Война на Свалке

– Впрочем, – Рекоу тут же сменил тактику, – Я с превеликим удовольствием останусь дома совершенно бесплатно. Знаете ли, после двадцати лет жизни под землёй просто так выйти на улицу, вздохнуть полной грудью свежий лесной воздух и почувствовать над головой бездонное небо уже за счастье.

– Хорошо, мы принимаем оба ваших условия, – неожиданно легко согласился витус Букнир.

Министр колоний тут же сник, будто этот самый миллион ему придётся выложить из собственного кармана.

– А теперь докажите, что вы стоите таких денег, – потребовал президент.

– Легко, – Рекоу ничуть не растерялся. – Разрешите начать с того, что никакой полноценной войны на Свалке не будет. Ещё до того, как космические пехотинцы высадятся на планете, аборигены спрячутся под землёй.

– Это очевидно, – отозвался витус Ропин.

– Но вы понятия не имеете, что на самом деле представляют из себя подземелья Свалки, – Рекоу в упор посмотрел на министра обороны. – За триста с лишним лет аборигены перекопали кратер Финдос вдоль и поперёк. На один официальный туннель, отмеченный на карте, приходится два – три неофициальных. Добавьте к этому заброшенные выработки и огромную сеть естественных пещер под Северным плоскогорьем. Кроме того, у аборигенов было почти два года, чтобы накопать ещё больше секретных туннелей и бункеров, о которых знают далеко не все жители самой Свалки.

– Ну-у-у… – недоверчиво протянул витус Ропин. – Не стоит преувеличивать возможности аборигенов. Население Свалки всего два миллиона человек.

– Я не преувеличиваю, а преуменьшаю, – уверенно ответил Рекоу. – Дайзен 2 это не Мирем, далеко не Мирем. Колония на Свалке целиком и полностью находится под землёй. Даже дороги между городами и поселениями пробиты в толще гор.

Половина населения Свалки так или иначе связана с добычей полезных ископаемых. Квалифицированных горняков и проходчиков на Дайзен 2 если и меньше, чем на Миреме, то на две-три сотни человек. Не говоря уже о горнопроходческих комбайнах и прочих машинах. Большая часть второй половины великолепно владеет отбойным молотком. Когда фермеру нужна дополнительная комната или кладовка, то он просто выкапывает её. Сам. Своими собственными руками. При этом фермеры не всегда сообщают о проведённых работах властям и ещё реже предоставляют полноценные чертежи.

Рекоу разошёлся не на шутку.

– Я настоятельно рекомендую отправить на Свалку как можно больше геологов и геологического оборудования. Это… – Рекоу на мгновенье замялся, – буровых установок, комбайнов копательных… Ну, что там ещё есть у наших учёных для исследования глубин. Иначе война в подземельях Свалки для космических пехотинцев превратится в кошмар наяву.

Там! – Рекоу выразительно ткнул пальцем в пол, – вы не сможете использовать ни танки, ни бронемашины, ни высокоточные ракеты. Вся мощь Первого ударного окажется абсолютно бесполезной.

Рекоу перевёл дыхание. Убеждать облечённых очень большой властью людей тяжкий труд. До Создателя всего сущего и то легче докричаться. Получится ли?

– Благодарю вас, – президент поднялся с кресла. – Мы обязательно подумаем над вашими предложениями.

Рекоу поднялся следом. Аудиенция закончена, у витуса Букнира, как главы Федерации Мирема, полно дел.

– Мои помощники займутся вами. Они оформят необходимые документы. Первый ударный отправляется через десять дней. Дата обговорена заранее и переносу не подлежит. Всего вам хорошо, – на прощанье витус Букнир снова протянул руку.

Президент в окружении свиты быстро вышел через открытую телохранителями дверь. Рекоу, оставшись в Каминной гостиной совершенно один, сел обратно в удобное кресло.

Миллион виртов, это, конечно, хорошо. Рекоу уставился в окно. За неделю вполне реально купить хороший коттедж где-нибудь на берегу океана или у озера. Да и жилищные проблемы детей можно смело сказать решены. Но… Невнятное сомнение, словно пёс неприкаянный, бродит в глубине души.

– Утус Рекоу, – в гостиной появился безукоризненно одетый помощник президента. – Прошу вас пройдёмте в мой кабинет.

