Запретные сети

– Отвечай, какое ты имеешь отношение к Фархаду, – задаю ему вопрос в лоб, сам же скрестил руки на груди, готовясь услышать очередную порцию лжи из уст этого ненормального. Фархад тоже напрягся, потому что пропустил часть разговора и не совсем соображает, что тут сейчас происходит.

– Ты, – Джафар всё-таки указывает пальцем на Фархада, – сломал мне жизнь.

– Интересно, чем же, – скептически уставился на него отец Амины. Подошёл чуть ближе к сидящему, сверля взглядом, чтобы от него не скрылась ни единая эмоция Джафара.

– Ах, недоделок, – в лицо смеётся и плюёт прямо под ноги Фархаду, а тот даже не шелохнулся на выходку от него. – Рамиля была сосватана со мной, ублюдок. – мы в буквальном смысле все затаили дыхания, только один Максим рассмеялся вслух, привлекая внимание всех нас. Он виновато выставил руки вперёд, словно просит прощения, но я вижу по нему, что еле сдерживает свой смех, затем берёт себя в руки, и как ни в чем небывало, уставился на Джафара, ожидая следующую часть его предложения.

– Значит, ты решил, что теперь имеешь право вот так просто об этом сказать во все услышанье? – со злостью в голосе Фархад почти прорычал этот риторический вопрос, повисший в кабинете, как невидимая паутинка.

– А ты выкрал девушку и сделал своей, наплевал на наш закон, что нельзя красть уже сосватанных, – все слова, сказанные Джафаром, были пропитаны обидой и болью, теперь стало ясно с какой целью мужчина решился на данную авантюру, помогая Бахтияру и Зулине в их коварных кознях. – Я любил Рамилю, а она меня, Фархад, понимаешь, как это больно наблюдать со стороны и при этом не в силах что-то сделать? – Джафар качает отрицательно головой, будто сам же отвечает на свой вопрос. – Нет, ты этого не знаешь. Ты просто взял и наплевал на устои и традиции, поступил, как варвар.

– Что-то я не помню, чтобы Рамиля при хищении говорила о посватанье, Джафар. И не смей делать за меня выводы, я никогда в жизни не переступил грань нашей веры. Да, грешил, но не переступал.

– И всё-таки, она теперь твоя жена, а я выброшен за борт, потому что не смог полюбить другую. Какого это, Фархад, ты это знаешь?

Отец Амины слегка замялся, а потом осунулся, для него это стало открытием, что все сделанное в гневе в прошлом, как звонкий колокол раздается с трелью сейчас. – Я знаю, что такое любить, и знаю, как это не замечать, – тихо произнес Фархад, уставившись в одну точку.

– Какой следующий шаг предпринимает Зулина? – задаю вопрос, подходя к Джафару настолько близко, насколько может вообще позволять личная граница. От мужчины не было скрыто, что я на пределе своих эмоций, уже два часа, как пытаемся выяснить всю суть, но он не сдается. Сжимаю крепко руку в кулак и только собираюсь ударить, мужчина отворачивается в сторону и криком проорал:

– Будет взрыв!

– Где?! – мой отец мгновенно подскочил, скорее всего испугался за женщин в доме Фархада, и это ясно, ведь все мужчины сейчас в одном месте. Башир хватает за рубашку Джафара и почти приподнимает его перед собой, будто сейчас душу всю вытрясет.

– Твоя компания, Башир. – Отец швыряет мужчину, затем набирает комбинацию цифр на телефоне, оповещая всех ребят о возможном теракте.

– Когда это произойдет? – пытаюсь составить общую картину. Джафар исподлобья смотрит на меня, продолжая стирать со рта кровь.

– Я должен позвонить Лайзе, – начинает он. – У меня есть условие.

Мы все уставились на него, ошалев от резкого поворота событий.

– Какое? – с недоверием спрашиваю.

– Знаю, тюрьмы не избежать, – посмеивается, слышу в голосе отчаяние, что пал духом. – Я выкладываю все, как есть, взамен прошу лишь срок, кроме пожизненного.

– Мы сейчас не на суде, Джафар, – теперь в игру вошёл Бесов, почувствовал, что мы можем уступить мужчине, но только не друг, который организовал всю операцию с целью захвата соучастника. – Этот вопрос решается только там. У тебя нет выбора. Или ты говоришь, что на уме у сумасшедшей женщины, либо прямо сейчас без выяснения обстоятельств ты отправляешься в закрытую одиночную камеру. – Максим подошёл ближе, расслабил плечи и пригнулся на уровень глаз с Джафаром, вселяя в него свой собственный страх. – Слыхал, что творят в одиночных камерах? А?

