Хлоя Ноар

Когда я направлялась к раздевалке, девушки из команды подбежали и начали хвалить и восторгаться. Даже Джемма.

Было приятно конечно, но девушки засмущали меня. Кое–как отвязавшись от девчонок, я вбежала в раздевалку, сполоснулась и переоделась в школьную форму. Следующим уроком была биология. Я очень уважаю этот предмет, но на биологии всегда в сон тянуло. Поэтому я готова была ко сну.

Но мистер Тинсел не дал нам скучать. Мы пошли в школьный сад, где было множество разных растений и насекомых, и там был урок по ботанике. Все сидели на мягких подушках, лежавших на траве, и рассматривали листовые пластины через лупу и микроскоп. Потом увиденное зарисовывали и записывали, к какому виду данное растение принадлежит. Потом пошли в оранжерею бабочек, где летали разные красивые бабочки. Они брали и садились на руки. Было так мило. Здесь каждый мог почувствовать себя частью чего–то важного, природы, например. Здесь было легко дышать и не хотелось думать ни о чем, а просто наслаждаться этим моментом. Бабочки и в форме вихря, и в форме роя летали возле прозрачного купола. Ах, я, наконец, успокоилась после напряженной физкультуры и ощутила гармонию.

Потом мы разделились в оранжерее. Лично я пошла к ночным бабочкам, все остальные боялись их. Ну, подумаешь эти бабочки не такие, как все. Зато их можно лучше зарисовать. Немного побродив, я наткнулась на домик с этими бабочками. Но они не хотели вылезать оттуда. Тогда печально вздохнув, я направилась к тропическим бабочкам. Ой, они самые волшебные и прекрасные создания на планете Земля. Честно. Я не знаю, кто их создал, но они Божественны. Спасибо за такое чудо.

Я села затем на лавочку, напротив летающих бабочек, и достала блокнот, чтобы все подробно описать и зарисовать. Гармония. И никто не мешает. Теперь я знаю, куда приходить…

– Рисуешь? – мягко, но резко спросил мужской голос рядом.

Подняв глаза, я увидела Лена. Фух, слава Богу. А то подумала, что это тот парень, который на первом ужине меня гипнотизировал глазами. Он пугал.

– Да. Ведь мистер Тинсел сказал, – спокойно произнесла я и продолжила рисовать.

Послышался вздох. Лен сел рядом.

– Ты сегодня была в ударе на физ–ре. Никогда ничего подобного не видел. Ты, что, с другой планеты? – с иронией произнес он.

Я оторвала глаза от бумаги и улыбнулась.

– Нет, вроде с той же, что и ты. Просто очень сильно ударила, вот и все, – сказала я спокойно. Но насторожилась.

– Ха–ха–ха, новичкам везет. А я как тебя вижу, заметил, что все время что–то читаешь или делаешь. Ты вообще отдыхаешь? – так же бодро сказал Лен.

Я вздохнула грустно.

– Я не специально. Просто, если отвлекаюсь, то не самые лучшие мысли начинают бродить. А мысли о смерти моей тети – это не очень приятные воспоминания.

– Прости. Не знал…, – растерянно сказал Саммерс.

Я встала и сказала:

– Ничего. Не за что извиняться. Пока плохого ты ничего не сделал. Наоборот, постоянно защищаешь. Спасибо. А теперь пойдем? Иначе на последний урок опоздаем.

Тогда Лен тоже встал и схватил аккуратно меня за руку.

– Тебе спасибо. Ты тоже для меня немало сделала, – сказал он серьезно, а потом поцеловал в щеку. Я залилась румянцем. Не знала, что делать. Но я успокоилась и подавила эту бурю различных чувств, направившись к выходу, ничего не ответив. Просто я не поняла, что Лену сделала такого, за что благодарить можно?

Воспоминание 5

Как только я сдала рисунок с бабочками, мистер Тинсел поставил 5 безо всяких допросов. Учителя очень изумил мой рисунок, как передала все тонкости строения насекомого, его цвета.

Но в голове совсем не уроки были, а вопрос: что теперь делать с Леном Саммерсом? Я не хотела влюбляться, ведь тогда это все усложнит. Я не смогу жить, если причиню Лену боль. Мы, точнее такие, как я, не умеем контролировать в этих случаях себя и свои силы. Начинаем желать большего. Желать того, для чего созданы.

Я пыталась отогнать эти мысли. Теперь планом было – держаться подальше от Саммерса. Не давать ему поводов для усиления чувств. Ах, зачем я вообще с Леном тогда заговорила? Лучше бы меня считали ботаничкой или немой, больной или неудачницей, но тогда бы я сейчас не думала бы о человеческих чувствах. Точнее, не думала бы, как человек. Все, Хлоя Мари, забудь.

