Киборг и мечта автобуса

Римма, тихая девочка, которая сидела за соседней партой, училась неплохо. На большой перемене она, как и Маша, ела бутерброды, принесенные из дома. Стеснительность соседки бросалась в глаза с первого дня. Они с Машей перекинулись парой фраз только через неделю. Девочки иногда говорили на переменах, но со стороны совсем не выглядели подругами.

Со временем Римма немного оттаяла. Казалось, что она не против подружиться, но друзья проводят время вместе. Маша же после уроков спешила домой. Она все свободное от учебы время проводила за чтением популярной литературы по психологии вообще и роботов в частности. Девушки редко выходили из школы вместе, да и на переменках общались сдержанно. Только однажды Маша попыталась завязать серьезный разговор о будущем:

– Я собираюсь поступать в наш университет на психолога. А ты уже решила, чем займешься после школы?

– Куда-нибудь поступлю, но пока не знаю, куда, – ответила Римма.

Десятый класс Маша закончила бы отличницей, если бы не «хорошо» по физкультуре. Да и то, из последних сил. Весь одиннадцатый часто тренировалась дома, ведь физкультура и в университете есть. Оценки немного улучшились.

И вот теперь, когда до окончания школы осталось чуть больше трех месяцев, произошла эта авария. «Если поднапрячься, то одну-две недели я бы нагнала. Интересно, позволят ли мне доучиться, или сразу заставят спортом заниматься?» – подумала Маша и попыталась вспомнить текст договора, который читал робот. Запрета на учебу там вроде бы не было, как и точных дат начала и конца работы.

Просто лежать скучно. Маша начала представлять, как бы она справлялась на физкультуре, если бы стала сильной, как робот. Беспокойство немного отошло на задний план. Незаметно для себя она уснула.

Разбудили Машу знакомые голоса. Мама плакала, отец ее успокаивал, а Нина Петровна сказала:

– Сейчас Маша нас слышит. Постарайтесь ее не волновать.

– Доченька, нам сказали, что ты согласилась работать на «Альфу». Молодец, мы тоже согласны. Мы уже все подписали, – безуспешно стараясь сдержать слезы, сказала мама.

– Не волнуйся о внешности. Ты будешь выглядеть так же, как до аварии, – грустно добавил отец.

– Дома все по-старому, только тебя не хватает. Выздоравливай поскорее, – сказала мама. – В следующий раз мы придем после операции. Тогда сможем поговорить. Прости. Если бы мы взяли дорогую страховку, ее хватило бы…

– Маша слишком разволновалась. Вам пора, – строго сказала Нина Петровна. – Для беспокойства нет причин. В нашем институте работают лучшие инженеры и врачи.

– Скоро увидимся, – сказал отец.

– Держись, все будет хорошо, – добавила мама уже на ходу.

Снова наступила тишина. Маша постепенно успокоилась и уснула. Когда она проснулась, открыть глаза получилось. Она увидела над собой белый потолок с длинными матовыми плафонами ламп дневного света. «Я жива и могу открыть глаза. Это значит, операция прошла успешно», – подумала девушка. Стараясь не двигать головой, она обвела комнату взглядом.

Боковым зрением Маша с трудом рассмотрела, что у одной стены стояло несколько странных устройств, а у другой – много мониторов. За одним из них щелкала по клавиатуре уже немолодая женщина в белом халате. Оторвавшись от изображения, она встала, подошла к пациентке и спросила заботливым голосом:

– Как ты себя чувствуешь?

– Я вас вижу и слышу, – ответила Маша. – Голос похож на мой, но звучит непривычно. Похоже, больше я ничем двигать не могу.

– Это нормально. Операция прошла успешно, но впереди еще много работы. Сейчас робот будет задавать вопросы. Постарайся отвечать, не задумываясь.

– А мне можно будет кому-нибудь задать вопросы?

– Хорошо, спрашивай.

– Всего три месяца осталось. Мне разрешат доучиться в школе?

– Запрета на учебу нет, но ты должна будешь сделать очень много. Ходить в школу у тебя просто не будет времени. А вот закончить ее ты сможешь, если хочешь. Я поговорю с начальством, чтобы тебе дали доступ к учебным материалам.