Джафар отрицательно машет головой, не имея никакого представления об этих коробках.

– Это хорошо, – соглашается Максим, – потому что живыми оттуда, как правило очень редко выходят. Ты понимаешь, о чем я намекаю?

– Довольно достаточно, – грубо отвечает Джафар. Затем обращает свой взор на меня: – Набирай Лайзу, я скажу, что вы пропали из виду, это начало отсчёта до взрыва. Он произойдет ровно в восемь часов, как только солнце скроется. Вы все знаете местоположение, отсюда это в пяти часах езды. Самир, если опоздаешь, хоть на минуту, Амину больше не увидишь. Зулина решила избавиться от всех Кханов, а так как девушка беременна, она тоже попадает под её руку.

Фархад моментально подлетел ко мне, обрушивая шквал ударов. Но мне удалось вывернуться так, что я оказался верхом на поваленном мужчине. Заломил ему руки, он прерывисто дышит, буквально задыхается, и я отпускаю его, затем поднимаюсь.

– Как ты смел, Самир! О, Аллах, – Фархад начал читать молитву, прося у господа прощения за всё, а за что конкретно мы не поняли.

– Не гневись, Фархад, – отец помог ему подняться, – наши дети почти женатые люди. Ну, подумаешь месяцем раньше или позже. Радуйся, скоро дедами станем, – отец хлопает того по плечу, а мужчина продолжает сверлить взглядом мою сторону. Садится на диван, усмиряя свой гнев и ярость.

– Это все их современность, – причитает. – Теперь беременная дуреха в руках вашей родственницы. Самир, я убью тебя, если с Аминой случится хоть что-то. Валентина, – он осекся, вдруг вспомнив о своей жене, – моя Валия не простит меня, даже на небесах, если с нашей дочерью случится несчастье.

– Не гневайтесь, господин Рашид. У нас с Аминой все было по обоюдному согласию, – заверяю своего будущего тестя. Вновь оборачиваюсь к Джафару, давая ему его же телефон. Тот протягивает руку, и только собирается взять, я на полпути одергиваю руку, – без фокусов, – предупреждаю его, и он кивает.

– Мне нечего уже терять, – заверяет меня, и я передаю ему телефон.

Желаемое получить всегда тяжело, особенно, если ты несправедливо распределил свои силы. Пять часов езды это немало, но и немного, когда есть возможности. Подготовившись основательно к захвату Зулины и её приспешников, мы решили добраться на вертолётах, но так как шум лопастей будет слышен издали, воспользуемся группой каравана, живущих в своих шатрах недалеко от этого заброшенного здания, некогда являющимся храмом для ушедших в пустыню и не вернувшихся обратно. Это та самая плата короля Шахира за бесконечный поиск колбы времени, та самая легенда, о которой рассказывала Амина. Конечно, храм воздвиг не сам король, а кочевники, спустя много веков. Ведь легенда – это вымысел народа, но когда-то она имела место быть реальностью. Наше время быстротечное, не сумев его взять за уздечку, оно будет играть против тебя. Мы сами вершители своей судьбы, и сколько бы она не испытывала раз, принимая её удары, следует выстоять любое поражение.

– Так, через пару минут приземляемся, – объявляет пилот. Я киваю головой, приготовившись к посадке, где нас условно должны принять знакомые моего отца. Башир остался в городе, я дал ему целую страницу кодов, которые необходимо будет ввести, когда ровно в восемь Зулина решит воплотить свой замысел. Счёт шёл уже на минуты. Кожа огнем горела только лишь от одной мысли, чтобы с Аминой ничего не произошло до этого времени, ибо тогда моя душа точно покинет тело, оставляя лишь одну оболочку, израненную и навсегда потерянную. Теперь, отчасти, я понимаю Максима, что значит обрести эту бездушность, идти по головам, видеть весь смрад и порок преступного мира. Наконец, приземлившись, я выпрыгнул из вертолёта, тут же зарываясь ногами в песок. Сейчас в пустыне холодно, но усыпанное золото все ещё хранит дневное тепло. Сегодня настолько тихо в этом море, что можно расслышать на далёком расстоянии песни и стрекот различных насекомых, ведущих свои жизни, исключительно в темное время суток, ибо та жара, что стоит изо дня в день напрочь выжигает всё живое. Небо по горизонту касается границы песков, создавая иллюзию вечности, и, наверное, лишь потому наши прародители стремились уходить в ту самую даль, стараясь найти ее границу, чтобы прикоснуться к небу, достать рукой до бытия, и прочувствовать сквозь себя эти мгновения времени, словно обретая силу вечной жизни.

