Академия хаоса. Лабиринт стихий

Я молча кивнула.

Рассказывать о произошедшем я не собиралась, потому что Селеста, при всех своих достоинствах, была жуткой сплетницей. За те пару месяцев, что мы общались, я услышала целый ворох чужих секретов, неизменно сопровождаемых словами «только никому». Удержать за зубами мою историю Селесте не по силам.

– Ты права, – сказала я решительно, словно в прорубь нырнула. – Завтра на балу мне надо найти себе мужа.

Глава 2. Перед балом

Мы уехали из академии на рассвете, чтобы подготовиться к балу, о котором я думала с тоской, терзающей не хуже больного зуба. Экипаж плавно поднялся и, будто специально, чтобы поиздеваться, сделал круг над территорией академии.

Зеленый холм, покрытый изморозью, раскинулся посреди серо-коричневой степи, покрытой бордовыми пятнами цветущего зимолиста словно подсохшими корками ран. На вершине холма высилось серое здание академии в форме звезды с шестью лучами. Мужское общежитие, похожее на казарму, находилось прямо рядом со старым кладбищем, домики преподавателей с красными крышами рассыпались по старому саду, как ягоды в лесу. Ровный овал стадиона, купол столовой – строгие формы и линии. Розовая крыша женского общежития, похожая на зефирку, выбивалась из общей картины, и как-то сразу становилось понятно, что женщинам тут не место.

Вдали виднелись снежные горные вершины, упирающиеся в ясное небо, а по другую сторону открывался морской простор, блестящий под солнцем серебром. Траурная кайма Стены на горизонте казалась чем-то чужеродным.

Я откинулась на спинку сиденья. У меня мурашки бежали от Стены, и от того, что она отделяла. Вот и первый плюс моего отчисления – теперь я смогу держаться от нее подальше.

Селеста щебетала всю дорогу в Фургарт, радуясь предстоящему вечеру, скорому замужеству, светлому будущему и просто хорошей погоде. Она никогда не грузила проблемами и всегда была в приподнятом настроении. За это я готова была ей простить и болтовню, и беспорядок в ванной, которую мы делили на двоих, и даже витиеватые надписи «Холден», украшенные сердечками, на полях моего конспекта.

– Какое счастье, что академия осталось позади, да? – то и дело повторяла она.

Я не могла с ней согласиться. Однако когда впереди показались городские стены, приказала себе собраться. На кону моя судьба, которая не в первый раз дает мне оплеухи. И если на балу я буду недостаточно приветливой и веселой, то идти мне под венец с каким-нибудь старикашкой, которому император проиграл в шашки.

Храмы Фургарта строили лучшие маги, и это было видно сразу. Розовые краски рассвета отражались в стеклянном куполе воздушного храма, и облака бежали по нему, словно по продолжению неба. С квадратной крыши храма анимагов свергались буйные водопады цветов. На шпиле храма огня, вонзающемся в небо, повисла россыпь красных кристаллов – капли крови, стекающие по мечу.

Родерик Адалхард – единственный маг огня, которого мне довелось узнать. Козел. Мог бы отвернуться или закрыть глаза. И уж точно не строить гнусных предположений о том, что я обнажилась нарочно.

– Ты такая молчаливая с утра, – с укоризной заметила Селеста.

– Я все думаю над запечатыванием. Неужели это единственный выход?

– И самый разумный! – горячо уверила подруга. – Вот увидишь, после бала с потока разбегутся оставшиеся девушки. Останутся самые… невостребованные. Ты сама подумай: Лабиринт – это большой риск. Лотерея! После него хаос в тебе оформится в определенную стихию, и ты не знаешь, в какую именно. Но и это еще не все! Чтобы стать магом, надо закончить все три курса академии. А потом еще два года отработки. Пять лет! Ты только представь!

Я промолчала. Пять лет не волноваться о том, где брать деньги, ведь император выделял поистине щедрую стипендию обучающимся в академии магам. Пять лет оставаться свободной, и от замужества, и от мамы, которую не пустили жить в студенческое общежитие, как она ни настаивала. Узнавать новое, узнавать себя… Это не казалось мне чем-то ужасным.

– И ради чего? Стать патрульным дозора? – возмутилась Селеста. – Ходить в Хаос добровольно? Сражаться?!

Я невольно улыбнулась. Представить подругу в бою не получалось, хоть убей. Вздернутый носик, кукольные реснички, отполированные до блеска ноготки – она могла сразить наповал разве что своей женственностью.

– Хаос все равно остается в крови, так что наши с Холденом дети будут магами, – продолжила та спокойнее, словно пытаясь убедить саму себя в правильности решения. – Мы получим льготы от императора и щедрый подарок к свадьбе.

Я кивнула, подтверждая ее слова. Магия редка и постепенно иссякает. Когда женятся два мага, их дети, как правило, наследуют хаос, поэтому император всячески поощряет браки между одаренными.

– Я бы наверняка стала воздушницей, как отец. Наверное, это так волшебно – управлять стихией, подчинять себе ветер… Мне снятся сны, где я летаю, не в экипаже, а сама. И эти сны такие настоящие, – она повернулась ко мне, и я заметила, что в ее голубых глазах блестят слезы.