Последним уроком сегодня была музыка. Мы пели такие песни, как «Yesterday» (Битлз), «Oops! I did it again» (Бритни Спирс), «Poker Face» (Леди Гага). Учительница пения и истории мисс Шлитцен показалась мне очень милой, в отличие от тренерши. Я осталась после урока. Мисс Шлитцен спросила, почему я такая грустная. Я рассказала про тетю Донну (только то, что тетя умерла от болезни). Мисс Шлитцен обняла меня и сказала нежно, что если захочу с кем–то поговорить, то она всегда готова выслушать и помочь. Я прониклась к учительнице. И каждый день потом к ней заходила. Еще просила называть ее Николь, а не мисс Шлитцен. Я обещала, что так и сделаю. А учительница в ответ лучезарно улыбнулась. Вообще, внешность уже показывала на то, что Николь не такая, как все. Что она лучезарная и веселая.

Николь была рыженькой девушкой с длинными кудряшками. Ее светло–зеленые глаза выдавали доброту и заботу. А постоянная улыбка на лице превращала любого серого человека в улыбчивого. И учительнице было всего 23 года.

После музыки я отправилась в столовую. Есть не хотела, ведь могу не есть 3 дня. Но вид приходилось делать, что такая же голодная, как и все. Но я осторожничала. Не хотела нарваться на капитана команды по футболу Лена Саммерса. Вместо того, чтобы пройти за столик к друзьям, я села в углу. Немного поклевав картошки, стала подниматься, но ощутила на себе взгляд. Это был опять тот странный парень. Я села от такого напора. Но затем быстро отвернулась.

– Хей, Грег! Покажи, как ты жонглируешь ножами, – послышался восторженный крик парня возле соседнего столика.

– Да, без проблем. Дай мне пять столовых ножей, – с вызывающим тоном ответил, видимо, Грег.

Я повернулась к Грегу. А он и правда здорово справляется. Правда, это очень рискованно. Но все равно, классно. Я на секунду отвлеклась.

– Ай, – послышалось ворчание Грега через полминуты.

Обернувшись, я увидела, как один из ножей впился в руку парня. Нож был тупым, поэтому рана была незначительной. Но из нее сочилась кровь.

Мое сердце вдруг бешено застучало. Все голоса затихли. Я слышала только звук сердца. Сердцебиение и пульс Грега. Перед глазами медленно смеркалось. Лишь красная и сладкая кровь стояла перед глазами. Горло судорожно застонало. Мое горло начало сохнуть. Руки стали наливаться свинцом. Я чувствовала, как на языке висит капелька слюны. Как на языке лежит что–то безумно вкусное. И я хочу этот деликатес. Хочу выпить сладкий сок.

По моему телу побежали мурашки. Я начала подниматься. Медленно шагая к источнику вечной жизни, я, никого не замечая, толкала прохожих.

– Хлоя! Хлоя! Ты чего? – вдруг послышался неприятный звук, который меня отвлек от добычи.

– Хлоя! – сказал другой противный звук.

Рассерженная тем, что отвлекают, повернулась к источнику звука и схватила его за ворот.

– Что?! – гневно произнесла я.

Послышался кашель. Потом частое дыхание.

– Хлоя, отпусти. Мне… нечем… дышать…, – послышался противный голос. Я готова была ударить о стену этот источник неприятного звука, но в глазах посветлело. И я увидела, как держу Трейси за воротник. Быстро отпустив руку, попросила прощения и понеслась в ванную комнату, чтобы убежать от запаха крови.

Что же я наделала? Что со мной? Я себя не контролировала! Почему? Зачем?

Я подошла к зеркалу и увидела на лбу, возле волос вздувшиеся вены. Тогда я заплакала.

– Все равно не скроешь свою истинную сущность, – послышался какой–то дерзкий голос рядом. Оглянувшись, я никого не увидела.

– Кто здесь? – плача, спросила я. Но никто не ответил. Тогда я подумала, что показалось.

– Ты не будешь правильной, как не старайся. Будешь, как и мы все, – опять настойчиво сказал наглый голос. Я опять обернулась, заглянула в туалетные кабинки, но никого не нашла.

– Кто здесь?! – надрывным голосом сказала я. Но опять никто не ответил. По–моему, я сходила с ума. Немного наревевшись, я увидела на своих ладонях следы от туши и решила умыться. Смыв тушь, посмотрела в зеркало. Как же я ужасно выглядела с размазанной тушью.

– Нет. Я смогу. Не хочу становиться, как все из рода Ноар, – решительно, глядя в зеркало, сказала я самой себе.

Мое отражение ухмыльнулось. Вот, нервный тик уже.

– Нет, Хлоя. Я этого не допущу, – сказало мое отражение, каким–то чужим голосом. Я отпрянула от зеркала.

– Да, ты не бойся меня. Плохого ничего не сделаю. А вот этим мерзким людишкам, мы с тобой покажем то, чего они заслуживают, – продолжило с наглой ухмылкой мое отражение.