Я умру от пронзительных глаз
Я умру от пронзительных глаз,
Что встречают меня каждый раз,
Стоит мне лишь куда-то пойти,
Неотлучно они на пути.
Посетил я друзей-докторов,
Все в порядке, я жив и здоров,
Но шепнул окулист, – в роговице
Вижу древней религии жрицу.
Эти жрицы красивы, как небо,
Эти жрицы податливей хлеба,
Эти жрицы страстны, как вулкан,
Сладким медом обмазан капкан.
Мне по нраву такое моление,
Дикой крови живое волнение,
И ловушка – большой достархан,
Оплетут по рукам и ногам?
Будь что будет, готов ко всему,
Пусть заманят меня на кошму,
Чтоб горячей любовью убить,
Расплетя до конца жизни нить.
Мой знакомый кардиолог
До Самары путь долог,
Надо ехать на Волгу,
И там живет кардиолог,
Верный врачебному долгу.
В Самаре губернатор Титов,
Известный всем сердцеед,
В Волге разводит китов,
И осетров больше не ест.
В Самаре гречанка Таис,
Знакомая Джона Голсуорси,
Все говорят ей «кис-кис»,
Расточая вокруг восторги.
Иногда она закрывает глаза,
Как нормальная женщина,
Иногда в глазах бывает слеза,
Если в делах трещина.
Не близкая землячка Ленина,
Не героиня мировой революции,
Но миру станет известна
Синтетическая теория эволюции.
Коптилка
При свете маленькой коптилки
Вставала утром вся семья,
В углу иконы темнолики,
Пять мужиков и мальчик – я.
Чего ж мы баб-то не считали,
На них держался дедов дом,
Полы скобленые сверкали,
Скотина, огород, и все бегом.
Зато как весело все пели,
На зов сходилась молодежь
И долго были слышны трели
Пяти гармошек там, где рожь.
Домой все возвращались на рассвете,
Глаза закрыл – уже вставай,
Душа объятием согрета
И шепот тихий – ну, давай.
Промчалось быстро это лето,
Покос, уборка, первый снег,
Читал недавно я про это
В теньке у дома на бревне.
Красавица-крестьянка
Сани быстро пролетели
Незнакомый хуторок,
Новогодние метели
Не оставили дорог.
Солнце спряталось за тучи
И закончился денек,
Поворачивай-ка, кучер,
В дом, где светит огонек.
Заночуем в этом доме,
Тянет всех зимой к теплу,
На перину из соломы
И сверчок поет в углу.
Вот тесовые ворота,