– Что ты, – испугалась я, – Селеста, не плачь…

– Это все нервы перед свадьбой. Лезет всякая ерунда в голову, – она полезла в ридикюль и, вынув оттуда кружевной платочек, аккуратно промокнула глаза. – Знаешь, если бы Холден не тянул с предложением, я бы вовсе не поехала в Академию. А тут сразу явился с кольцом. Побоялся, что меня уведет кто-нибудь из старшекурсников.

– Так может…

– Я выйду за него через месяц, – сказала Селеста твердо. – Не собираюсь горбатиться над книжками и отдавать моего Холдена в руки какой-нибудь шустрой девчонки.

Экипаж плавно снизился, спускаясь к дороге, над нами мелькнула тень городских ворот, и вскоре колеса загремели по брусчатке.

– Вот и Фургарт, – произнесла Селеста радостно, будто и не было тягостного разговора. – Хоть бы поскорей из него уехать.

***

Город, продуваемый всеми ветрами, кутался в крепостные стены и глядел в хмурое небо узкими окошками, похожими на бойницы, однако в нем бурлила жизнь. Зазывалы приглашали в таверны, мальчишки-газетчики выкрикивали свежие новости, две тетки просто ругались у порога дома, а косматая псина лаяла на них, словно желая поучаствовать в споре.

Кучер высадил меня в центре Фургарта, на круглой площади с фонтаном, по другую сторону которой вырастал храм водников, точно вырубленный изо льда. Лошади, сложив прозрачные крылья, сотканные из воздуха, смирно стояли, пока я прощалась с подругой и забирала вещи.

– Твоя мама выбрала хорошее место, – одобрительно заметила Селеста. – Фешенебельный район.

Дом выглядел не просто хорошо, а роскошно: четыре этажа, кованые перила, в огромном светлом холле кадки с пальмами и длинная хрустальная люстра, усыпающая мраморный пол солнечными зайчиками. Мать совершенно не умела экономить и жила так, словно денежные вопросы не заботят ее вовсе.

– Арнелла! Солнышко! – мама распахнула двери апартаментов, и я ступила в теплые объятия. – Я так скучала по тебе, моя девочка!

– Я тоже скучала, – ответила я и поняла, что не вру. Хоть мама и была совершенно невыносима со своей взбалмошностью, назойливостью и постоянным стремлением контролировать мою жизнь, она была моим единственным близким человеком, и сейчас, обнимая ее, я чувствовала себя дома.

***

– Да, аренда дороговата, – щебетала мама, расчесывая мне волосы, – но домовладелец сделал совершенно потрясающую скидку. Кажется, я ему понравилась. Интересный мужчина. Импозантный, в летах, но еще хорош собой. Такая, знаешь, благородная седина…

Кармелла Алетт была уверена, что все окружающие мужчины от нее без ума. Себя она полагала роковой красавицей и, в общем, так оно и было. Золотые локоны, васильковые глаза, отличная фигура и фарфоровая кожа – мама сияла в любом обществе. Однако после смерти мужа приглашения на званые обеды и балы вдруг иссякли. Обнаружилось, что вместо наследства Карлос Алетт оставил лишь долги, и мы вынуждены были продать особняк и переехать в скромный домик в деревушке у моря, где и провели шесть лет перед тем, как попасть сюда.

По большей части я была предоставлена сама себе, и эти годы заполнились волнующей свободой. Лишь три часа в день со мной занималась гувернантка, пожилая дама, морщинистая, как черепаха. Иногда она сбивалась с темы урока и начинала вспоминать молодость, так что я куда лучше была осведомлена о ее кавалерах, нежели о чем-то еще. Все вопиющие пробелы в моих знаниях всплыли в академии, о которой мне теперь хотелось забыть, как о страшном сне.

– …это буквально соседнее здание, но нам все равно придется взять экипаж, чтобы не испачкать платья. Ко тому же будет куда эффектнее явиться в белой карете, чем пешком.

– О чем ты? – нахмурилась я.

– Ты совсем меня не слушаешь! – обиделась мама и в отместку дернула меня за волосы.

– Прости, задумалась. Так где будет этот бал? – спросила я, глянув на нее.

Иногда я жалела, что совсем не похожа на маму, которая выглядела сладкой, как сахарная фигурка на торте.

– У градоначальника! Самые сливки общества! – воодушевленно воскликнула мама и уставилась на меня, явно ожидая ответной реакции.

– Урааа, – без энтузиазма протянула я. Заметив по ее выражению лица, что этого явно мало, растянула губы в улыбке и подняла вверх большие пальцы рук. – Э-гей, мы идем на бал.

– Ты просто не видела наши платья, – фыркнула мама и, распахнув двери в спальню, выкатила стойку с нарядами.

– Которые из них? – уточнила я, увидев ворох шелковых юбок, нечто бархатное и золотое, и еще что-то, расшитое перьями. – Мама, ты потратила кучу денег! И дом этот в самом центре, и экипаж с белой каретой, и…

– И еще я купила тебе украшение, – она с довольным видом вытащила из шкатулки цепочку и застегнула ее на моей шее. Золотой кулон в виде солнышка опустился в ложбинку между грудей.

– Мы не можем себе этого позволить! – с отчаянием выпалила я.