Воля императора 2. Держава

– Как вас на самом деле зовут? – спросила вдруг Ольга Николаевна.

Я призадумался, а потом честно сказал:

– Не знаю, какое имя вам и назвать. Но если скажу, что меня можно называть Александром – вы поверите?

– Поверю, – кивнула «матушка». Пристально посмотрев на меня, великая княгиня сказала: – Когда я впервые увидела вас, то почему-то увидела огонь, сквозь который вы идете. Правда, ваше лицо было совсем другим. Странно?

Я только пожал плечами. Как объяснить, да и нужно ли объяснять, что в том огне нет ничего странного? Что мое настоящее тело, оставшееся где-то там, непонятно где – не то во времени, не то в пространстве, и на самом деле сожрал огонь после взрыва? Но сказал – точнее, спросил, совсем другое:

– Ольга Николаевна, а у вас, случайно, нет ли отцовского дара?

– У меня, ваше величество, есть нечто невнятное, – усмехнулась дочь покойного императора. – Я бы и даром это не назвала. Иной раз мерещится нечто сумбурное, даже страшное.

– Например? – заинтересовался я.

– Как-то раз привиделась огромная комната, с низким потолком, без окон – не то подвал, не то подземелье, где мы сидим рядышком, всей семьей, а впереди нас стоят какие-то люди в военной форме, но без погон, с оружием в руках, а потом меня пронзила страшная боль. А потом привиделось, что мы лежим на мокром полу, в лужах крови, а сверху стоит бородатый человек со страшным лицом, что бьет меня штыком в живот. И снова страшная боль. Наверное, Кассандре виделось что-то подобное. Или нет?

Выходит, Ольге Николаевна привиделось то, что произошло с царской семьей в моей истории. Подвал в Ипатьевском доме, расстрел всех членов царской семьи, вместе со слугами и придворными. Действительно, странный дар предвидеть события, случившееся в другом пространстве. Такое никакой Кассандре не снилось. Несчастной пророчице из Трои виделись будущие события из ее реальности, а то, что девушке никто не верил, это уже другой вопрос.

– Нет, я не хочу таких видений, – помотала головой великая княгиня. – Каждый раз одно и тоже – боль и страх. Слава Богу, что такое случилось всего один раз.

– А вы у отца не интересовались? – осторожно спросил я. – Покойный государь-император считался пророком, возможно, он бы сумел вам что-то сказать или подсказать?

– А что он скажет? Вернее, – поправилась Ольга Николаевна, – уже и не скажет. А так, скорее всего, погладил бы меня по головке, да произнес – терпи, Олюшка, если тебе такое привиделось, значит это необходимо. Видения бывают и такие, которые не исполнились, но могли бы исполниться. У моего покойного батюшки только одно на уме было – государство, держава, да жизнь народа. А все мы, да и он сам, где-то потом, после надобностей военных да чиновников. Держава. Необходимость. О-сто-чер-те-ло! – проговорила по слогам великая княгиня, глядя куда-то вдаль.

Похоже, Ольге Николаевна давно хотелось выговориться. Не исключено, что она это делает первый раз в жизни. Обычные люди рассказывают о себе случайным знакомым, вываливая все подробности личной жизни на голову спутника где-нибудь в купе поезда. Я сам не раз слышал откровенные признания мужчин – дескать, жена изменяет, а что делать, не знаю? Мол, люблю ее, заразу такую! Или от женщин – муж негодяй, а деваться некуда. Оттого и делятся сокровенным с незнакомцами, что и рассказать хочется, а друзьям-приятелям о том не расскажешь. Но великой княгине такое счастье не светит. Ей сложно оставаться одной, сложно отыскать для исповеди человека, с которым больше никогда не увидишься. Не жизнь, а сплошной регламент. Есть ещё священник, но что может сказать батюшка, если ему на исповеди духовная дочь сообщит о своей моральной усталости? Не знаю. Да и все ли можно рассказывать батюшке? Тайна исповеди, конечно тайна, но в истории всякое бывало. Вплоть до слухов о вербовке тех самых батюшек спецслужбами.

– А замуж вы выходили не по любви? – спросил я, припоминая что в моей реальности, Ольга отказалась выходить замуж за «моего нынешнего отца».

– Да уж какая любовь? – поморщилась великая княгиня. – Надо было выходить за румынского принца, теперь бы была королевой, но из России уезжать не хотела, уперлась. А тут батюшка приказал – дескать, нам нужен наследник, Алешка болен, долго не проживет. Ты в семье старшая, станешь престол наследовать, но все равно, нужно продолжение. Вот, пришлось. И выбора-то особого не было… Но, хотя бы в монастырь не отправляют, как при Алексее Михайловиче, уже хорошо.

Похоже, с великим князем Борисом старшая дочь императора не очень счастлива. Не удивительно. Разница в возрасте приличная. Справочника под рукой нет, но вроде бы, мой «батюшка» старше моей «матушки» лет на двадцать, или около того. Ей сейчас сорок пять, а ему далеко за шестьдесят. Какое уж тут семейное счастье, если любви нет?

