Вымышленные беседы

– Вся беда в том, что у меня воображение намного живее, чем у других.

Есть и у мена эта беда.

– Это так чудовищно по отношению к людям, получившим обязательное среднее, среднее специальное и высшее образование. Ваше суждение обескураживает и вместе с тем подходит и к нынешней ситуации. Если воспринимать все происходящее вокруг, так как оно есть, то жизнь кажется бессмысленной и дикой. Народ пичкают с утра до ночи информацией о происшествиях, переделе собственности между ОПГ и ОПС, рейдерских захватах предприятий, гонках «золотой» и «бриллиантовой» молодежи на машинах по Москве, пренебрежении законами и нормами человеческими морали…

До сих пор задаюсь вопросом: «Как в 1917 году мог случиться государственный переворот, как он мог повториться в 1991?» и пытаюсь найти на него ответ…

– Большевики до сих пор (12 марта 1918 г. – прим. авт.) изумлены, что им удалось захватить власть и что они все еще держатся:

– Луначарский после переворота недели две бегал с вытаращенными глазами: да нет, вы только подумайте, ведь мы только демонстрацию хотели произвести и вдруг такой неожиданный успех!

– Луначарский, по всей видимости, не был той фигурой у большевиков, которая была в курсе всех поставленных Лениным и партией задач и ходе их выполнения. Однако, его не обделили, дали ему нишу, которую он отрабатывал, как мог. Вытаращивать глаза и болтать без устали – тоже не всякий сможет.

Но почему народ позволил себя обмануть в начале и в конце XX века? Тогда был неграмотный, забитый. Но как обманули нынешних – образованных? Или дело в другом?

– Есть два типа в народе. В одном преобладает Русь, а в другом – Чудь, Меря. Но и в том и в другом есть страшная переменчивость настроений, обликов, «шаткость», как говорили в старину. Народ сам сказал про себя: «из нас, как из дерева, – и дубина, и икона, – в зависимости от обстоятельств, от того кто это дерево обрабатывает: Сергей Радонежский или Емелька Пугачев.

– Значит, так и не научились жить своим умом. Хотя, это неудивительно. В советское время за всех все решала партия и её вожди. И вот, когда народу сказали, что теперь он должен сам определять свою судьбу, сам решать – как жить и чем заниматься, – он растерялся, потому что этому его никто не учил. А «архитекторов перемен» приехали учить сотрудники ЦРУ, «фонда Сороса» и других, участвующих теперь уже в развале России, спецслужб…

И ведь все, что происходит, творится, якобы, от имени и на благо народа. Так было в советское время, так обстоит дело и сейчас.

– Как забыть, как это простить русскому народу? А все простится, все забудется. Впрочем, и я – только стараюсь ужасаться, а по-настоящему не могу, настоящей восприимчивости все-таки не хватает. В этом и весь адский секрет большевиков – убить восприимчивость. Люди живут мерой, отмерена им и восприимчивость, воображение, – перешагни же меру. Это – как цены на хлеб, на говядину. «Что? Три целковых фунт!» А назначь тысячу – и конец изумлению, крику, столбняк, бесчувственность. «Как? Семь повешенных?!» – Нет, милый, не семь, а семьсот!» – И уже тут непременно столбняк – семерых-то висящих еще можно представить себе, а попробуй-ка семьсот, даже семьдесят!

– Вот это точно Вами подмечено, Иван Алексеевич! Не раз на себе испытывал такие чувства. Произошел взрыв бытого газа в одном многоквартирном жилом доме – поговорили, пошумели, пришли из райгаза и организации, осуществляющей обслуживание вентиляционных каналов, с проверкой состояния газового хозяйства и приточно-вытяжной вентиляции. А с чем пришли – с листом бумаги, на котором записывали адреса и фамилии собственников жилья, ставили подписи о проведенной проверке. Ни газоанализаторов у проверяющих не было, ни приборов для определения движения воздуха в воздуховодах (вытяжной вентиляции). К вентиляционному каналу просто прикладывали ладонь, лист бумаги или зажженную зажигалку, а в отношении возможной утечки газа справлялись у хозяина – есть ли жалобы. Я уже не говорю о сканерах, которые позволяли бы обследовать вентиляционные и газоотводящие каналы на предмет их целостности и пригодности для дальнейшей эксплуатации. И, тем не менее, смогли выявить несколько нарушений, которые впоследствии устранили. Но могут ли они дать гарантию, что выявили все нарушения и все устранили? Полагаю, что нет. Поэтому и гремят взрывы бытового газа, и гибнут люди от этих «мирных взрывов».

