Медальон Таньки-пулеметчицы

– Татьяна Маркова, – отчеканила Таня как можно старательнее. Офицер зажмурился:

– Тише, ворон распугаешь. – Он подошел к ней ближе и ущипнул за ягодицу. – А ты ничего, аппетитная, Татьяна, Тата, значит. Вот что, Тата. Вечером приказываю тебе явиться по всей форме вон туда, – старший лейтенант указал на раскидистый куст орешника с резными изумрудными листьями. – Будем проверять твою боевую подготовку. Жду в десять. Ну, бывай, осваивайся.

Таня кивнула:

– Есть, товарищ старший лейтенант.

– Ну-ну. – Он облизнул губы и двинулся к землянке. – А сейчас к старшине Зотову. Он тебе все расскажет.

Таня еще немного постояла, вдыхая свежий воздух и слушая пение птиц, и побрела к походной кухне. Два солдата, совсем молоденький, зеленоглазый, и пожилой, седоватый, гремя поварешками, варили суп с перловой крупой. Молодой крошил в огромный котел сало, облепленное солью, пожилой ловко чистил картошку, и тонкие закрученные шкурки сыпались на землю. Голодной девушке показалось, что она съела бы всю огромную кастрюлю. Подойдя к поварам, Таня вежливо спросила:

– Не подскажете, где можно найти старшину Зотова?

Молодой оторвался от важного дела, взглянул на девушку, и его зеленые глаза сверкнули золотыми искорками.

– Богдан, – обратился он к пожилому. – Глянь, дивчина какая! Глазищи, як озеро!

– Влюбчивый ты, Егорка, – усмехнулся пожилой в серебряные усы. – Сразу на новеньких западаешь.

– Хиба ж можно иначе? – удивился Егорка. – Што желаешь, красуня?

– Мне бы старшину Зотова увидеть, – отозвалась Маркова.

– Зотова, – пожилой повернулся, – от, девушка, повезло тебе. Старшина собственной персоной. Супчик наш идет пробовать.

– Кто здесь говорит обо мне? – услышала Таня звучный, немного сиплый голос.

– Глянь, товарищ старшина, яка красуня тебя спрашивает, – рассмеялся молодой. – Новенькая…

Когда высокий, крепкий, как гриб-боровик, пахнувший махоркой старшина предстал перед ней, Маркова растерялась.

– Меня к вам направили, – пролепетала она, крепко уцепившись за вещмешок, словно он мог помочь ей в трудную минуту.

– Что за ерунда? – Густые, как лес, брови старшины взметнулись вверх. – Доложить, как положено!

Его грубый окрик испугал Маркову, она побледнела, вытянулась в струнку и старательно отчеканила:

– Санинструктор Татьяна Маркова прибыла в ваше распоряжение.

– О, другое дело. – Зотов улыбнулся, показав расщелину между двумя передними зубами. – Молодец. Пойдем со мной.

Он положил ей руку на плечо, словно стараясь поддержать, и она пошла за ним, как покорная собачонка.

– В землянке есть место свободное, – торопливо говорил он. – Недавно у нас медсестру убило, такая же голенастенькая, как ты, была… – При этих словах он помрачнел. – Райка одна осталась. Она тебя и проинструктирует. Тебе туда. – Он подтолкнул ее к землянке, почти невидимой из-за раскидистых еловых веток. – Надо чего – завсегда обращайся. Поможем. Усе поняла?

Татьяна кивнула.

– Умница. Ступай. – Старшина послал ей слабую улыбку. – Чую, бои не за горами. Пока затишье – обживайся.

– Есть, товарищ старшина! – автоматически отозвалась Маркова и направилась к землянке. В голове волчком крутилась одна страшная мысль: она прибыла на место убитого санинструктора. Убитого… Зотов сказал, медсестра была такая же молодая, как она, наверное, лет восемнадцати-девятнадцати. Так же, как и она, девушка о чем-то мечтала, хотела учиться, выйти замуж, нарожать детей. Наверное, где-то остались безутешные родители, уже получившие серый треугольник – скупое уведомление о смерти близкого человека. Возможно, ее предшественница была единственной дочерью… А что, если у девушки был любимый, который воюет сейчас неподалеку и не подозревает о том, что никогда больше не увидит возлюбленную? Так, в безрадостных мыслях, она дошла до землянки, дернула дверь на себя и нос к носу столкнулась с маленькой юркой девушкой с коротко стриженными рыжими волосами и курносым носом, усеянным миленькими конопушками. «Воробышек», – подумала о ней Таня.