Не удержавшись, я процитировал:

– До чего же мы несчастные царевны,
Нам законом запрещается любить,
В царских семьях уж таков порядок древний —
По расчету надо замуж выходить.

Получилось не так красиво, как в старом-советском мультике, но великая княгиня заинтересовалась:

– Откуда это? Никогда ничего не слышала.

– Да так, навеяло, – смутился я. – Слышал как-то, запомнил. А откуда и что такое – не знаю.

– А ещё? – потребовала «матушка» и мне пришлось прочитать еще одно четверостишие, пропустив самое главное – то, что являлось припевом:

– Нам, царевнам, жить приходится в неволе,
Пропадают молодые годы зря.
Нам всё время надо думать о престоле,
Исполняя волю батюшки-царя.

У меня получилось не весело, а даже трагично. Стоит ли удивляться, что из глаз великой княгини потекли слезы? Вытащив носовой платок, Ольга Николаевна промокнула влагу и с грустью сказала:

– Вот так вот жизнь и прошла…

– Когда она у вас успела пройти? – полюбопытствовал я.

– А… – отмахнулась великая княгиня. – Думаю, может дальше-то жить и не стоит?

Ничего себе. Мы, вроде бы, договорились, а она тут… Возьмет, да и примет дозу снотворного. Впрочем, сам виноват. Расстроил женщину.

– Ольга Николаевна, вы очень обидитесь, если я вас выругаю? – поинтересовался я, а потом, не дожидаясь ответа, сказал. – Уважаемая матушка! Многоуважаемая великая княгиня! Рассуждаете вы сейчас, как крепостная девка!

– Что?! – обомлела Ольга Николаевна одарив меня таким взглядом, что у меня всё внутри похолодело.

Но я не поддался.

– Вы всё правильно услышали, – встал я со своего места, прошелся по комнате. Сделав два шага туда, два обратно, подошел к великой княгине и пристально посмотрел ей в глаза: – В сущности, вы не старая женщина, я бы даже сказал молодая. Вам и всего-то слегка за сорок, у вас есть сын. Да, понимаю, он тяжело болен, но, слава Богу, он жив. Вы мать императора. Да более того, вас саму готовили на роль императрицы. В мире едва ли наберется сотня человек с подобным образованием. С чего вы решили, что имеете право так просто умирать?

– Вы забываетесь… – возмутилась великая княгиня.

– Нет, милейшая матушка, – покачал я головой. – Не забываюсь. Вы можете переживать, раскаиваться, но делать глупости – нет. Вы нам нужны. А если в голову придет какая-нибудь глупость, то вспомните ваше видение. Тот подвал, где расстреляли всю вашу семью. Это вы еще мало видели. Как вырезали людей в их собственных имениях. Как землевладельцев лишали всего. Реки крови по улицам. А потом и война. Поверьте, у вас всё хорошо. По крайней мере, могло быть куда хуже.

Мы какое-то время сидели молча. Потом, великая княгиня спросила:

– Тот подвал… То что вы сказали, это ведь не для красного словца? И это как-то связано с вами и с тем пламенем, что я видела?

– Связано, – кивнул я. – Всех подробностей я вам не смогу рассказать, да и сам их не понимаю, но если бы вы не вышли замуж за князя, не родили сына, то этот подвал мог бы случиться здесь, у вас. И вы бы не страдали сейчас, а умерли бы в двадцать два года. Только не говорите – дескать, так было бы лучше. Нет, лучше бы не было.

Великая княгиня встала, подошла к шкафчику, открыла дверцу. Вытащила оттуда бутылку коньяка и принялась скручивать пробку. Ишь ты, а нее есть «заначка». Пришлось прийти на помощь.

Ольга Николаевна вытащила из шкафчика две маленькие рюмки и жестом предложила наполнить их. И что тут делать? На поминках я ограничился минеральной водой, а тут разлил на двоих.

– Тогда, Александр, за знакомство! – провозгласила тост великая княгиня. – За наше знакомство и за нашу дружбу! Поверьте – если я говорю о дружбе, то это навсегда.

Верю. Из той истории знаю, что Ольга Николаевна славилась твердостью характера, честностью и умением дружить. И как тут не выпить?

В этот момент, краем глаза я заметил какое-то движение.

Я лишь слегка сместил взгляд и увидел, закутанную в чёрное, фигуру. Я хотел было предупредить княгиню об опасности, но, одетый в чёрное, мужчина, стоял неподвижно. Лишь когда убедился что я его вижу, слегка склонил голову, обозначая поклон.

В его руке сверкнуло что-то металлическое, но тут же исчезло, а потом исчез и он сам.

Как мне когда-то говорил Николай Александрович, он сам мог видеть этого человека лишь тогда, когда тот сам хотел.

И что это было? Демонстрация силы, или вернее сказать контроля? Это что же получается, если бы княгиня Ольга захотела заявить всеуслышание о подлоге, то была бы попросту убита? Либо это был этакий отчёт, мол: всё под контролем, граница на замке.