Раньше, говорят, проверки газового хозяйства были обязательными и работы по их обеспечению включались в стоимость газа, а в последние годы «рыночных реформ», сказали, что собственники жилья сами должны заботиться о своей безопасности. И теперь Газпром ежегодно без каких-либо объяснений повышает цены на газ, а за безопасность газового хозяйства не отвечает. Вот Вам и столбняк!

Или еще пример. В 2016 году был высокий урожай зерновых, позволивший продавать зерно на экспорт. А в ноябре того же года цены на хлебобулочные изделия на муниципальных хлебозаводах выросли на 3-4 рубля. Где логика?

И опять традиционные российские крайности – раньше расстреливали, топили и вешали, а теперь стали почти всех миловать. Смертная казнь отменена. За воровство в особо крупных размерах назначают штраф или чисто символические сроки пребывания в местах лишения свободы… И этому народ тоже уже перестал удивляться.

– Купил спичек, 6 рублей коробка, а месяц тому назад стоили полтинник.

– Государство устранилось от регулирования и планирования, в том числе и цен на промышленные и продовольственные товары. «Архитекторы рыночных реформ» сказали, что «рынок» все расставит по своим местам. А может, нам и «архитекторы» эти и власть эта не нужны, если жизнь все расставит по своим местам? Они ограбили страну и народ под предлогом «реформ». Не пора ли и нам придумать «реформу», которая позволит вернуть народное – народу, государственное – государству, а «архитекторам» дать по гектару земли и отправить на свободные земли, которые они сейчас предлагают по какой-то программе. Если они такие умные, как говорят о себе нам, то они смогут показать всем пример, как распорядиться этим гектаром и заработать миллионы, а может быть и миллиарды законным, честным путем, которым призывают следовать весь российский народ.

– Маруся прошлым летом жила у нас на даче кухаркой и целый месяц скрывала в кухне и кормила моим хлебом большевика, своего любовника, и я знал это, знал. Вот какова моя кровожадность, и в этом все дело: быть такими же, как они, мы не можем. А раз не можем, конец нам!

– Опять Вы попали в саму точку, Иван Алексеевич! Мы не можем быть такими, как они, и они это прекрасно понимают. Ждут они, наверное, нашего конца. А мы все трепыхаемся, все чего-то говорим, чего-то пишем, на что-то надеемся, и как-то выкарабкиваемся из придумываемых ими «реформ» и «оптимизаций»…

– В сущности, всем нам давно пора повеситься – так мы забиты, замордованы, лишены всех прав и законов, живем в таком подлом рабстве, среди непрестанных заумений, издевательств!

– Именно на это они и рассчитывают. И обвинить их в нашей смерти будет непросто. Поэтому они везде, где могут заподозрить их в «нечистой игре», расставляют своих людей: в прокуратурах, полициях, судах, минздравах. Вы скажете – причем здесь минздрав? Ведь многое можно списать на психическое нездоровье и объяснить им. Взять, хотя бы, те же суициды.

– Понедельник, газет нет, отдых в моем помешательстве (длящемся с самого начала войны) на чтении их. Зачем я над собой зверствую, рву себе сердце этим чтением?

– Вот Вы и подтвердили суждением о помешательстве значение минздрава. Режиму для своего сохранения важно все предусмотреть, чтобы найти виноватых на стороне, чтобы устранить «виноватых», если это потребуется, вполне законным и объяснимым способом, широко практиковавшимся в советское время – с помощью психиатрии.

