Генерал Абакумов. Палач или жертва?

Ал. Михайлов, волнуясь, так же резко возразил Ильину, что он не имеет право так думать и с кондачка или с чужих слов не хочет определять свою позицию. Его поддержал Наровчатов и успокоил членов секретариата, сказав, что мы тут собираемся как раз затем, чтобы свободно, согласно гражданской совести каждого, обмениваться мнениями.

Затем состоялось голосование. Все были за исключение, кроме воздержавшегося Ал. Михайлова. Позвали в комнату Максимова: на само заседание секретариата он явиться отказался и ждал решения, сидя в ресторане. Войдя в комнату, Максимов остановился в дверях. Наровчатов зачитал ставшую уже трафаретной формулу: “Сочли несовместимым творчество Максимова с пребыванием в Союзе писателей и приняли решение исключить из членов Союза писателей СССР”».

Сам В.Е. Максимов так вспоминал о разговоре с Ильиным: «Я предложил, что я, хотя и не буду каяться, все-таки никогда не буду печататься на Западе. При этом я прошу только об одном: чтобы мне дали минимальную возможность зарабатывать деньги литературным трудом – на переводах, на других переводах литературного характера. Больше я ни о чем не просил. Он мне ответил очень просто: “Ты хочешь поставить условия советской власти? Не смеши людей. На колени. А потом мы рассмотрим, что с тобой делать”.

Не менее примечательны слова, прекрасно характеризующие внутренний мир Виктора Николаевича Ильина, сказанные им, когда исключали из Союза писателей Лидию Чуковскую. На протест писателя Владимира Корнилова, который совершенно спокойно, без тени страха заявил:

– Истинные мужчины не бьют, пусть словами, немолодую, больную женщину. Поступок такой – по меньшей мере мерзкий.

– Не мелите чепухи! В политике пол никакого значения не имеет. Нашего великого вождя Ленина едва не убила, сократив ему жизнь, тоже женщина, Фаина Каплан. Чтоб ей и на том свете пусто было! – прокричал разгневанный оргсекретарь.

Комиссар госбезопасности

Виктор Николаевич Ильин родился 6 ноября 1904 года в Москве. В 1918-м, четырнадцати лет от роду, он записался в Красную Армию. Там и прошли все юные годы будущего оргсекретаря Московского отделения Союза писателей.

Летом 1920-го политбоец отдельного эскадрона третьего кавалерийского корпуса Ильин во время боя получил осколочное ранение и выпал из седла. Затем долгое время находился на излечении в Вильно и Петрограде. После выписки из госпиталя Виктор Николаевич стал курсантом Елизаветградских кавалерийских курсов, а позже – курсантом военно-политической школы Московского военного округа. Распредилили политрука Ильина в один из эскадронов кавалерийского полка дивизии особого назначения при коллегии ОГПУ.

Через несколько лет Виктора Николаевича уволили по здоровью, из-за слабости зрения. Но на улице он не оказался, получив место секретаря заместителя начальника Военно-промышленного управления Высшего совета народного хозяйства (ВСНХ) СССР.

Здесь он буквально за короткое время обзавелся солидными связями.

Еще через несколько лет Ильин получает назначение во Всероссийское фотокинопромышленное АО «Советское Кино», которое впоследствии переименовывают в Московскую студию треста «Союзкинохроника». Заместителем директора становится не кто иной, как сам Виктор Николаевич. Кстати сказать, в 1929 году, в год пятидесятилетия Сталина, Ильину довелось сфотографироваться именно в этом качестве вместе с вождем, чем он долгое время гордился.

А в 1933 году по разнарядке ЦК ВКП(б) его мобилизовывают в органы ОГПУ. Начинается совершенно новый этап карьеры этого человека.

Как рассказывал сам Виктор Николаевич, в НКВД он работал сначала в отделе небольшевистских партий, кадетов, эсеров, меньшевиков, разумеется, бывших. Потом в «Восточном» отделе. Его противниками были англичане. И, наконец, его перевели в отдел «культуры». Именно так («культура») Ильин сокращенно обозначал содержание своей чекистской работы в секретно-политическом отделе.

Как утверждает А. Тепляков, «новый чекист показал себя способным работником и недолго входил в тонкости политического сыска. Оказавшись в штатах секретно-политического отдела (СПО), боровшегося с антисоветскими элементами, он начал делать стремительную карьеру. Умение из нескольких нелояльных к власти высказываний сделать политическую программу, подверстать (с помощью агентуры) к ней побольше “заговорщиков”, зачастую даже незнакомых друг с другом, проконтролировать с помощью внутрикамерных агентов-“наседок”, чтобы никто не отказался от выбитых показаний, – вот был класс чекистской работы Ильина».