– Твой отец заменил видео липовым, – ко мне подходит Максим, только что тоже сошедший с вертолёта, его немного покачивает от высоты, но уже друг выглядит куда более сносно, чем сидел эти три часа полёта, позеленевший от перегрузки.

– Да, – согласно киваю, – но здание все равно придется взорвать, Зулина не должна о чем-либо догадываться. Это наше преимущество перед ней. Теперь мы на шаг впереди неё, главное, не упустить момент и взять их.

– Сколько примерно нам добираться до этой точки, – он указывает на карту, где обведено красным фломастером местонахождение этого здания, где сейчас в заложниках моя любимая женщина. Вновь сжимаю кулаки до боли в ладонях, начиная учащенно дышать, и сердце мгновенно несётся вскачь. Моя рухи… Сейчас я мысленно с ней, но стараюсь не тронуться умом, и постараться довести всю операцию по захвату до конца. Вместе с нами прилетели не только Фархад со своей охраной, но и группа захвата во главе с Максимом. Затем мой друг скептически осмотрел верблюдов, достал сигарету и закурил, приводя свои нервы в порядок. – Я так понимаю это транспорт, – кивает в сторону животных.

– Да, бес, – коротко отвечаю. – На машинах слишком шумно, а эти существа, – я подхожу к одному из верблюдов, беря за загривок, глажу животное, заглядывая тому в глаза, будто он сможет открыть все тайны, которые уже видел, гуляя с хозяином по пустынному морю. – Не волнуйся, Максим, тебе понравится. Мы быстро доберёмся до назначенного времени.

– Уж сомневаюсь я, что мне понравится, – бес вновь затянулся пару раз, затем бросил окурок в песок, растоптав сигарету. – Ну что, вперёд и с песней, Самир. Пора спасать твою рухи. Пока она действительно её не лишилась.

– МаазаЛлах (пусть защитит бог), – проговорил я, смотря на звёздное небо. Максим тоже что-то прошептал, но я не стал переспрашивать, – пусть твоя группа движется, как можно тише, отключите звук раций, будем подкрадываться. И ещё, Максим, – оборачиваюсь в его сторону, кидая материю чёрного цвета. – Облачаемся в наш наряд, друг, ибо полностью сливаемся с ночью.

– Хорошо. – Максим натянул одеяние, полностью перевоплощаясь в ходячую смерть, прикрывая часть лица, тем самым выделил свои глаза, в ночи они казались ещё чернее, чем вообще это было возможно. – Зулина не догадается, что здание пустое? – друг переживает, что вся операция может провалиться, а преступники сбегут. Сам тоже нервничаю, но уверен, все пройдет именно так, как мы задумали. Ради Амины я должен выстоять в игре своей тётки, если решила по-крупному разыграть партию, значит, я не имею права отступать назад, она сделала свой ход королём, теперь пришла очередь моей ладьи.

– Нет, я запустил программу тепловизора, настроил так, словно мы вчетвером в здании. Она посмотрит видео и даже не заподозрит, – объясняю бесу, – как только Зулина активирует бомбу, отец перехватит сигнал и приведет в действие её.

– А просто заменить картинку, – скептически уставился на меня Максим, словно я сам не думал об этом. – Зачем эта сложность?

– Так решил отец, – коротко ответил я.

– Ясно. Значит "запретные сети"– отныне база несуществующая, – резюмировал Бесов, затем кивнул головой и забрался на верблюда.

– Я этого не говорил, – слегка фыркнул и тоже последовал примеру друга.

– Как будто я мог в этом сомневаться, – Максим отмахнулся от меня и рассмеялся.

