Десантник. Остановить блицкриг!

– Какую? – автоматически переспросил сержант, вызвав на лице Алексея улыбку.

– Да хоть в мильён ихних марок! Большие деньги, кстати.

– Ты-то почем знаешь, большие или не большие? – насупился летун, уловив в словах друга иронию. – Тоже мне, буржуин нашелся!

– Оттуда, – фыркнул Леха. – Пояснять?

– А… – на пару секунд завис Борисов. – Понял… Все время забываю, кто ты таков на самом деле…

Бронетранспортер меж тем плавно сбросил скорость, притормаживая: Батищев заметил высунувшегося из придорожных зарослей космодесантника, на несколько секунд отключившего маскировку бронекомплекта. Убедившись, что его видят, спецназовец будто бы растворился в ветвях кустарника. Все еще не привыкший к поражающим воображение возможностям «гостей из будущего» особист лишь сдавленно ругнулся себе под нос. Разблокировав запорный механизм, Леха отвалил в стороны угловатые створки кормовой двери, дожидаясь, пока бойцы заберутся в «Ганомаг». Запрыгнувший последним старший лейтенант на несколько секунд замер в проеме, оглядываясь: Степанов догадывался, что «смотрел» он сейчас не столько собственными глазами, сколько хитрыми следящими системами навороченного шлема. Ничего тревожного, видимо, не наблюдалось, и Владимир уселся на край лавки, позволив сержанту закрыть дверцы. БТР снова набрал скорость, спеша побыстрее убраться подальше от затянутой густым дымом деревни.

Степанов опустился напротив космодесантника, потеснив крайнего из спецназовцев, и махнул рукой возле лица. Верно истолковав жест, тот кивнул, позволив половинкам забрала скрыться под закраинами защитного шлема.

– Как прошло?

– Да нормально, – пожал бронированными плечами Локтев. – Что там могло не так-то пойти? Кого сумели, тех пожгли. Много пожгли. Все данные у меня на планшете, захочешь – сам посмотришь, информация со встроенных в шлемы камер автоматически сохраняется в памяти. Так что все, как ты и хотел. Заодно и историю окончательно изменили, блин…

– Насчет истории, Володя, мы с тобой чуть позже поговорим, как свободное время будет. Есть тут у меня одна идейка, хочу с тобой не спеша обсудить. Касаемо и твоего будущего, и моего, и вообще. Даже не идейка, а практически научная гипотеза. Ну, или теория, вечно их путаю. А пока вот какой вопрос назрел…

Десантник не договорил – бронемашина внезапно вильнула в сторону, резко тормозя. Не ожидавших от допотопной, с их точки зрения, колымаги спецназовцев швырнуло друг на друга, Степанов приложился раненой ногой о край противоположной сидушки, сдавленно зашипев от боли. Борисов же и вовсе едва не упал, в самый последний момент удержавшись за пулемет, с лязгом провернувшийся на вертлюге и задравший, наподобие зенитного, дырчатый кожух ствола в небо. По ушам резанул яростный вопль Батищева:

– Да куда ж ты, лярва, под колеса лезешь, мать твою перемать! Ах ты ж… – дальше шло вовсе уж непечатно.

– Михалыч, ты чего? – приподнялся с места Леха.

– Да девка какая-то прямо перед капотом из кустов выскочила!

– Какая еще девка? – Десантник выглянул из раскорячившегося почти поперек дороги бэтээра. Несколько секунд вглядывался, затем пробормотал: «Да ну, не может быть?! Как она могла здесь оказаться?» – и выдал короткую матерную тираду, не особо и уступавшую по эмоциональности особистской. Рванув дверной стопор, практически вывалился наружу. Обежав тарахтящую работающим на холостом ходу движком машину, с размаху плюхнулся на колени, уже уверенный, что не ошибся. Бедро снова дернуло острой болью, но десантник не обратил на это ни малейшего внимания. Рывком приподнял лежащую на земле девушку в такой знакомой ярко-желтой ветровке и майке со смешной надписью «Я НЕ ГНОМ, А ГЕОЛОГ! ХОТЯ…», некогда белой, а сейчас бурой от грязи, привалил к себе и осторожно потряс. Спутанные русые волосы пахли пылью и гарью, голова безвольно моталась из стороны в сторону:

– Ирка, Ирочка! Очнись! Как ты тут, откуда?! Да очнись же!

Веки девушки дрогнули, приподнимаясь. Левый глаз, под которым наливался средней интенсивности синяк, раскрылся не полностью, отчего казалось, будто она пытается подмигнуть. Несколько секунд практикантка глядела, не узнавая, Степанову в лицо, затем спекшиеся от крови губы шевельнулись в робкой улыбке:

– Ле…ша… я тебя… нашла! Не… смотри на меня… я такая сейчас… страшн…

И Ира Савушкина снова потеряла сознание.

