Крах

– Не мне … не мне … – один за другим произносили сидящие, – не мне … не мне …

– Видишь, – подвел итог Шуприн, – а ты говоришь, что выражаешь общее мнение. Общее мнение выражаю я! А, ты … А, может, ты не хочешь участвовать в преобразовании страны?

– Хочу, очень хочу.

– Да? А, то можешь быть свободен, я никого силой не тащу. Так, как?

– Я с вами!

– Хорошо. Кстати, может быть кто-то другой не хочет участвовать в том, о чем я намерен вам сообщить? У него есть право на это … Есть такие?

– Нет… нет … нет … – откликнулись сидящие за столом.

– Ну, раз все вы, и, естественно, я за преобразование страны, – Шуприн улыбнулся, – то теперь на всех нас лежит обязанность сделать все, чтобы это свершилось. Каждый из нас отвечает за результат. как в целом, так и за тот участок работы, который я ему поручу. Согласны?

– Да … да … да …

– Есть возражения?

– Возражений ни у кого из вызванных им не было.

– А, теперь о главном, – он откинулся на спинку кресла и, медленно переводя взгляд с одного на другого, начал говорить.

Слушали его внимательно.

Глава

VI

– Таков мой план, – подвел он итог сказанному, – как видите, объем того, что нам предстоит сделать огромен, вполне подстать той исторической задаче, которую нам предстоит выполнить. Уверен, что мы справимся с ней. Не так ли?

– Да, справимся, – первым ответил Карманов, – и вообще я бы хотел отметить, что ваш план грандиозный как по замыслу, так и потому, что последует после того, как мы его выполним.

«Умеет же польстить, – усмехнулся про себя Шуприн , – или пытается загладить свою ошибку… думает, что я ее забыл… Нет, я ее не забыл и не забуду! Да и не ошибка это, а стремление выделиться из всех, подчеркнуть свое якобы право говорить от имени всех этих … Ничего, я тебе такое поле деятельности предоставлю, что будешь постоянно ко мне бегать советоваться… И об этом все эти …. все эти будут знать, чтобы никому впредь и в голову не приходило выпячивать себя! Ни перед друг другом, ни, тем более, передо мной!»

– А, что скажут остальные?

– План исторически значимый, – отозвался Чустяев, – его успех, а я в успехе не сомневаюсь, на века станет образцом мудрой государственной политики. Я горжусь вашим доверием и приложу все свои силы для осуществления вашего плана.

«Этот, хотя тот еще льстец, – отметил Шуприн, – уже вообразил, что он историческая личность… Пусть пока воображает… Это пойдет только на пользу задуманному мною».

– Я тоже готов принять действенное участие в осуществлении вашего плана, который, не сомневаюсь, войдет во все учебники истории, – произнес Башкарин, – как величайший пример подготовки успешного преобразования страны.

– И умения добиваться намеченного! – вставил Гюрин . – Страна, благодаря реализации вашего плана, станет образцом для других!

«Ну, понеслось, – с удовольствием слушая, как вызванные им друг за другом, упражняются в одобрении его плана и выражают готовность работать в соответствии с этим планом, констатировал Шуприн, – теперь они мои! Мои руки… руки, которыми я добьюсь воплощения своей мечты! И, в первую очередь, не позволю Ниламову и тем, кто с ним осуществить свою угрозу! А, там, глядишь, и с Догалаковым разберусь!»

Он отдавал себе отчет, что в конце концов наступит момент, когда ему придется решать, как поступать с теми, кто являлись для него лишь руками, которыми он собирался расчистить себе путь.

«Руки – это не головы, а включить им головы я не дам! Есть только одна голова: моя, а их головы для того, чтобы именно их головы были на виду, именно они должны восприниматься населением так, как мне надо … А, что потребует население, после того, как мой план будет воплощен в жизнь, относительно этих засветившихся голов, то и будет! Главное: я, один я, буду тем, кто позволит что-либо сделать с ними. Придется, кое-какие руки оставить, а кое-какие укоротить … Каким-то найти другое применение …Ничего, найду других … нужных …»

– Итак, – дождавшись, когда все высказались, подвел он итог, – мы все приняли мой план преобразования страны. Уверен, что не надо напоминать, но я все, же подчеркну, что все присутствующие здесь обязаны хранить в тайне все, что здесь прозвучало. Любая утечка информации будет не только успешно опровергнута, но и послужит предметом для соответствующих выводов, как, надеюсь, понимает каждый крайне нежелательных для конкретных персоналий. Сами знаете, в какое время мы живем, и насколько серьезны и значимы последствия подобных утечек для страны. Я правильно понимаю, что с этим все согласны?

Сидевшие за столом единодушно подтвердили.

– Уверен, что действовать по озвученному мною плану вы будете инициативно, поддерживая друг друга. Никто, даже близкие к вам и ваши доверенные лица не должны не только не знать, но и даже догадываться не только о плане, но и даже о том, за какой пункт плана каждый из вас отвечает. Все должно идти как бы спонтанно, возникая как бы из толщи населения страны, а на самом деле по вашим указаниям и при необходимости вашей поддержке. Моя роль во всем этом вам известна и понятна. Но для непосвященных – я выражаю лишь устремления населения. Вопросы есть?

Вопросов ни у кого не было.

– В таком случае, предлагаю перейти на веранду, отметить завершение нашей встречи, – Шуприн подмигнул и рассмеялся, – не все же время нам быть серьезными.

Сидящие за столом радостно поддержали его.

Глава

VII

В течение нескольких следующих дней Шуприн провел индивидуальные беседы с каждым, кого он привлек к реализации своего плана. Для непосвященных это выглядело как обычные его встречи для обсуждения текущих вопросов жизнедеятельности страны.

В ходе бесед он определил для каждого своего собеседника сроки и формы достижения поставленной задачи, более того, согласился с необходимостью применения и тех форм, которые ему предлагались. При этом он не переставал подчеркивать, что все должно делаться тайно, быстро и обязательно до достижения желаемого результата, намеренно подчеркивая, что от того, как его собеседник выполнит порученное, зависит то, кем он станет в будущем.

Хорошо зная слабости каждого, он играл на них, понимая, что каждый хочет казаться лучше, чем на самом деле, обойти других, стать более значимым, обладать большими возможностями.

– Ты именно тот, кого будут помнить веками, – убеждал он, – но для этого надо, чтобы у тебя все, понимаешь, все, получилось. Ради этого для тебя не должно быть ничего невозможного, и чем неожиданней будут твои действия, тем ближе ты будешь к успеху. А, значит, и все мы. Мы – преобразователи страны! Мы те, кто делает историю!

И не было собеседника, который бы хотя бы попытался возразить ему, все они заверяли его в своей преданности и способности сделать то, что он им предлагал.

Верил ли он им? Верил, но где-то внутри его все-таки оставались сомнения в каждом из них. Страх, что затеянное им не увенчается успехом, что ему придется отвечать за все, что он предложил и чего добивался, постоянно преследовал его …

«Надо как-то еще подстраховаться, – понимал он, – придумать резервный вариант … Вариант, который позволит мне при необходимости, быстро отмежеваться от тех, кто занимается реализацией моего плана. Они, если дело не выгорит, сдадут его. Обязательно сдадут! Значит, надо что-то придумать такое, что не позволит кому-либо поверить в то, что именно он стоит за всеми ними. Но что? Что?»