Портрет Оливии

Во мне борются противоречивые чувства: с одной стороны неловко из-за поведения соседа, а с другой – короткого взгляда хватило, чтобы понять, что девушке невероятно идет моя майка, едва прикрывающая аппетитную попку. В иной ситуации я бы непременно озвучил свои мысли вслух, но сейчас это неуместно. Оливия явно еще не отошла от шока, и испугается еще больше, если я скажу что-то подобное. Я пытаюсь пристыдить себя за такие мысли, но глупая улыбка все равно упорно лезет на мое лицо, как я ни пытаюсь от нее избавиться.

Я оставляю девчонку у ее комнаты и сразу же ухожу к себе. С Ларри выяснять отношения не собираюсь, поэтому просто заваливаюсь спать, вспоминая, как сексуально смотрится моя футболка на прекрасном теле Оливии. Так и засыпаю с глупой улыбкой на губах.

Глава 4

15 января.

Оливия

Утром я чувствую себя еще хуже, чем вчера. Как ни странно, за ночь мой стыд не улегся в душе. Молли все еще спит, хотя будильник уже прозвенел. От одного взгляда на майку Мэтта, мои щеки заливаются краской. Это же надо было так опозориться!

Футболка уже высохла, и я решаю положить ее в сумку, чтобы отдать владельцу при встрече. Когда я складываю майку, до меня доносится легкий аромат парфюма. Я подношу ее к лицу и вдыхаю свежий и в то же время сладкий запах. Необычный парфюм для парня.

– Этого я и опасалась: все-таки Стокгольмский синдром настиг тебя, Ливви, – констатирует Молли, потирая глаза. – Будь осторожна.

Я вздрагиваю от ее слов, складываю футболку и убираю в сумку.

– Я просто собираюсь отдать майку, – зачем-то оправдываюсь я.

– Ага, – соглашается Молли, но по ее тону понятно, что она мне не верит.

– Мне пора, – заявляю я и убегаю из комнаты.

– Рано же еще, – доносится мне вслед голос подруги.

Перед уроками очень хочется заглянуть в музыкальный зал. Едва пальцы прикасаются к клавишам пианино, неизвестная мелодия наполняет все пространство вокруг, успокаивая меня.

***

На уроке я не слушаю учителя, пытаюсь по памяти записать новую мелодию, которая родилась утром. После смерти родителей со мной такое часто случалось: вместо того чтобы плакать, я садилась за пианино и играла те ноты, которые приходили в голову и отражали мои чувства. Но за последний год ни одной новой композиции не появилось. Наверное, боль притупилась. Я стала привыкать к своей утрате.

Сегодня же мне удалось вылить свою обиду и отчаяние в музыку. Мелодия получилась тревожной и динамичной, почти как те, которые я писала после гибели родителей.

***

Мэтт

После уроков приходится плестись на факультатив по рисованию. Хорошо хоть учительница, мисс Эйприл, оказалась молоденькой и симпатичной, а не какой-нибудь злющей грымзой. И все равно мне не хочется ее слушать. Я беру карандаш и машинально начинаю рисовать от скуки.

Несколько лет я не держал карандаш в руках, но, кажется, мои пальцы помнят, что делать. Мышечная память. Я просто наношу штрихи на бумагу, и с каждой новой линией все отчетливее вижу, как на листе появляется портрет мисс Эйприл.

Закончив свою короткую лекцию, учитель подходит ко мне.

– Мэттью, мне кажется, ты меня совершенно не слушаешь, – укоризненно говорит она. – Если тебе что-то не понятно, давай…– заметив мой рисунок, мисс Эйприл замолкает и начинает внимательно рассматривать его.

Я довольно улыбаюсь: ей явно льстит мое внимание, хотя она пытается этого не показывать.

– Мэттью, где ты учился? – спрашивает учитель, все еще разглядывая портрет.

– Ой, это было сто лет назад, – отмахиваюсь я.

– У тебя хорошо получается, хотя технику, конечно, нужно подтянуть, – задумчиво произносит она. – Останься после занятия на пару минут.

– Вы ко мне пристаете, мисс Эйприл? – спрашиваю я, приподняв одну бровь.

В классе становится тихо, все ученики с любопытством смотрят на разыгрывающуюся сцену.

– Мэтт, – строго одергивает меня учитель, при этом густо краснея. – Я просто хотела сказать, что у тебя очень неплохо получается, только нужно устранить некоторые недочеты.

Она берет карандаш и начинает уточнять мой набросок, попутно комментируя, как выявить форму при помощи светотени и где поставить блики на зрачках, чтобы глаза стали выразительнее. И хотя я вовсе не собираюсь заниматься этим серьезно, почему-то слушаю ее и внимательно слежу за движениями карандаша и ластика.

В конце концов, мисс Эйприл поднимает взгляд на меня:

– Мэтт, это очень здорово, правда.

– Да ладно, – отмахиваюсь я, забрав, наконец, свой альбом. – Все так умеют.

– Не все, Мэтт.

Когда урок заканчивается, я быстро собираю свои вещи и направляюсь к выходу. Ура, на сегодня я свободен!

– Буду ждать тебя на следующем уроке, – бросает мне в спину мисс Эйприл.

Глава 5

18 января.

Мэтт

Это полный отстой! Теперь каждые выходные я должен убирать мусор на территории школы. К счастью, в эти дни почти все ученики уезжают домой, и никто не может стать свидетелем моего позора.

Ближе к обеду, когда отвожу тележку для мусора на склад, я нахожу плюс в сложившейся ситуации: в дальнем углу школьного двора, за хозяйственными постройками, участок настолько неровный, что под забором вполне можно пролезть и незаметно выбраться за территорию школы. Ученики там не бывают, а потому не знают о такой чудесной возможности. Вероятно, по этой причине директора не волнует данный момент. Зато я вижу отличную перспективу: смыться можно в любой момент.

До этого мне приходилось прятать косяки в комнате, и это, конечно, очень, очень рискованно, особенно после того, как нас с Ларри сдали директору. Перед встречей с мистером Смитом, я избавился от всего, но риск проверки комнаты теперь висит над нами постоянно. Основную часть товара я храню в своей машине, которая стоит на стоянке, за воротами пансиона, и возможность в любой момент оказаться по ту сторону забора, очень сильно меня вдохновляет. Теперь бы найти способ покинуть здание школы незаметно.

Вход и выход из корпуса происходит по именным карточкам, поэтому имя любого, кто не возвращается в пансион до десяти вечера, сразу высвечивается на компьютере охраны. Исключения составляют выходные дни – ученики подают информацию о том, что они уезжают к родителям, и тогда их отсутствие не вызывает проблем.

Если бы у меня была возможность покидать школу незаметно в любое время, я мог бы хранить товар в машине постоянно и выходить за ним по мере надобности.

На окнах пансиона в целях безопасности установлены замки, и открыть их без ключа можно только на проветривание. Пожарные выходы есть во всех корпусах, но на них стоят электрозамки, открывающиеся автоматически в случае пожара. Мое внимание привлекает пожарная лестница, идущая с крыши учебного корпуса как раз с той стороны, где расположены хозяйственные постройки. Лишь эта дверь на крышу заперта на обычный замок: я убедился в этом еще в первую неделю пребывания в школе, когда искал места, где можно заныкать травку в случае чего.

Добыть ключ и сделать дубликат гораздо проще, чем иметь дело с электронным замком, открытие которого вполне может высвечиваться на пульте управления охраны. Кроме того, эта лестница находится в слепой зоне камер, ведь никто и не думает, что ученик сможет попасть на нее.

План в моей голове начинает вырисовываться.

***

25 января.