Рекоу тяжело поднялся из кресла, но едва не рухнул в него обратно. Вот оно что! Рекоу очумело уставился на холёного помощника президента. Мирный вариант решения проблемы даже не рассматривался. Ни президент, ни министры словом не обмолвились о возможности договориться с бунтовщиками, обойтись без выстрелов и напрасных смертей.

Вот почему министр обороны так улыбался, словно на концерте популярного юмориста. Витус Ропин безуспешно пытался скрыть распирающее его превосходство. Да. Да. Именно превосходство!

Последняя серьёзная война отгремела больше шести сотен лет тому назад. Уже много поколений космические пехотинцы воюют с манекенами на полигонах. А ведь так хотеться хотя бы разок пульнуть в самого настоящего живого врага. За столетия мирной жизни в военных скопилось столько спеси и самоуверенности, что даже провал Первого крейсерского не отрезвил их.

Рекоу, понурив голову и опустив плечи, вышел из Каминной гостиной вслед за помощником президента. Остаётся надеется, что жители Свалки и в самом деле в ужасе разбегутся по хатам, когда над их головой зависнет армада Первого ударного.

Глава 3. Учебный поход

Поверхность Дайзен 2 представляет из себя одну огромную тёмно-красную пустыню из нагромождения древних метеоритных кратеров, изъеденных эрозией гор, камней и песка. По дну одного из бесчисленных оврагов пробирается партизанский отряд. Небеса разразились проливным дождём. Под завывание ветра ручейки жидкой грязи стекают в овраг. Два десятка солдат в тёмно-красных боргах с закинутыми за спину автоматами бредут по колено в мутной воде.

Третье и четвёртое отделения первого взвода первого полка Народной армии самообороны Дайзен 2 возвращаются с учебно-боевого рейда на базу. Рядовой Чаг Ратаг по прозвищу Непоседа шагает за Шныком, командиром отделения и закадычным другом.

Вообще-то на марше от каждого солдата требуется не терять бдительность и быть готовым в любой момент вступить в бой. Но сейчас, после пяти десятков километров по пересечённой местности, солдат Народной армии можно взять голыми руками.

Стемнело почти. Чаг устало огляделся по сторонам. Вверху, на фоне чуть более светлого неба, угадываются неровные края оврага. Тяжёлые шлепки по мутной воде тонут в шуме дождя и завывании ветра. Даже здесь, на дне оврага, сильный ветер крутится юлой и норовит опрокинуть в жидкую грязь. Каждый шаг даётся с трудом. Ремень автомата и лямки разгрузки давят на плечи. В такие моменты нехотя начинаешь проклинать и непогоду, и тяжеленное снаряжение и сделанный когда-то выбор в пользу карьеры профессионального солдата.

Само по себе учебно-боевое задание не шиш сложное: скрытым маршем пройтись по восточной окраине Северного плоскогорья с заходом на вершину 36/8 и вернуться обратно на Партизанскую базу №4. Единственная сложность – пройтись пешком с полной выкладкой пятьдесят с лишним километров.

По началу было легко и приятно, не рейд, а прогулка. Начало лета, снег давно сошёл, земля просохла и стала твёрдой, как бетон. Но! Когда до вожделенного отдыха осталось каких-то десять километров, через горный хребет кратера Финдос перевалила огромная туча и разродилась проливным дождём. За десять минут земля напиталась влагой, размякла и превратилась в тягучую грязь. А ещё через полчаса овраг наполнился мутной жижей. Если дождь не стихнет, то придётся выбираться на поверхность, а это снижение общей оценки за выполнение учебно-боевого задания. Хотя… Чаг с тоской посмотрел на стекающую по склонам оврага воду, в такой ливень условный противник всё равно не сможет обнаружить партизанский отряд хоть из космоса, хоть с беспилотника.

Последние километры растянулись до бесконечности. Вода всё прибывает и прибывает. В тёмных сумерках спина Шныка едва видна. В самую пору обвязываться верёвкой, чтобы не потерять друг друга в темноте.

