Горны Империи

– А мы в начале лета приехали, – ответил Войко. Мальчишки как-то незаметно уже шагали вдоль реки, выискивая место для того, чтобы окунуться. – Ойце… отец приехал учиться.

– Учиться? – захлопал глазами Денис. – Это как это учиться, он же…

– Ну да, он у меня уже старый, – подтвердил Войко, хлопая ладонью по фляжке. – Ему сорок почти. Да, учиться. У нас инженеры нужны, гидроинженеры, которые с водой работают, – неуверенно пояснил Войко. – Отца сам князь Лазар попросил, они друзья, с детства. Поезжай на Россию и учись сам, заодно за молодыми присмотришь. Человек двадцать наших приехало, но семья у одного отца – я и майка… мама… – Видно было, что, несмотря на правильный русский, эти слова – отец и мать – Войко привык произносить на родном языке. – Есть еще две сестры, но они уже взрослые совсем, замужем, в Београде живут… А Драже, старший, тоже тут… А твой ойце кто?

– Он… – Денис понял, что не знает толком, как объяснить. – В общем, он жуликов ловит.

– А, милиционер, – кивнул Войко. – Я тоже хотел милиционером стать. Смотрел «Рысенок»?

– Конечно! – фыркнул Денис, запнулся о какой-то камень и, сказав «уй-а!», пару шагов пропрыгал на одной ноге. Кто же не смотрел многосерийку про веселого и бесшабашного подпоручика милиции Яроша Таркириана по прозвищу Рысенок?

Денис, ступая на пятку и шевеля рыжими от ржавчины пальцами, совсем хотел уже начать разговор про фильмы вообще, но заинтересовался:

– А сейчас кем хочешь быть?

– Косморазведчиком, – сказал Войко. – Ты думаешь, чего я тут брожу? Готовлюсь… А ты?

– Кем стать хочу или что тут делаю? – уточнил Денис. – Вон, место хорошее… Стать хочу как папка. А тут я так. Разное ищу. На продажу, на обмен или просто… так. Для интереса.

– А кому ты продаешь? – удивился Войко.

– А ты не знаешь?! – удивился в ответ Денис. – Есть магазинчик такой, там покупают. Хочешь, потом покажу?

– Конечно… – Войко осмотрелся. – А тут можно купаться, дно какое?

– А тут сразу обрыв, – со знанием дела пояснил Денис, уже вылезая из маскировочных штанов. – Бух, и двадцать этажей. Ты как плаваешь?

– Нормально, – Войко положил на землю свою сбрую. Гремнул ножом о лопатку. Он был такой же коричневый от загара, как и Денис, только Денис – белокожий от природы – был золотисто-коричневый, а Войко – смуглый – оказался именно ореховый.

Мальчишки с внезапным смущением поглядели друг на друга. Денис не знал, что думает Войко, а он сам подумал:

«Ну, вот, и что теперь-то? Мы кто? Просто пацаны встретились – или уже что-то больше?»

Ну, может, он и не так думал – в десять-то лет. Но суть быстрых мыслей была именно такова. И так продолжалось не меньше полуминуты. А потом Войко вдруг крикнул:

– Смотри, вот как! – разбежался, прыгнул, собрался в тугой комок и уже перед самой водой резко выпрямился и ушел в воду стрелой, без брызг, только бухнуло утробно. И тогда Денис тоже коротко разбежался и прыгнул следом, выкинув впереди сложенные «лодочкой» руки и ощущая в мгновения полета, как мгновенно и сладко захватывает дух – у-у-у… рраз!..

…Они никуда не пошли, когда накупались и вылезли на берег. Если честно, Денис почему-то очень-очень боялся – вылезут, и Войко оденется, кивнет дружелюбно – и пошагает куда-то домой и… и все кончится. Как будто надломится что-то тоненькое, только-только появившееся. Поэтому Денис дурачился, плескался, бултыхался, пока не заломило плечи и дрожь от холодной водички не проникла уже до самого сердца.

А Войко никуда не ушел.

Они сели на каменные плиты и долго весело тряслись, косясь друг на друга и сдувая с губ и носов капли, пока мелькающее в быстрых тучах солнце не заставило их обоих распрямиться и растянуться в рост, блаженно щурясь в небо. Войко подтащил свою сумку. Денис посмотрел с интересом. Спросил:

– А там у тебя что?

