Развод по Воскресенскому

– Ма-а-м? – с надеждой тянет настоящий мужик, и она теряется.

То есть в квартиру меня пускать не хотим, но и сыну отказать не можем?

– Дань, время уже много, тебе спать через полчаса.

– Я быстро, – клянётся он, – только полицейский участок покажу и те наборы, помнишь? Которые дорогие.

Сомневаюсь, что у Крис нет денег на конструктор. Подозреваю, что это был всего лишь аргумент против покупки очередного набора, но мне это играет только на руку.

Да, нечестно. Да, нагло. Да, мне плевать.

Потому что ни отпускать, ни давать ей отгораживаться я не собираюсь, а, значит, общение с Данькой не помешает. В том числе в качестве весомого аргумента за, и речь ни разу не о покупке конструктора.

– Даня, – укоризненно качает Крис головой.

– Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! – строит глазки тот почище мультяшного кота.

– Ладно, только быстро, – сдаётся Крис после нескольких долгих мгновений тишины. – Очень быстро, ты понял, Дань?

– Спасибо! – бросается он ей на шею, что в условиях машины так себе идея. – Ты лучшая мама в мире! Самая умная, самая красивая, самая любимая, самая-самая!

А вот тут согласен по всем пунктам.

– Вылезай уже, донжуан! – фыркает довольная Крис и вспоминает обо мне. Прикусывает губу, смотрит растерянно и смущённо. – Прости, Данька бывает…

– Настойчивым, – помогаю с определением, жирно так намекая на себя.

И умная девочка Кристина понимает намёк, а потому недовольно поджимает губы и, взглянув на меня последний раз, выходит из машины.

Квартира, где живут Крис с Данькой, ещё недавно явно была семейным гнёздышком. Потому что общие фото в красивых рамках, неподписанные картонные коробки в коридоре и общая атмосфера уюта и покоя.

Бесит.

– У вас мило, – замечаю с улыбкой и снимаю кроссовки в прихожей.

– Спасибо, – мгновенно отмораживается Крис и, сразу же переворачивает свадебную фотографию фото вниз.

Зря, кстати. Маленькая и хрупкая в воздушных кружевах, она будит волнующие фантазии и ни разу не на тему секса.

Всё, Воскресенский, попал ты так, что не пробиться.

– Никита, Никита!..

– Александрович, – строго добавляет Крис, и Данька тушуется. Ладно, скажу, что мне нравится, когда он зовёт меня по имени, попозже.

После нашей такой фотографии в стильной рамке.

– Никита Александрович, идёмте! – И Данька ведёт меня по коридору в детскую, где космическая стена с нарисованными планетами, игрушки, стол и всё, что только можно для мальчишеской комнаты мечты.

И я послушно смотрю, слушаю и вникаю во всё, что он хочет мне показать. И восторгаюсь собранным, действительно большим, полицейским участком. И, незаметно для себя, увлекаюсь игрой, забыв про время.

Пока нас не отвлекает Крис.

– Дань, – предупреждающим тоном, который я помню ещё по своему детству. – Ты обещал быстро.

Интересно, это какие-то курсы для мам? Специализированные, где учат управлять детьми одной только интонацией?

Потому что, только услышав, мне самому хочется вскочить, вытянуться и отрапортовать, что всё, игра закончена, иду чистить зубы и в кроватку. Вот только в кроватку мне бы не в одиночестве… И не то чтобы я зациклился на сексе, мне бы хватило просто проснуться и увидеть её рядом. Спящую, беззащитную. Узнать, какого это, просыпаться рядом с Кристиной Батмановой. И убедиться, что я готов встречать так каждое утро.

Хотя увидев её в широких домашних брюках и коротком топе с длинными рукавами, я готов уже на всё. В том числе и отдать на растерзание свой паспорт, чтобы получить лучший в мире штамп.

– А уже всё? – расстраивается Данька, у которого только что из тюрьмы сбежал преступник имени меня.

– Всё. Есть будешь?

Это она специально меня игнорирует? Если да, то задача заранее обречена на провал, потому что без кофе я точно не уйду, а что там будет дальше…

От предвкушения ёкает где-то в районе солнечного сплетения. И, в отличие от обычного напряжения в области паха, это ёканье какое-то правильное и тёплое, что ли. Настолько, что рабочая, а потом и тренировочная усталость проходят, словно их и не ночевало.

– Не хочу, – коротко мотает головой Данька.

– Тогда собирай всё, чисти зубы и спать. – Крис вздыхает, обозревая нашу тюрьму с забором в виде мягких игрушек. – Никита, вы чай будете?

Вы?

– Мы будем, – хмыкаю под её нечитаемым взглядом и быстро помогаю Даньке собрать бардак.

Ну, как помогаю, скидываю все мягкие игрушки обратно в корзину и ставлю участок на стол.

– Спасибо, – шепчет Данька, видимо, чтобы не услышала Кристина с кухни, куда ушла варить мне кофе.

– Пожалуйста, мужик, – также отвечаю я, подмигиваю и, поднявшись, иду на звуки бренчания.

Которое не прекращается, потому что у Крис всё валится из рук. Сначала ложка, потом вторая, потом она долго и муторно ищет турку. Ставит её на конфорку и ищет ложку, которая лежит прямо перед ней. Тянется к чайнику, вспоминает, что мы договаривались на чай, убирает турку и, чертыхаясь, щёлкает тумблером.

И натыкается на мой ни разу не вежливый взгляд.

Потому что чёрта с два так дёргается женщина, которой всё равно, на какой бы стадии развода она ни находилась. И от понимания вот этого всего в голове пусто, в паху тяжело, а сердце бухает так, как ни разу не бухало после тренировки.

– Ма-а-м, я почистил, – отчитывается Данька, просунув вихрастую светлую голову между мной и косяком двери.

– Точно? – становится собой Крис, с прищуром глядя на сына.

– Да-а-а, – закатив глаза, тянет тот, – а книжка будет?

– Дань, – неуверенный взгляд на меня. – Давай сегодня без книжки? Ты иди ложись, а я напою кофе… чаем твоего гостя.

Гостя. Твоего. И на «вы».