Господи! Чаг едва не поскользнулся на скользком камне. Уж поскорей бы война началась! Как гласит народная мудрость: тяжело в учении, легко в бою. А так хочется отдохнуть. Учения, стрельбища, учебно-боевые рейды, теоретические и практические занятия следуют друг за другом бесконечной чередой. Заколдованный круг и только. За четыре местных года подготовки довелось обойти Северное плоскогорье и примыкающие к нему горы вдоль и поперёк. Осталось ещё только глаза завязать, чтобы запомнить на ощупь каждый камешек, каждый овраг и каждую расщелину.

По колонне солдат пробежало оживление. Идущий впереди Шнык распрямил спину и прибавил шаг. Чаг едва не задохнулся от радости. Наконец-то! С плеч будто свалился тяжёлый груз, а ноги сами понесли вперёд. Дошли! Не иначе!

Резкий поворот влево в неприметную пещерку. Чаг нащупал над головой каменный свод. Шум дождя и завывание ветра быстро стихли. Под ногами, вместо противных шлепков, зашуршали мелкие камешки. Впереди из темноты выступил силуэт Шныка. Чаг улыбнулся. Перед входом на базу приветливо горит фонарь.

– Непоседа! – Шнык на ходу обернулся. – Ты не поверишь: Великий Создатель существует!

Возбуждённый голос друга едва пробивается через герметичный шлем борга, но и по внешнему виду Шныка легко понять, насколько он рад скорейшему завершению утомительного рейда.

– Без базара, Шнык! – во всё горло выкрикнул Чаг. – Великий Создатель только что подарил нам крупицу своего божественного внимания!

От безумной радости хочется петь и танцевать. Не важно что, не важно как, лишь бы дать выход прущему изнутри веселью. Но, Чаг торопливо переступил через высокий порог герметичной двери, сзади напирают идущие следом товарищи. Время повеселиться ещё будет.

Яркий свет внутри шлюза после темноты ночи и мрака входной пещеры режет глаза. Зато… Чаг с превеликим удовольствием поднял забрало и вдохнул свежий наполненный живыми запахами воздух базы… Точно дошли.

В раздевалки царит весёлая суета. Солдаты, молодые парни от девяносто до ста двадцати лет, бойко скидывают борги и прочую амуницию. Повсюду звучат смех и солёные шутки. В воздухе витает запах пота и мыла.

Отставать от товарищей совершенно ни к чему. Чаг убрал в шкафчик «Надежду», рядышком положил разгрузку с боеприпасами и с превеликим удовольствием снял борга. Натруженные плечи тут же почувствовали невероятную лёгкость. Кажется, подпрыгни слегка, и тут же ударишься головой о потолок.

Очень хочется как можно быстрей вымыться, поесть и завалиться спать. Пусть «похлёбка», синтетическая пища, на вкус ещё та гадость, но, после полусотни километров по каменной пустыне, она кажется вкуснее телячьей отбивной с горошком и листьями зелёного салата. Но прежде нужно привести в порядок борг и оружие. Солдат в любой момент должен быть готов запрыгнуть в боевое облачение, схватить автомат и встретить врага во все оружие. Наконец Чаг добрался до душевой кабинки и крутанул краны с холодной и горячей водой.

Длинные тёплые струи падают на голову и стекают по плечам и спине. От удовольствия Чаг закрыл глаза. Вместе с водой стекает усталость.

– Ты надолго? – за спиной раздался голос Шныка.

– Навсегда, – не открывая глаза, ответил Чаг.

Шнык недовольно засопел и отошёл. Ничего. Пусть поищет другую кабинку. В бане, как говорится, нет генералов.

Тёплая вода тянет в сон. Чаг, слегка склонив голову, блаженно улыбается. Нет большего наслаждения, чем после тяжёлого рейда забраться под душ и стоять, стоять, стоять… А впереди ещё большее наслаждение: ужин и долгожданный сон. Нет ничего лучше и приятней, чем армейская кровать с серым шерстяным одеялом и тонкой подушкой в белоснежной наволочке. А потом… А потом опять учёба: теоретические и практические занятия, стрельбища и учебно-боевые рейды. Чаг недовольно поморщился. Уж поскорей бы война началась.

– Внимание!

Чаг встрепенулся и открыл глаза. Приятная нега улетучилась. Из раздевалки, через открытую дверь, долетел голос из громкоговорителя. Лейтенанта Брадана, командира первой роты и начальника Партизанской базы №4 легко узнать по глубокому басу. Ему бы песни петь, а не отрядом командовать.