Сон? Нет!

На небеси – те просто ***:
«Синьор Джузеппе Джоакино Белли
в цензуре верно служит? Лицемер…»

«Простые радости люблю…»

Простые радости люблю,
и потому не вижу прока
служить целковому рублю.
Ходили. Гиблая дорога.

Он не один в окошке свет.
Приятнее в жару на речке
позагорать, в мороз на печке
погреться. Жалко, печки нет.

Но надобно иметь доходы.
От воскресенья до субботы,
как жёрнов мельничный, кружусь.

И нипочём не побожусь,
что до предсмертныя икоты
от слов своих не откажусь.

«Ты бросил семя, и взошёл росток…»

Ты бросил семя, и взошёл росток,
по нашим временам довольно странный,
без явной тяги к почве иностранной
и с влажными глазами на восток.

Твой голос я. Твой глиняный свисток.
Простая, незавидная музыка.
Уж лучше так, чем вовсе безъязыко.
Удел немых заведомо жесток.

Пусть отвернутся други и родня,
преследуют обиды о напасти,
кошмары ночи и заботы дня
терзают тяжело и рвут на части —
не оставляй очаг мой без огня
и в день седьмой не забывай меня.

«Негаданно февраль ворвался в дом…»

Негаданно февраль ворвался в дом.
Очередной постылый день рожденья
исчез в морозном небе голубом,
как морок и простое наважденье.

Зима сама в бессилии своём
сошла на нет. На том и порешили —
коль эту худо-бедно пережили,
Бог даст, и не одну переживём.

Что там ещё осталось до весны?
Пустяк. Всего каких-то три недели.
И не заметишь – разойдутся вмиг.

Воронам тесно в кроне у сосны.
Эй, чёрные! Уймитесь, в самом деле!
Не подобает каркать на своих.

«В прах вдунул жизнь и поместил в саду…»

В прах вдунул жизнь и поместил в саду
Эдема под присмотром, на виду,
где дерево познания в плодах,
и золото, и оникс, и бдолах,
и реки, омывающие сад —
Фисон, Гихон, Хиддекель и Евфрат.

Там птиц, скотов и гадов имена
впервые прозвучали. Чья вина
в том, что научный опыт был недолог,
и самый первый на земле биолог
был обречён безрадостным трудам?

Соври мне без зазрения, Адам:
не равно ль было – Ева ли, Лилит
придёт, увидит и закабалит?

«Один, как бомж, скитался днём с огнём…»

Один, как бомж, скитался днём с огнём.
Чего народ ни говорил о нём!
Другой сломал привычный ход вещей
и занялся засолкой овощей.
Но эти два античных чудака
в историю попали на века.

В историю и я бы угодил,
когда бы что покруче учудил.

К примеру, помер от свиного гриппа
или возглавил, скажем, гей-парад,
а то уже который год подряд
досадно слышать рассужденья типа:
«У всякого Сократа есть Ксантиппа,
не у любой Ксантиппы свой Сократ».