Есть свидетельство очевидца, как ежедневно утром на так называемой «планерке» начальник чекистского подразделения Ильин доводил до следователей схемы будущих показаний арестованных. По этим «лекалам» сотрудники составляли протоколы, которые потом давали подписывать арестованным.

Известный чекист М.П. Шрейдер напишет в своих мемуарах, как после возвращения из отпуска в Иваново он поехал в командировку в Москву и встретил там бывшего комсомольца дивизии Особого назначения Виктора Ильина. Как раз тогда он еще работал в секретно-политическом отделе (СПО) и занимался следственными делами.

«На мой вопрос, – вспоминает Шрейдер, – что из себя представляет новый нарком, Виктор начал расхваливать его демократичность и простоту, рассказывая, что он ходит по кабинетам всех следователей, лично знакомясь с тем, как идет работа.

– И у тебя был? – спросил я.

– Конечно, был. Зашел, а у меня сидит подследственный. Спросил, признается ли, а когда я сказал, что нет, Николай Иванович как развернется и бац его по физиономии… И разъяснил: “Вот как надо допрашивать!” – Последние слова он произнес с восторженным энтузиазмом.

Обескураженный, с тяжелым чувством расстался я с ним. Ведь в течение стольких лет при Феликсе Эдмундовиче от всех чекистов строго требовали даже голоса на арестованного не повышать, не то чтобы ударить, а теперь “сталинский нарком” сам учит, как бить арестованных».

В 1937–1938 гг. Ильин отвечал за работу по разработке меньшевиков, а в декабре того же 1938 года выполнял спецпоручение Берия о расследовании в Орле и Ростове-на Дону так называемого дела троцкистских диверсий на дорогах. Считалось, что заговорщики проникли в ряды местных руководителей советских и партийных органов. Как выяснил Виктор Николаевич, в этом деле абсолютно все было сфабриковано. В Москву он вернулся, потрясенный примитивностью ложных обвинений, с которыми ему пришлось столкнуться, и доложил руководству, о том, что орловское и ростовское УНКВД попросту сфабриковали дела, с тем чтобы упрочить собственное положение и укрепить свою репутацию.

Один из руководителей разведки советских органов безопасности, генерал-лейтенант П.А. Судоплатов, отмечал, что у Ильина были профессорские манеры, и из-за мягкого доброжелательного характера он пользовался большим уважением у коллег по «цеху».

В своих воспоминаниях он, в частности, пишет: «После его представления дело было пересмотрено, а Ильин получил назначение на должность начальника третьего отдела Секретно-политического управления НКВД, что позволило ему добиться ареста двух важных осведомителей, снабжавших нас заведомо ложной информацией о якобы антисоветских настроениях среди ответственных работников.

Ильин вызвал осведомителей в Москву и приказал им представить подробные данные по делам двух подозреваемых. Получив их информацию, он убедился, что они за годы репрессий прекрасно научились искусству клеветы на тех, кого разрабатывали. Осведомителей-фальсификаторов арестовали и приговорили к десяти годам лагерей, а Ильин получил награду – знак “Почетный чекист”. Учитывая личные контакты Ильина с такими писателями, как Алексей Толстой, и прославленными музыкантами и композиторами, его часто принимал у себя Берия. Ильин также был в дружеских отношениях с Меркуловым».

* * *

Многие сегодня знают имя легендарного разведчика Героя Советского Союза Николая Кузнецова. Сын уральских крестьян с чисто прусской внешностью с 1938 года выполнял особые задания по обеспечению государственной безопасности. В столице он оказался под началом майора госбезопасности В.С. Рясного из отдела контр-разведки центрального аппарата НКВД, который занимался проникновением в иностранные посольства. И в первую очередь, конечно же, немецкое.

Однажды агентурные донесения Кузнецова прочел Виктор Николаевич Ильин. В них Виктора Николаевича поразила прежде всего способность агента из деталей составить картину явления, определить настроения в театральной среде.

«В политическом сыске, считал Ильин, важно определить ту социально-профессиональную группу, которая концентрирует информацию и ускоряет ее, через которую наиболее интенсивно бегут информационные волны, – подчеркивает Эдуард Макаревич в своей статье “Плейбой советского масштаба”. – В СССР в 30-е годы наиболее информационно насыщенной и раскованной группой, в контакте с которой находили вдохновение партийные вожди, наркомы, военные, наши и иностранные дипломаты, была богема: писатели, поэты, музыканты, актеры и прежде всего актрисы.

С богемой общались, дружили, флиртовали. В том хмельном брожении чувств и страстей вертелась информация и обнажались настроения. Нужен был особый талант, чтобы улавливать и впитывать эти информационные и настроенческие потоки. Таким талантом обладал Кузнецов, и Ильин это понял.

