Волчица

– У меня в деревне бабушка живет. И дядька. Это его родной дом, – сказал парень и остановился. Он думал. Самое страшное, что он не приедет к началу учебы, а эти слова – перезимуем, ему совсем не понравились.

– Дорогу ты сам оттуда не найдешь. Компас не отдам. Решай, – твердо сказала Вероника.

– А как же я тебя оставлю? Нет. Решаюсь идти с тобой. Отчислят, дядька слово замолвит. Скажет, попал в переделку на задании. Я же вроде, практику у него отрабатываю. Все лето балдел, а тут такое дельце подвернулось, что не расхлебаешь!

– Ну, тогда шевели батонами. Нам надо затаиться где-нибудь километров через пять от деревни. Знаю я там одно местечко.

– А этих там не будет?

– Положись на меня и на Дона. Все будет хорошо!

– Тяжелая эта твоя телега, да эта пальма проклятущая! Может, посадим ее где-нибудь здесь, а на обратном пути заберем?

– Это не пальма! Сколько повторять? Фикус, запомни! Не выживет он. Это южное растение.

– Растение пожалела, а меня нет! – заныл Митька.

Обойдя деревню стороной, Вероника повела Митьку в небольшой пролесок возле реки. Затем они прошагали несколько метров вброд, и вышли на большой луг. Трава на лугу была высокая, чуть не с человеческий рост. Вероника заметила, что Митя уже с трудом тянет тележку и постоянно отмахивается от всяких летучих гадов. Она решила сделать привал.

– Привал! – скомандовала Вероника. Дон остановился, как вкопанный. Митька облегченно вздохнул и упал в траву.

– Тебя сейчас вообще всего искусают. Давай найдем в торбах для тебя куртку с капюшоном, переоденешься. Потом отдохнем чуть-чуть и в путь. За лугом тайга. Там и живицу найдем. Фонарь не забудь из кармана переложить. А то засунем в торбу и пойдем на ощупь. В тайге еще темно.

– Фонарем-то тоже не слишком-то светить можно, вдруг кто заметит.

– Соображаешь. Фонарь нам нужен, чтобы на компас смотреть и живицу найти на кедре! – улыбнулась Вероника. – Но сейчас нам компас не нужен. Я полпути знаю. Ну, может, иногда проверим направление, не сбились ли…

– Слушай, а как в тайге можно направление не спутать? Ничего ведь не видно. Стоят себе стволы и больше ничего.

– Я с детства к этому приучена. С отцом ходила, да и тропы всякие есть. Их запоминаешь и никогда не перепутаешь. Это новичку все одно – стволы, стволы! Ладно, хватит болтать, пошли.

Митька неохотно встал и, взяв тележку за ручку, потащился вслед за Доном и Вероникой. Луг прошли быстро и вошли в высокий хвойный лес. Там было мрачно и еще совсем темно.

– Вот тут и живицы наберем, – сказала Вероника.

Митька достал фонарь и отдал девушке. Вероника посветила на несколько больших стволов и сразу нашла тот, что нужно. Она вытащила из кармана небольшую баночку и нож, и стала осторожно соскребать с дерева полужидкую, вязкую смолу.

– А откуда ты знаешь, что прямо тут, на самом краю живица есть?

– Так тут же деревня рядом. Сюда за ней ходят. Зачем портить целое дерево? Да вообще она везде есть.

– А-а, промычал парень. – Ну, давай помажусь, зажрали, сил нет уже!

Вероника и Митька намазали открытые места смолой и продолжили путь.

– Кусают еще, гады! – стонал Митька.

– Подожди немного. Еще хорошо помогает живица пихты. Это просто бальзам на раны! Найдем, и ее наберем немного. А вообще ты скоро привыкнешь. Просто не будешь обращать на них внимания.

– К этому нельзя привыкнуть! – серьезным тоном сказал Митька и надолго замолчал. Когда солнце стало пробиваться сквозь высокие стволы хвойников, они расположились на отдых. Надо было немного поспать. И подкрепиться. Вероника достала из тележки маленький топорик и дала Митьке:

– Иди, наруби лапника. Вон стоит елка, а вон пихта. Вниз ель положим, а сверху пихтовые ветки, они не колются.