– Находки, – значительно ответил Войко, ложась на живот. – Вот, смотри…

…Находки оказались и правда значительными. Небольшими, но ценными по мальчишеским понятиям Петрограда. Металлическая тяжелая зажигалка, совсем не потемневшая, с выпуклым рисунком-рельефом – распростерший крылья орел. Браслет с чеканными стеблями трав и цветов, пара сережек – серебряных, с алыми камешками («Я маме подарю», – без смущения признался Войко). Набор солдатиков – пластмассовых, довольно аляповатых, но интересных незнакомой формой. Две модельки машинок («Это «Волга», я знаю», – ткнул Денис в одну пальцем, и Войко уважительно спросил: «Да?»). Совсем целый набор цветных открыток с видами того, старинного Петрограда-Петербурга, только было написано даже «Ленинград» – так город назывался совсем-совсем давно. Еще разное, много – мелкие, но ценные находки, некоторые из них вызвали у Дениса легкую зависть.

– Слушай, – Денис вытянулся на животе нос к носу с Войко. – Давай зажигалку менять? У меня есть солдатики, только не такие, а оловянные, там все прямо точно-точно, как скульптуры маленькие. Как сейчас делают, но они правда-правда тогдашние, я нашел прошлой осенью… Выберешь, какого хочешь. Будешь?

– Она не работает, – предупредил Войко, но в глазах серба зажегся интерес.

– Ну и что? – Денис провел пальцем по орлу. – Вон какая… Будешь?

– А когда? – Войко явно заинтересовался.

– А завтра заходи, я тебе покажу, где живу… – сказал Денис и смутился.

Но Войко кивнул легко:

– Ладно, я приду… – и подтянул к себе открытки.

Разложил их веером. Перебрал.

– Жалко, – неожиданно сказал Войко, сорвав проросшую в щели плит травинку и покусывая ее. Денис понял, о чем он говорит, и ответил негромко:

– Ну… они сразу сгорели. Раз – и все… Это ведь не больно…

– Я не про это, – Войко поморщился. – Это… понимаешь… это нечестно! – он посмотрел на Дениса потемневшими глазами. – Это подлая война. Вот какой бы ты ни был сильный, смелый, как бы ты ни готовился – раз – и все, как ты говоришь. Огонь – и никого нет. Нечестно… По-моему, честней десять миллионов человек убить в бою, чем миллион вот так… подло сжечь.

Денис задумался. И неожиданно понял, что Войко прав. Да, прав. Было что-то в такой войне… что было хуже любых убийств.

– А наши? – осторожно спросил Денис. – Ведь это наши… первыми…

– Наши, – согласился Войко. – Но они, во-первых, не по городам сначала стреляли, ты же знаешь. А во-вторых, их же вынудили. У них хотели отобрать Родину и честь. А они просто защищались. Не сделай они так, сейчас на планете жило бы не триста миллионов, а семь миллиардов человек. Но что это была бы за жизнь? Тюрьма…

И опять Денис подумал с уважением, что Войко говорит правильно. И у него это получилось так просто и естественно, про Родину и честь… Денис и сам про это думал, но вслух говорить не осмеливался – боялся, что прозвучит смешно. Скажут: сопляк десятилетний расфилософствовался! А у Войко – ничего смешного.

«Родина и честь. За это не страшно…» – отрывисто не додумал Денис и отвернулся к воде, чтобы не показывать новому знакомому глаз.

Войко лениво дотянулся до своих штанов и достал пачку сигарет – синюю, с белой надписью «Герцеговина Флор» – и зажигалку. Денис с интересом и недоумением наблюдал, как его новый знакомый, ловко выбросив из пачки коричневую палочку – неуловимым движением кисти, – поймал ее зубами, запалил и с явным удовольствием затянулся. Выдохнул струйку дыма – сладковато пахнущего, синеватого. Покосился на Дениса и протянул пачку:

– Хочешь?

– Не, спасибо… – Денис опасливо отодвинулся. – Ты куришь?

– У нас почти все курят, – Войко снова выцедил из ноздрей уже две струйки.

– А у нас почти никто, – Денис продолжал наблюдать за этим процессом, испытывая острейшее желание попробовать.

Мальчишки долго сидели молча. Войко курил, потом сунул в трещину плиты окурок. Денис смотрел, как с запада над проливом идет туча, потом поднялся:

– Давай одеваться и пошли, сейчас будет дождь…

…Дождь их все-таки достал – теплый и бурный, с ветром. Улица, по которой они мчались, за секунду превратилась в бурлящую белую реку, и мальчишки, чувствуя, как у них из-под ног вырывает землю, с хохотом влетели в какой-то полуразрушенный дом, где в подвале Войко, оказывается, содержал «базу».

Пока Войко переодевался, превращаясь во вполне обычного мальчишку, а Денис выжимал одежду, дождь кончился и стало душно, жарко и туманно – от земли, как от мокрой тряпки под утюгом, перли вверх испарения.