– Ты новая сестричка? – Ее серые глаза загорелись от радости, как два фонарика. – Как здорово!

Схватив Татьяну за руку, она потащила ее в землянку и указала на матрас, накрытый зеленым одеялом. – Это твоя кровать. Бросай свои вещи.

Таня положила тяжелый, пахнувший ваксой вещмешок, боясь подойти ближе к импровизированной кровати, наверное, еще сохранившей тепло погибшей. Ее настроение передалось и новой подруге.

– Да, еще два дня назад Зина здесь спала, – вздохнула она. – Позавчера осколком ее убило. Перерезало сонную артерию – и на моих руках кровью истекла. А какая девчонка была! Скольким бойцам жизнь спасла! Тебя как зовут? – Она приблизилась к Марковой, словно желая получше разглядеть ее в сумраке. – Меня – Раисой.

– А я Татьяна, – ответила Маркова.

– Вот так, Татьяна, я свою подруженьку потеряла, – Рая всхлипнула как-то по-детски. Рыжие ресницы затрепетали, как крылья бабочки. На конопушку под веком скатилась прозрачная слезинка. – Сколько ночей мы лежали, прижавшись друг к другу, сколько тайн поведали. – Она еле сдерживала рыдания. – Мамка у нее осталась, понимаешь? Мамка и два братика маленьких. Папку в первые дни войны убило… Сволочи эти фрицы, сволочи… – Она сжала кулачки так сильно, что выступили синие жилки. – Душить их, гадов…

– Как их задушишь! – прошептала Таня, чувствуя, как на реснице повисла слезинка. – Нам бы с тобой пулемет… Знаешь, сколько раз мы с подругой ходили на «Чапаева»? Помнишь Анку-пулеметчицу? – Ее глаза разгорелись, брови взметнулись вверх. – Вот бы ее сюда, эту Анку!

Рая вздохнула и смахнула слезинку. На щеке осталась мокрая полоса, словно тропинка между конопушками.

– Это все фантазии, милая. Наша с тобой задача тоже не из легких. Чем больше бойцов в строй возвратим – тем могущественнее армия. – Рая поманила к себе пальцем новую подругу. – Садись ближе, чтобы не услышали. Зотов не слишком приветствует, когда девушка на себе раненого тащит, говорит, мол, не женское это дело, санитары имеются. Ты его не слушай. Санитары есть, да порой не дождешься их, санитаров этих. В общем, если видишь, что боец дышит, тащи его что есть силы к нашим. Поняла?

Таня кивнула:

– Как же иначе? Неужто его на поле оставлять?

Рая улыбнулась:

– Хорошо, что понятливая. Ежели что – у меня спрашивай. Я тут, чай, не первый день, всех и про все знаю. – Она достала две жестяные миски. – Голодная небось? Пойдем обедать. Суп и каша наверняка готовы.

Таня не заставила себя упрашивать. То ли свежий воздух, то ли волнение пробудили в ней зверский аппетит.

– Я готова, подруга, – ответила она с таким воодушевлением, что Рая расхохоталась:

– Вот это по-нашему! Зотову ты точно понравишься. Видишь ли, наш старшина из деревни и постоянно рассказывает байку, как раньше невест выбирали. Сажали за стол, накрытый всякой всячиной, и наблюдали за дивчинами. Та, то ела за обе щеки, обещала быть хорошей работницей – ее и в жены брали.

– Забавный он у вас! – улыбнулась Маркова.

– Это точно, забавный. – Рая взяла ее под руку. – Ладно, хватит болтать, пойдем.

Глава 11

Лесогорск, наши дни

Ровно в десять часов утра старенький автобус привез его в деревню Березки, и Виталий, поминутно проваливаясь в вязкие коричневые и черные лужи (наверное, дождь в этих краях не прекращался никогда), добрел до избы Пахомова. Со смертью хозяина – или ему это показалось? – она еще больше покосилась и почернела. Он только сейчас заметил, что маленький огород зарос жирным зеленым бурьяном в палец толщиной – кому его было вскапывать? Везде стояла могильная тишина, и лишь белые куры с лапами, выпачканными в грязи, искали в траве какую-нибудь еду.

– Цып-цып-цып, – раздался за его спиной тоненький женский голос, и, обернувшись, Рубанов увидел женщину, которая вчера копалась в огороде возле дома, стоявшего у дороги. Сегодня на ней был тот же черный платок, повязанный по-монашески и мешавший разглядеть ее как следует.

– Здравствуйте, – журналист шагнул к ней.

– День добрый, – откликнулась та и прищурилась. Никак вчерась тебя уже видала. Ты про избу Пахомовых спрашивал.