Крысолов

плеснув в стакан домашнее вино

он бюрократов рисовал как бестий

из них он делал реализм забыв

в дозоры посылал на баррикады

и Саскии соски его судьбы

бесстыже звали фуриями ада

письмо дочери во время гражданской войны

я пишу тебе дочка с окраины нашей державы

убежал я от бога а может и наоборот

беглецов нынче много слишком многих сегодня прижало

в этот русской гражданской войны революции год

за меня беспокоиться нет ни малейшей причины

для поэта в России нормально слегка бомжевать

как для черного хлеба нормальна хмельная горчинка

есть и хлеб и вино вот и нечего больше желать

жаль на твой день рождения мы будем с тобою в разлуке

виноватых не нужно искать даже если есть чья-то вина

виноватых тут нет есть судьбы и истории шутки

я боюсь что Россия "Титаником" резко стремится ко дну

но оркестр отыграет положенный к аперитиву мотив

пассажиры вальсируют дрожь унимая в коленках

за меня не волнуйся беглецов вседержитель простил

я во всяком так думаю или лучше надеюсь на это

поздравляю желая тебе дочь исполненья желаний

даст бог свидимся даже быть может не возле могил

пусть плавучесть "Титаника" больше похожа на камень

но оркестр доиграет а бог нас быть может простил

за меня беспокоиться дочка я думаю больше не надо

беспросветная темень она не нагадана мне

и грохочет гроза за окном а могла б грохотать канонада

как сегодня на русской на политой кровью земле

легко заблудиться спрямляя дорожку домой

легко заблудиться спрямляя дорожку домой

застылая сырость глухие места и ни зги

и ты пропитался отчаяньем как темнотой

и куришь одну за одной от тоски

под утро вставая как точен рассвет

а небо так серенько точно церковная мышь

а может тебе надо было идти след во след

домой не попасть но хоть тут постоишь

один на один как языческий бог из бревна

с рассветом и сыростью серых небес

прямая дорожка а жизнь безнадежно крива

и ты заблудился и куришь и где ты невесть

молитва крови

что кровь засохшая на острие ножа

что пар дыханья девственниц на стуже

ты никому особо не мешал

и никому особо был не нужен

дыхание на лезвии ножа