Апология человека. Избранные стихи

Тот, кто поручил мне Августина,
говорил: истинная любовь изгоняет пристрастья,
как Христос – бесов.
Тот, кто поручил мне Августина,
говорил: лишь любящий Христа – свободен.
Тот, кто поручил мне Августина,
был свободен и беспристрастен.

– А ведь у меня есть, – сказал врач-психиатр,—
кореш один – уголовник…
Если он уже вышел,
так для него сделать подложный паспорт – плевое
дело!
– Ого! – отозвался писатель-детективист
с юридическим образованьем
и назвал статью, в которой был обозначен срок,
и весьма немалый.
– Между прочим, – заметил отец Антоний, меняя
тему,—
существует поверье,
по которому тот, кто хоть раз примерял
монашеский клобук,
непременно станет монахом.

– А однажды, – продолжал Августин,
расхаживая туда-обратно, —
поднялся к отцу Авелю в Верхнюю Пустынь
какой-то странник.
«Батюшка, – говорит, – смилуйся,
поисповедуй…»
Был он вертолетчиком, когда с гор сгоняли
монахов.
Был приказ доставлять их вниз живых или
мертвых.
Гнал он так двух пустынников – те прытко
от него бежали.
Но вертолетчикам с высоты было далеко видно,
и было им видно то, что пустынники бегут
к краю ущелья.
А пустынникам, наверное, уже начинало
казаться,
что они отрываются от погони, что спасенье
близко.
И вдруг за деревьями перед ними открылась
пропасть.
Они, как вкопанные, как пораженные громом,
пред нею остановились.
Тут-то и подлетели жадные вертолеты,
закружились, как хищные птицы над обреченной
жертвой.
И тогда пустынники трижды перекрестились
и по воздуху, по воздуху, как по ровной дороге,
бездну перебежали и скрылись где-то.
И вертолетчики содрогнулись.

– Августин, – неожиданно проговорил кто-то,—
почему тебе обратно-то не вернуться?

Отец Антоний обычно долго откашливался и
начинал медленно,
с расстановкой:
– Одного монаха поманила птичка.
«Какое-то необычное, – подумал он, – у нее
оперенье, голос…»
И пошел за ней и всего-то на полчаса вышел из
кельи.
А когда вернулся назад, в обитель,
видит – игумен уже другой и братия ему
незнакома.
Стал он спрашивать про своего духовного старца.
25
Все ему отвечают с недоуменьем, пожимают
плечами —
мол, и видом не видывали, и слыхом не слыхивали
про такого!
Наконец, отыскался отец библиотекарь —
человек, сведущий во всяких разных вопросах.
Он сказал, что действительно —
назад лет этак полтораста —
жил в монастыре названный старец,
и даже вызвался отыскать древнюю его могилку.
Эта осень была особенно щедрой.
На кухне в большой прозрачной вазе стояли желтые
кленовые листья
и оранжевые сухие цветы,—
Августина поразило то, что их называют у нас
«китайский фонарик».
Он трогал их удивленно и осторожно
и радовался: – Надо же – и не вянут!
На массивном блюде лежали багровые разрезанные
арбузы,
мокрый виноград, крепкие зеленые груши.
Темнело рано, и было радостно зажигать мягкий свет,
ставить на плиту чайник,
творить перед едой молитвы:
«Благослови, Господи, ястие и питие рабом Твоим…»
и так далее…

…Тот, кто поручил мне Августина,
говорил: на всяком месте достойно славить