– Что обычно происходит с такими, как я, когда срок договора закончится?

– Они подписывают документ, что договор выполнен. Дальше каждый делает, что пожелает. Обслуживание и ремонт протезов пожизненно за счет корпорации, если ты их не специально испортила.

– Это я в рекламе слышала. Спасибо, теперь я готова отвечать на вопросы.

Робот задавал очень много вопросов. Маше успели надоесть и они, и его монотонный голос. Казалось немного странным, что иногда он спрашивал не о психологии, а о самочувствии. Зато, именно благодаря этому, девушка заметила, что совсем не чувствовала боли ни до операции, ни после.

Разрешение отдохнуть принесло облегчение. Только спать не хотелось, а просто так лежать было скучно. Маша попыталась вспоминать даты из истории и правила правописания. Это тоже не назовешь увлекательным занятием. Девушка задумалась о своем будущем.

На ближайшие десять лет работа обеспечена. А вот потом устроиться куда-нибудь со средним образованием будет тяжело. «В любом случае придется выкроить время, чтобы учиться в университете. Может, в более дешевом и заочно, но обязательно на психолога, как я мечтала», – решила она.

Прошло еще немного времени. Робот вернулся с новыми тестами. Девушка стойко ответила на все вопросы, а потом уснула. Когда она проснулась, в комнате было так же светло, только Нина Петровна стояла поодаль. У изголовья копошилось двое мужчин средних лет. Тоже в белых халатах.

Голова все еще не поворачивалась. Девушка не смогла увидеть, что именно делают мужчины. Они использовали много непонятных технических терминов. По интонации Маше показалось, что оба довольны своей работой.

– Доброе утро. Я уже не сплю, – на всякий случай тихо сказала пациентка.

– Доброе, – с улыбками ответили взрослые.

– Попробуй пошевелить пальцами на руках, – попросил один из мужчин.

– Порядок, – ответил другой, который склонился над монитором.

– Теперь пальцами на ногах…

Так они прошли все основные группы мышц вплоть до мимики лица. Никто не говорил прямо, зачем это нужно. Девушка и сама сообразила, что это неспроста. Ей показалось, что все работает хорошо. Когда проверки закончились, Маша попыталась поднять руку без команды и испуганно сказала:

– Ой, теперь я не могу поднять руку, хотя ничего не болит.

– Мы включаем протезы по одному, так что сейчас он просто выключен, – пояснил мужчина и вопросительно посмотрел на психолога.

– Не спеши. Я ведь предупреждала, что работы впереди еще много, – спокойно объяснила Нина Петровна.

– Вам виднее, но меня кое-что беспокоит. Моим родителям сказали, что операция прошла успешно?

– Да, конечно. А еще мы их предупредили, что сейчас посещения запрещены. Они смогут увидеть тебя только через неделю, когда инженеры все настроят и проверят. Мы относимся к своей работе очень ответственно. Ошибки недопустимы. Поэтому мы с тобой будем все прилежно проверять, постепенно увеличивая сложность.

– Другими словами, через неделю проверки закончатся? – с надеждой в голосе спросила Маша.

– Если все пойдет по плану, после этого ты сможешь ходить. Тогда тебя переведут в другое место.

Больше Маша вопросов не задавала. Она не могла понять, почему после аварии родителей к ней пустили, а сейчас, когда она прекрасно себя чувствует, им не разрешают прийти. Проверки инженеров, психологические тесты и отдых сменяли друг друга. Девушка не жаловалась. Она стойко ждала разрешения встать.

В комнате, где постоянно горит свет, а на виду нет ни часов, ни календаря, трудно уследить за временем. Долгожданный день наступил неожиданно. Машу разбудили, инженеры долго возились вокруг нее, а затем Нина Петровна сказала:

– Сейчас ты стала такой же сильной, как опытные спортсменки, поэтому вставай осторожно. Для начала попробуй опереться на руки и сесть на кровати.

– Вы правы. Двигаться очень легко, – ответила девушка, пытаясь сесть.

Рукава белого халата, в который она была одета, доходили только до локтей. Маша впервые смогла нормально разглядеть свои руки. Обе выглядели вполне здоровыми и совсем не такими мускулистыми, как она боялась.