, тихонько напевая:

Жалобно стонет ветер осенний,
Листья кружатся поблекшие.
Сердце наполнилось тяжким сомнением,
Помнится счастье ушедшее.

Помнятся летние ночи веселые,
Нежные речи приветные.
Очи лазурные, рученьки белые,
Ласки любви бесконечные.

Увидев меня, хозяйка резко прервала музыку и отложила гитару:

– Сейчас чай будем пить.

Я взял гитару хозяйки и прошелся по струнам сверху вниз. Она прекрасно звучала и была настроена человеком, явно обладавшим музыкальным слухом. В училище я брал уроки игры на гитаре у моего товарища, который прекрасно владел этим инструментом. За четыре года я довел уровень владения гитарой до уровня господина Высоцкого, бывшего популярным народным певцом моего времени.

– Я уже слышал этот романс на слова господина Пугачева в исполнении Вари Паниной, – сказал я, – попробую продолжить его, и если где-то буду фальшивить, то вы подпойте мне.

Я прокашлялся и постарался подстроиться под ту мелодию, которую играла Марфа Никаноровна, а затем негромко запел:

Все, что бывало, любил беззаветно я,
Все, во что верилось мне,
Все эти ласки и речи приветные
Были лишь грезы одне.

Грезы, так что же к чему пробуждения
Осень и холод, и тьма;
Ужель исчезла пора увлечения,
Счастье, любовь без ума.

Но ужель исчезли навеки дни счастия
И осужден я судьбой
Жить без любви и без слова участия,
Жить с моей старой тоской!

Мы пели на два голоса, и у нас очень здорово получилось. После окончания романса я поаплодировал музыкальным способностям хозяйки.

– Если я не найду работу, то мы сможем вместе с вами выступать с романсами, – сказал я, – и, уверен, общество ответит нам своей благодарностью.

– Фантазер вы, – засмеялась хозяйка, – давайте чай пить.

После чаепития оставалось примерно два часа личного времени до отхода ко сну. В России тогда ложились очень рано, кроме аристократов, ездивших туда-сюда с визитами, и богемной части населения, просыпавшихся сразу после полудня. Остальные вставали очень рано и шли по своим рабочим местам.

Телевизора не было, радио не было, компьютеров тоже не было. Хотя в мое время в СССР компьютеры были громоздкими электронно-вычислительными машинами (ЭВМ), площадью с огромную пятикомнатную квартиру, которые работали на перфокартах, и машины чуть поменьше, работавшие на перфолентах. Главными там были сотрудники-перфораторы, которые металлическим перфоратором пробивали дырочки в перфокартах и перфолентах.

Мир, как всегда, скаканул вперед нас лет на тридцать, а мы все кричали, что это мы самые первые, потому что не с чем было сравнивать, так как никто не мог выехать за границу, на страже которой стойко стояли советские пограничники, для которых «Границы СССР священны и неприкосновенны».

Западные писатели-фантасты писали, что ЭВМ будут совершенствоваться и проявят зачатки мышления, стараясь в этом приблизиться к мышлению человека. Они будут общаться между собой по всему миру и создадут международную сеть общения, которая так и будет называться по-английски «интер-нет», что переводится как «международная сеть».

Надо сказать, что с малой толикой моего вмешательства Россия стала пионером в компьютерной технике, видеосвязи, телевидении, авиации, космонавтике, – и все это было сделано трудами и знаниями наших соотечественников, сломавших заповедь о том, что нет пророков в своем Отечестве.

Марфа Никаноровна, убрав со стола, сидела у лампы и что-то вязала крючком, то ли новую салфетку, то ли кружевные манжеты, то ли воротник для платья сестры милосердия.

Я взял гитару и тихо перебирал струны, наслаждаясь их звучанием и ясно видимой вибрацией в зависимости от силы нажатия. И вдруг мне на память пришла шуточная песня о новобранце на войне.

– Я тут вспомнил одну шуточную песню про медиков и войну, – сказал я, – и ее нужно воспринимать с юмором.

И я запел студенческий шлягер на военную тематику:

Летят по небу самолеты-бомбовозы,
Хотят засыпать нас землей,
А я, молоденький солдатик,
Лет семнадцать-двадцать-тридцать
Лежу с оторванной ногой.

– А что такое самолеты-бомбовозы?

– Это просто так, для складности придумано, – сказал я. Это хорошо, что меня остановили, дальнейший текст песенки был не самым понятным и приятным для медицинских работников.