– Фонарей не зажигают. Но на всяких «правительственных» учреждениях, на чрезвычайках, на театрах и клубах «имени Троцкого», «имени Свердлова», «имени Ленина» прозрачно горят, как какие-то медузы, стеклянные розовые звезды. И по странно пустым, еще светлым улицам, на автомобилях, на лихачах, – очень часто с разряженными девками, – мчится в эти клубы и театры (глядеть на своих крепостных актеров) всякая красная аристократия: матросы с огромными браунингами на поясе, карманные воры, уголовные злодеи и какие-то бритые щеголи во френчах, в развратнейших галифе, в франтовских сапогах непременно при шпорах, все с золотыми зубами и большими, темными, кокаинистическими глазами… Но жутко и днем. Весь огромный город не живет, сидит по домам, выходит на улицу мало. Город чувствует себя завоеванным, и завоеванным, как будто каким-то особым народом, который кажется гораздо более страшным, чем, я думаю, казались нашим предкам печенеги. А завоеватель шатается, торгует с лотков, плюет семечками, «кроет матом».

– А вот здесь, полагаю, Вы, Иван Алексеевич, ошиблись. Завоеватели сидели, как Вы написали выше, в машинах, клубах и театрах, в Кремле и Смольном, а глаза народу мозолили только со страниц газет и с трибун на митингах и демонстрациях. Остальное отдали на откуп уличным бандитам, ворам, насильникам… Так было в начале века, так было и в конце. Я бы сравнил это с дедовщиной в армии, только в масштабах всей страны. А бедолаги с лотками и семечками – это просто ширма, Не скажу с полной уверенностью в отношении лотков, а семечек и мата и сегодня более чем достаточно.

– «Революция – стихия…»

– Землетрясение, чума, холера тоже стихии. Однако никто не прославляет их, никто не канонизирует, с ними борются. А революции всегда «усугубляют».

– По-моему, стихийно революция возникнуть не может. Революция – это спланированная агрессия, направленная против существующего строя, государства и народа. Без заинтересованных лиц и финансовой поддержки она невозможна! Для ее осуществления необходимы оружие, пропаганда (листовки, газеты и новые современные технологии), активисты, действующие легально под видом общественных деятелей или оппозиционных партий, или нелегально, пользуясь поддержкой доверчивых или обманутых действующей властью граждан.

Стихийные бедствия и особо опасные инфекции – относятся к совершенно другим категориям, которые в большинстве своем научились прогнозировать и предупреждать, а при их возникновении – устранять их последствия и не допускать распространения на новых территориях.

Спецслужбы тоже, как врачи-эпидемиологи и врачи-инфекционисты, занимаются выявлением и предупреждением готовящихся революций и государственных переворотов. Но решение остается за главой государства. Керенскому докладывали о деятельности и передвижениях Ленина, но он ничего против него не предпринимал, потому что был с ним заодно…

А состоявшиеся государственные перевороты, революции и гражданские войны прославляют для того, чтобы завуалировать истинных организаторов и их цели по захвату власти в стране.

– Толстой говорил, что девять десятых человеческих поступков объясняется исключительно глупостью.

– Вполне возможно. В учебнике «Биологии» за восьмой класс написано, что человека отличает от животного его способность работать в коллективе, речь и мышление. Я спрашивал знакомых учителей школ и преподавателей вузов, в том числе и философии, – учат ли они школьников и студентов мышлению? Мне с недоумением отвечали, что в их обязанности это не входит, что перед ними стоит задача – добиться от ученика или студента, чтобы он усвоил тот объем материала, преподаваемого ими предмета, который предусмотрен учебной программой, и успешно сдал экзамены.

Но если преподаватели не учат мышлению, то кто должен учить людей мыслить – жизнь? Народная мудрость гласит: «Умный учится на чужих ошибках, а дурак – на своих». Так, надо людей с детства учить жить, как подобает человеку умному, а не глупому и не животному, или нет?