Но кроме таланта охотника за информацией нужен был талант человека, которому можно довериться. И здесь Кузнецов не имел себе равных. А деньги и подарки для общения что масло для механизма. Поэтому Кузнецов вел небольшой бизнес – скупка, продажа ценных и дефицитных вещей и весьма талантливо преуспевал и на этой стезе.

Как опытный человековед, Ильин с первой встречи отметил эти кузнецовские способности. Они поняли друг друга весьма скоро. Их взгляды на сущность творческой интеллигенции, на методы работы в этой среде рождали хитроумные ходы…»

Будущий разведчик посещал театры, слушал ансамбли и пение отдельных известных советских певцов. С артистами он гулял в «Метрополе» и «Национале», а на их квартирах виртуозно флиртовал и интриговал. Именно таким образом агент НКВД собирал необходимую информацию в той среде, которая непосредственно волновала Виктора Николаевича Ильина.

А. Тепляков называет его главным делом борьбу с «внутренним врагом» – «от самостоятельно мыслящих ученых и писателей до учащейся молодежи, часто из юношеской романтики создававшей подпольные группы для разъяснения себе и массам недостатков сталинской политики, изучения “истинного марксизма-ленинизма”. Отдел Ильина занимался борьбой с “антисоветскими формированиями” среди академической, научно-технической, гуманитарной, медицинской интеллигенции, работников искусства и литературы, советского управленческого аппарата, а также среди молодежи. Только за участие в “антисоветских политических партиях”, “организациях” и “группах” за 1941 г. в стране было арестовано 23 648 чел. Немалая часть этих жертв – на счету подчиненных Виктора Николаевича.

В предвоенные и военные годы Ильин проявил себя человеком, способным плодотворно контактировать и с контрразведкой. Согласно Судоплатову, Ильин с Маклярским в течение ряда лет “вели” очень перспективного агента Демьянова (“Гейне”) – выходца из дворян, путем классической провокации (ему подбросили оружие), завербованного в 1929 г. в осведомительную сеть. Позже Демьянов поступил в распоряжение Судоплатова и стал главным лицом в большой игре: чекисты его назначили эмиссаром фиктивной антисоветской организации “Престол”, перебросили через линию фронта, где “Гейне” тщательно проверили немцы, признали ценным… и сделали своим резидентом, что стоило им в итоге потери более двух десятков агентов».

К слову сказать, до 1941 года в госбезопасности СССР борьбой с «антисоветским элементом» занимался всего лишь один-единственный отдел: Отдел борьбы с контрреволюцией ВЧК с 1917 года; Секретный отдел ВЧК с февраля 1919 года; Секретно-оперативный отдел ВЧК с июня 1919 года; Секретный отдел ВЧК-ОГПУ с 1921 года; Секретно-политический отдел ОГПУ с 1931 года; Секретно-политический отдел ГУГБ НКВД СССР с 1934 года; 4-й отдел ГУГБ НКВД СССР с 1936 года; 4-й отдел 1-го управления НКВД СССР с марта 1938 года; 2-й отдел ГУГБ НКВД СССР с сентября 1938 года.

А 26 февраля 1941 года «вечный» Отдел вдруг преобразуется в «вечное» Управление: 3-е управление НКВД СССР; с апреля 1943-го – функции бывшего 3-го управления НКВД СССР были переданы во 2-е управление НКГБ СССР (отделы 1, 2, 3, 4, 5 во 2-е управление НКГБ СССР).

На декабрь 1939 г. структура 2-го отдела ГУГБ НКВД СССР включала в себя 12 отделений:

1-е – разработка троцкистов, зиновьевцев, правых оппозиционеров, мясниковцев, шляпниковцев, исключенных из ВКП(б), закордонная работа;

2-е – разработка бывших меньшевиков, анархистов, эсеров, бундовцев, клерикалов, провокаторов, жандармов, контрразведчиков, карателей, белоказаков, монархистов;

3-е – борьба с украинской, белорусской, карело-финской националистической оппозицией;

4-е – агентурная разработка антисоветских партий дашнаков, тюркско-татарских националистов, грузинских меньшевиков, мусаватистов;

5-е – разработка литераторов, работников печати, издательств, театров, кино, деятелей культуры и искусства;

6-е – разработка и обслуживание Академии наук, научно-исследовательских институтов, научных обществ;

7-е – выявление и разработка антисоветских организаций учащейся молодежи, системы Наркомпроса, детей репрессированных;

8-е – обслуживание системы Наркомздрава и его учебных заведений;

9-е – обслуживание системы Наркомюста, Верховного суда, Прокуратуры, Наркомсобеса и их учебных заведений;

10-е – борьба с церковно-сектантской контрреволюцией;

11-е – обслуживание системы физкультурных организаций, добровольных обществ, клубов, спортивных издательств;

12-е – обслуживание Осоавиахима, милиции, пожарной охраны, военкоматов, начсостава запаса.