Не теряя больше ни секунды, десантник рывком поднял кажущееся совсем легоньким тело и, заметно прихрамывая, понес к бронемашине, возле кормы которой его уже ждал старлей:

– Давай помогу.

Осторожно приняв хрупкий груз, спецназовец без малейшего труда забрался внутрь, передав раненую одному из товарищей; забравшийся следом Леха с лязгом закрыл дверцы. Бойцы снова потеснились, освобождая место на лавке, куда уложили девушку, – одному из космодесантников пришлось перебраться на командирское сиденье, что в бронекомплекте и с оружием оказалось отнюдь не самым простым делом. Сам Алексей кое-как утвердился на самом краешке сидушки. Батищев, не дожидаясь команды, тронул с места бронетранспортер, к счастью, не заглохший во время неожиданного маневра. Каменным изваянием застывший возле пулемета летун глядел на столь неожиданно появившегося нового члена экипажа, едва не отвесив челюсть; лица же спецназовцев никаких особых эмоций не выражали, хоть во взглядах и читался с трудом скрываемый интерес. Леха мысленно усмехнулся: ну да, ну да, он и сам, как бы это помягче сформулировать, тоже несколько… удивлен! Ну, или не несколько…

– Это то, что я думаю? – негромко, поскольку гарнитура так и оставалась у десантника на голове, спросил Локтев. Голос спецназовца был мрачнее некуда, и Алексей его прекрасно понимал: не успели одного попаданца найти и обратно вернуть (и вовсе не факт, что это вообще удастся), как уже и второй нарисовался. Точнее, нарисовалась.

– Именно то, Вова, – не стал спорить Леха. – Она из моего времени. Более того – мы с ней рядом находились, когда меня сюда перенесло. Полагаешь, ее тоже… гм… затянуло?

– Понятия не имею, – буркнул лейтенант.

И, словно переняв у них с особистом эстафету, коротко выругался.

– Угу, я тоже в шоке, – согласился Степанов, поудобнее устраивая раненую ногу. Бедро вновь кольнуло острой болью, и парень, не сдержавшись, поморщился:

– Зар-раза…

– Нога? – понятливо кивнул собеседник, доставая аптечку. Или отсоединяя от поверхности бронекостюма: как именно он это делает, Степанов так и не понял. Вроде едва коснулся нагрудного сегмента своего скафандра, а в руке уже появилась знакомая плоская коробочка с красным крестом на крышке. – Сейчас помогу.

– Сначала девчонке! – мотнул головой Леха. – Ирке нужнее.

– Хорошо, – к удивлению сержанта, не стал спорить космодесантник. – Руку ей подержи.

Степанов осторожно выполнил просьбу, придерживая покрытое грязными разводами предплечье, к которому спецназовец приложил медикит. Мигнув несколько раз, тревожно-алый индикатор загорелся желтым, а следом – и ровным зеленым светом. Причем произошло все это куда быстрее, нежели в прошлый раз, когда автоматическая аптечка пользовала самого Алексея.

– Все, собственно, – сообщил Владимир, убирая прибор. На бледной девичьей коже осталось небольшое розовое пятнышко с крохотными точечками – следами уколов в местах, куда аптечка вводила необходимые препараты. Взглянув на небольшой экранчик, Локтев пожал плечами:

– Я не медик, конечно, но минимальную подготовку проходил. Насколько понимаю, с ней все в порядке, просто нервное и физическое истощение, плюс несколько поверхностных гематом и ссадин, с которыми ИАП уже справилась. Сейчас она просто спит.

Взглянув на нахмурившегося собеседника, пояснил, не дожидаясь вопроса:

– Индивидуальная автоаптечка. Стандартная модель, одинаковая что для флотских, что для армейцев. Ну и для нас тоже. Оголяй телеса, коллега, лечиться будем.

– Валяй, – буркнул десантник, откидываясь на дерматиновую спинку.

Бросил на Иру короткий взгляд – девушка и на самом деле спала, не обращая ни малейшего внимания на шум и тряску: напряженное лицо разгладилось, разбитые и покрытые кровяной коростой – сердце Лехи болезненно сжалось – губы приоткрылись в улыбке.