Может быть, в этом и кроется секрет нынешнего расслоения общества на богатых и бедных, тоже приблизительно в такой же пропорции? Может быть, кому-то невыгодно всех учить уму-разуму, чтобы все были одинаково умными, а стало быть, равными и в получении вознаграждения за свой труд. Ведь не зря нам навязывается поговорку популярную на Западе: «Если ты умный, то покажи свои деньги». Значит, чтобы одна десятая человечества была богатой, девять десятых не надо учить мыслить?! Значит, девять десятых должна оставаться дураками!?

Как вообще руководство страны могло перейти к новой модели управления страной и новой внутренней политике без обучения населения новым правилам жизни? Как и чем должны были жить люди на периферии после закрытия нерентабельных предприятий? Готовили ли для них новые рабочие места и новые места для проживания?..

– Но не менее страшно было и на всем прочем пространстве России, где вдруг оборвалась громадная, веками налаженная жизнь и воцарилось какое-то недоуменное существование, беспричинная праздность и противоестественная свобода от всего, чем живо человеческое общество.

– Но за этой праздностью и пьянством, скрывалась трагедия народа, оставшегося без средств существования.

Закрылась шахта. Шахтеры остались без работы. Ничего нового им никто не предложил, а семью кормить надо. Одного из них милиция арестовала в момент кражи им поросенка с фермы. Он объяснил стражам порядка ситуацию и спросил их, – где ему взять денег, чтобы прокормить семью? Дома дети хотят есть, а отец остался без работы, мать – тоже.

В райцентре закрылся комбинат искусственных тканей – филиал единственного в стране комбината химического волокна, продававшего вискозу на экспорт (конкуренты купили предприятие и развалили его). Отец семейства, оставшийся без работы, не нашел ничего лучшего, как покончить с собой.

Две сестры, работавшие на успешном предприятии, производившем электронную продукцию, в том числе и для оборонной промышленности, остались без работы и были вынуждены уехать к матери в деревню, где одна устроилась работать на почту, а вторая, оставив в городе мужа и дочь-школьницу, – заведующей клубом.

Инженер после увольнения с режимного предприятия взялась с мужем убирать подъезды, пищевые отходы (тогда еще существовали свиноводческие комплексы, собирающие в городе, таким образом, корм для свиней). Когда лишилась и этой работы, торговала мороженым на улице.

И на фоне этой катастрофы стала жиреть всякая шпана – создавались бандгруппы, которые собирали дань со всех: с предпринимателей, которые только-только начали зарождаться, с продавцов легковых автомашин, с колхозов и совхозов, с промышленных предприятий, с магазинов и ресторанов… Одним словом со всех, кто зарабатывал деньги своим трудом. Об этом много написано и снято фильмов. И вот этим-то бандитам и надо было после успешного дня погулять, покутить… Одни пили с горя, от отчаяния, а другие – веселились на костях и гробах…

А что говорили люди о происходящем в начале XX века?

– И на полпути извозчик неожиданно сказал мне то, что тогда говорили уже многие мужики с бородами:

– Теперь народ, как скотина без пастуха, все перегадит и самого себя погубит.

– Народ, как и в пословицах, очень точно это сформулировал. И главное, почему это происходит – от отсутствия должного воспитания. Мамочки считают, что если научили своего ребенка попку вытирать туалетной бумагой и сопли – бумажным платочком – этого более чем достаточно для нормальной жизни их чада во все последующие годы. А остальному, мол, научат в школе. А в школе учителя не считают это своей задачей и кивают на семью и детский сад. Вот так и кивают Петр на Ивана, а Иван на Петра, вместо того, чтобы всерьез на государственном уровне заниматься этой главной задачей всего человечества и каждого человека в отдельности.

Примеров того, что те бородатые мужики оказались правы, можно привести множество. Об этом без конца говорят, пишут, показывают по телевидению, но, проблема остается и останется, пока большие мальчики и девочки в высоких властных кабинетах не поймут, что, если они не будут этим заниматься, ничего в жизни людей не изменится к лучшему.

Я попробовал, работая в редакции популярной городской газеты, освещать эту тему, но руководство отказало мне в таких публикациях, сославшись на то, что у газеты другие цели и задачи.