– Все-то ты знаешь! – пробурчал парень, но послушно взял топорик и пошел рубить лапник.

Вероника достала лепешки и флягу с водой. Положила все это на небольшую салфетку и стала ждать, когда ее помощник закончит с устройством лежанки.

Молодые люди подкрепились и рухнули на мягкие ветки. Дон примостился рядом.

Тайга шумела. Поднялся небольшой ветер, скрипели ветки и стволы деревьев, где-то вдалеке трещал тетерев, птицы щебетали, занимаясь своими повседневными делами, тайга жила, но Вероника и Митька ничего этого уже не слышали, они крепко спали, пожалуй, впервые за эти два неспокойных и страшных дня. Дон дремал рядом, но он всегда был настороже. При каждом шорохе или непонятном ему звуке пес приоткрывал глаза, и внимательно смотрел по сторонам. Верный пес и отдыхая, выполнял свою работу, он охранял свою хозяйку, за которую, ни на секунду не задумываясь, отдал бы свою собачью жизнь…

Проспали они почти до полудня, но определить это им удалось только по часам на руке Митьки. Солнце куда-то скрылось и вообще больше не появлялось. Погода явно менялась, а им надо было пройти еще несколько километров до следующего привала. Теперь они решили спать ночью. Они будут уже далеко и совершенно не боялись, что их найдут бандиты. Скорее всего, те давно обследовали дом и поняли, что Вероники уже и след простыл. А где ее искать никто из них не знал. Даже милиция. Так как в своей записке Митя не мог указать места, куда они направляются…

Глава 8. РЖАВЫЙ

– Почему снова я? – чуть ли не плаксивым голосом спросил Ржавый.

– Неужели ты думаешь, что идти надо мне? – высокомерно глядя на беспокойно переминающегося с ноги на ногу Ржавого, все время прижимающего к себе больную руку, сказал высокий блондин, в дорогой импортной куртке и по виду совершенно не напоминающий блатного.

– Я до ужаса боюсь этой собаки.

– А меня? – прищурившись, спросил его блондин. – Ты же знаешь, за мной дело не станет, я не блатной, пальчиков у них моих нет. Я вообще, можно сказать, потерпевший! Сдам тебя ментам, и что тебе грозит?

– Да знаю, – огрызнулся Ржавый. – Он стоял на краю леса и смотрел на заимку.

– Пойдешь туда. Посмотришь, что да как. А потом и я подойду. Она же меня звала. Может, договоримся.

– И что с ней делать? И с тем хмырем, что там вякал? – потом вспомнил, как тот стреляет и замолчал.

– Ты говорил, клевая деваха?

– Красивая и молодая очень. Но бОрзая!

– А что с девками делают? Сам не знаешь? Попользуемся и в расход. Нам свидетели не нужны!

– Жалко девку. Ребенок почти. Да и не знает, поди, куда ее батя рыжье заныкал.

– И ты в это веришь? – рассмеялся блондин.

– Кто ее знает?

– Жалостливый какой! Все, кончай базар, иди. Я тебя тут жду.

Ржавый сплюнул и с видом осужденного на казнь побрел к заимке. Блондин закурил и, спрятавшись за толстый кедровый ствол, стал ждать.

Ржавый осторожно подошел к дому, ему почему-то сразу показалось, что в доме никого нет. Дернув дверь, он понял, что не ошибся. С некоторой все же опаской, пройдя внутрь, он осмотрелся. Все указывало на то, что пока он плелся со сломанной рукой к их избушке, девчонка с хахалем сбежала. Кругом валялись какие-то вещи. Собирались, видно, быстро. Ржавый еще немного постоял в комнате, глянул за печь, потом вышел из дома, и заглянул в подпол… Все, слиняли! А где же рыжье? Взяли с собой, или его вообще тут никогда не было. Мало ли что базарили? Прошло столько лет, что от этого самого золота уже ничего не осталось.

Он вышел на поляну перед домом и махнул рукой своему подельнику. Тот увидел знак и стал приближаться к дому.