Бедру уже привычно стало жарко; вслед за несколькими быстрыми касаниями-уколами по всему телу прошел приятный щекотливый озноб, прокатилась теплая бодрящая волна. На сей раз красный индикатор вовсе не загорался, а на смену желтому сразу пришел зеленый. Да, хорошие все-таки у потомков лекарства – главное, чтобы привыкания не вызвали, поди знай, что именно ему вводят! Может, какую-нибудь будущанскую наркоту, вон как в башке мгновенно прояснилось да сил прибавилось! Те же немцы всю войну первитин жрали, только в путь! Хотя вряд ли, конечно, почти за два века фармацевтика – или как там оно правильно называется? – наверняка шагнула далеко вперед…

– Товарищам моим тоже бы того, подлечиться, – прикрыв глаза и наслаждаясь приятной легкостью во всем теле, сообщил Степанов. – Для поднятия тонуса, так сказать. Ну и вообще, на всякий случай.

– Без проблем, – снова согласился старший лейтенант. – Только чуть позже, как приедем… хоть куда-нибудь. Слушай-ка, сержант, а что ты там насчет своей гипотезы-теории относительно будущего говорил? Поделишься?

– Обязательно, – кивнул десантник. – Только давай тоже чуток попозже? Хочу, чтобы и мои мужики тоже слышали. Подальше отъедем, там остановимся и поговорим. Согласен?

– Добро…

* * *

Бронетранспортер, тяжело переваливаясь на рытвинах, уже почти полчаса полз по неприметной грунтовке, уходящей куда-то в глубь лесного массива. Съезд с основной дороги заметил Батищев, предложив товарищам укрыться в лесу – переть и дальше по шоссе, пусть и не магистральному, было опасно. Преследовать их, как и предполагал Леха, никто не стал, да и ушли они незамеченными. Вот только одиночный БТР, целенаправленно едущий на восток, имел все шансы вызвать подозрения у любого фашистского пилота. Обстреливать или бомбить он бы, разумеется, не стал, но вот сообщить на аэродром про странный броневик вполне мог. Что, по понятным причинам, никому не нужно. Правда, примерно с той же долей вероятности пылящая в сторону линии фронта бронемашина могла летунов и вовсе не заинтересовать: мало ли кто и куда едет? Техника немецкая? Немецкая, не узнать характерный силуэт «двести пятьдесят первого» с бреющего полета невозможно. А что в одиночку, так всякое бывает – разведка по своим делам катается, или делегат связи срочное донесение везет.

Но рисковать не хотелось, тем более встреча с любой наземной колонной, даже банальными тыловиками, практически неминуемо закончилась бы стрельбой. Фрицев, понятно, покрошили бы без особого труда, но вот о скрытном отходе пришлось бы окончательно позабыть. Пока им везло, дорога оставалась пустынной в обе стороны, хоть отпечатавшиеся в пыли следы однозначно указывали, что транспорт по ней ходит, но долго так продолжаться не могло. Поэтому укрыться в девственных белорусских лесах было наилучшим решением, поскольку гитлеровцы туда еще долгонько не станут соваться – окруженцы вон кто поодиночке, кто группами аж до поздней осени к своим выбирались. Да и партизан сейчас, в последних числах июня, еще просто не существует, так что нечего немчуре в лесу делать…

Грунтовка оказалась весьма труднопроходимой: судя по всему, автомашины по ней и вовсе не ездили, разве что гужевой транспорт, да и то когда-то давно. Ветви придорожных деревьев сплелись меж собой, низко нависая над землей и скребя по бронированным бортам, а кое-где между оплывшими колеями, некогда пробитыми колесами крестьянских телег, и вовсе вымахали молодые деревца и кустарник, которые бампер бэтээра подминал с едва различимым в гуле мотора хрустом. После того как очередной сук развернул пулемет, чуть не заехавший прикладом Василию в лицо, хоть скорость машины и была чисто символической, километров двадцать в час, Борисову даже пришлось снять «МГ» с вертлюга, укрывшись за броней.

Спецназовцы же, наоборот, с искренним интересом выглядывали наружу, рассматривая легендарную прародину человечества, где никто из них не бывал, – ни малейшего неудобства для их скафандров густая растительность не представляла. От особенно толстого сука можно увернуться, благо микропроцессор тактического шлема вовремя засечет опасность и подаст соответствующий сигнал, а мелкие ветки и пышные еловые лапы никакой опасности для многослойной брони, покрытой маскирующим наномолекулярным напылением, не несут. Зато какой фурор произведут среди боевых товарищей сделанные голокамерами записи, когда группа вернется в свое время! Ведь, как ни крути, они – первые, кто попал в далекое прошлое! И видел его, это самое прошлое, собственными глазами! Причем прошлое не какой-нибудь там колонизованной или терраформированной планеты, а самой Земли!

О том, что пятерым бойцам отдела спецопераций ВКФ, вполне возможно, и вовсе не удастся вернуться в свое время, никто из них не думал. Или, что скорее, старался не думать…

– Все, товарищи, приехали, – сообщил, остановив бронемашину, Иван Михайлович.