Спустя двадцать минут мы, наконец, оказались в назначенном месте. Вся спецгруппа заняла свои позиции. Смотрю на часы, почти без пяти минут восемь, а значит Зулина скоро воплотит свой план. На мой телефон, одолженный у отца, приходит оповещение, что женщина активировала бомбу, затем ровно через пару минут моё сердце буквально рвёт из груди, когда я вижу, как Бахтияр ведёт Амину к могиле его отца. Я как чувствовал, что этот урод поведет её именно туда, обязательно ткнет носом в безызвестный бугор, состоящий из одних камней. Прихватив с собой клинок, тот самый, что мой братец собирался использовать на мне, я вынул его, готовый сделать рывок. Мы скрываемся за верблюдами, пока животные мирно и тихо лежат, не издают ни единого звука, словно знают, что сейчас происходит. В ночи это будет казаться миражем, а для нас отличным укрытием. Бахтияр толкает Амину в спину, и моя любимая падает, спотыкаясь о глыбу. Я моментально срываюсь с места, и бегу галопом, пока Бахтияр не заметил меня. Вот он уже наставляет пистолет на Амину, ещё секунда и я не успею спасти свою рухи. Резко взмахиваю рукой, бросая клинок в сторону руки Бахтияра, той, что держит пистолет. Раздается выстрел и до меня долетают слова Амины, что она любит меня и прижимает руки к животу, туда, где сейчас бьётся ещё одно сердце. Я буквально замер в пару метрах, но тут же пришёл в себя и набросился на брата, который начал орать, как ненормальный. Обрушиваюсь на него и избиваю до тех пор, пока он, как тряпичная кукла, не теряет сознание. Клинок отрубил ему кисть, теперь из некогда ещё бывшей руки хлещет кровь фонтаном, а мне все равно. Я мгновенно подбегаю к Амине, она упала лицом на могилу Эмиля. Руки трясутся, когда поднимаю её к себе, разворачивая. Она потеряла сознание, вижу, что дышит, о, Аллах, я готов расплакаться, что сумел опередить Бахтияра. Пуля прошлась рядом с щекой моей любимой, оставляя след – обожженную дорожку. Смахиваю с нее волосы, и в эту секунду Амина распахивает глаза, морщась от боли, когда я слегка касаюсь небольшой ранки.

– Рухи, – протягиваю слово, затем легонько прикасаюсь к её губам. Мне кажется, она не верит, что это реально, руки завязанные в верёвке, мешают ей притронуться ко мне, ощутить мою плоть и понять, что это я. И я рядом с ней. Быстро распутываю, затем ещё крепче прижимаю к себе, оставляя бесконечный поток поцелуев на её коже. Она вся дрожит и все ещё боится что-то сказать, словно это тут же растворится в пространстве. Замечаю, как Фархад бросается на Бахтияра, в этот момент все происходит, как в замедленной съёмке. Брат направляет своей второй рукой в мою сторону пистолет и в эту секунду Фархад обрушивается на него с ножом. Слышен еще один выстрел. Оба мужчины лежат и не шевелятся. Амина, наконец, пришла в себя, плачет, затем видит отца и будто вовсе рассудка лишается. Мы оба тихо подползаем к телам.

– Папа? – зовёт она, затем смотрит мне в глаза, ища поддержку. Фархад стонет и переваливается с Бахтияра. Нож вошёл в сердце моему брату, и теперь он тоже воссоединился со своим отцом, лёжа рядом с могилой Эмиля. Отец Амины тяжело дышит, зажимает грудь рукой, звук дыхания булькающий, значит пробито лёгкое. Амина берёт его за голову и кладет себе на колени, смахивает песок с лица.

– Папа, – снова зовёт его, я вижу, как слёзы моей любимой капают на лицо её отца. Фархад закрывает глаза, затем вновь устремляет свой взгляд на неё и другой рукой гладит по её щекам. Я не смею разрушать их момент, обращаю внимание, что Максим погнался за Лайзой, когда та рванула в неизвестном направлении, идиотка – это пустыня, здесь все у всех на виду. Но пока не видно самой Зулины, поэтому держу ухо в остро, слежу за дверью в бывший храм.

– Ты так похожа на свою маму, Амина, – хрипло протягивает Фархад, давясь своей собственной кровью.

– Ну что ты такое говоришь, – она улыбается. – Все будет хорошо, – заверяет мужчину, беря его за руку, и целует в ладонь. – Главное, не засыпай, прошу тебя, – умоляет его и вновь слёзы льют градом.

Фархад кивает головой, движение еле заметное, но Амина его чувствует. Я сжимаю плечи любимой, закрывая её собой, когда вдруг замечаю в дверях Зулину.