Он – мой лёд

В гостинице мы провели целый день. Каждую минуту ожидали, что снегопад закончится, и мы сможем наконец добраться до столицы Мордовии – Саранска. Однако время шло, а ничего не менялось.

Ближе к вечеру Рудов «обрадовал» нас известием, что и следующий день нам тоже придется провести в Москве.

Успокаивало в этой удручающей обстановке только одно – выехали мы на чемпионат заранее, чтобы успеть привыкнуть к смене часовых поясов. И какая, собственно, разница, где будем привыкать – в Москве или Саранске?

Под конец второго дня я готова была на стенку лезть от пребывания в четырех стенах, поэтому, оставив Машку в номере развлекаться просмотром российских новостей, отправилась подышать свежим воздухом. Сильный снегопад нисколько не смущал меня.

Гуляла по заснеженным улочкам Москвы, рассматривала красочные витрины, напоминающие, что скоро праздник. Улыбнулась, увидев маленькую девочку, требующую у мамы на праздник плюшевого медведя. Я тоже всегда мечтала об огромном плюшевом медведе! Увы, но мама никогда не вникала в подобные «мелочи», поэтому моя мечта так и осталась мечтой…

Остановившись, я непонимающе уставилась на огромный спортивный комплекс, подсвеченный снаружи тысячами маленьких лампочек. Сама не заметила, как тут оказалась. Не то чтобы каток находился далеко от гостиницы – примерно час ходьбы. Должно быть, собственное подсознание в очередной раз сыграло со мной злую шутку.

– Ты с ума сошла, – шепнула я самой себе, когда вместо того, чтобы убраться, пока меня никто не заметил, сделала ещё несколько шагов вперёд.

Страх смешался с каким-то ненормальным желанием доказать самой себе, что я смогу. И… как знать, возможно, моя мать сейчас на катке.

Разговаривать я с ней не собиралась, хотела просто… посмотреть издали. Да, чем ближе я подходила к зданию, тем сильнее понимала, что мне это нужно и нужно именно сейчас. Не в последний момент, а сейчас.

На вахте никого не было, и я поспешно прошла дальше. Сердце бешено колотилось, едва ощутимые, но так хорошо знакомые запахи воскрешали всё новые и новые воспоминания. Боже…

Со стороны льда была слышна музыка. Что-то неуловимо знакомое. Замедлив шаг, я почти остановилась, издали глядя на скользящую по льду совершенно неизвестную мне пару. И тренер…

Вглядываясь в черты стоящей у борта женщины, я понимала – это не моя мать. Что же. Возможно, оно и к лучшему.

Сердцебиение стало утихать, волнение, что я чувствовала последние минуты, ослабло.

– Значит, не судьба, – едва слышно сказала я, не сводя взгляда с фигуристов, и буквально в тот же миг почувствовала жёсткую хватку на локте.

– И кто это тут у нас? Давно не виделись, да? Как к тебе теперь обращаться? – обжигающее щеку дыхание, тихий шепот и глухие удары вновь зашедшегося бешеным галопом сердца. – Мисс Ольга Журавлёва? Слишком вычурно, тебе так не кажется? Лучше по-простому, – ладонь на моём бедре. – Дрянь, – дыхание совсем близко, ещё тише. – Дря-я-янь, – низкий, глухой голос.

Пренебрежение и ярость.

Этот голос я никогда не забуду…

Глава 3

Оля

Богданов развернул меня лицом к себе и, продолжая крепко держать за руку, ядовито усмехнулся:

– Неужели соскучилась?

Я уставилась на него с диким страхом. Зачем я пришла?! Зачем?! Не нужно было делать этого.

Сейчас я желала лишь одного: чтобы стоящий передо мной Тимур оказался лишь иллюзией, донельзя прорисованной моим подсознанием иллюзией. Вот только сдавливающие мой локоть пальцы свидетельствовали о том, что всё происходящее – самая настоящая реальность.

– Чего молчишь, дрянь? – медленно он провёл рукой по моему бедру и резко, стремительно сжал второй локоть. – Язык проглотила?

– Отпусти меня, – прохрипела, но Тимур и не подумал сделать этого, наоборот, рванул на себя.

Нервно выдохнув, я запротестовала, упёрлась ему в грудь. Куда там! Как и год назад, я была щепкой по сравнению с ним.

– Отпустить? – вкрадчиво выговорил он и действительно отпустил. Отпустил одну мою руку и тут же обхватил ладонью шею.

Глядя мне в глаза, медленно погладил пальцами и, не говоря больше ни слова, поволок к раздевалкам.

– Тим… – я упёрлась в косяк, когда он распахнул дверь, всё ещё надеясь освободиться. Быстро посмотрела на него через плечо.

– Пошла! – рыкнул он, вталкивая меня внутрь. – Пошла, я сказал, – толкнул сильнее и, стоило мне, едва держась на ногах, переступить порог, захлопнул дверь с такой силой, что звук удара прокатился эхом по небольшой комнатке.

Повернув ручку, Тим запер замок, линия его губ на миг неуловимо искривилась.

– Вот мы и встретились, моя милая партнёрша, – тихо выговорил он, глядя на меня, как мог бы смотреть хищник, желающий развлечься со своей добычей перед тем, как прикончить.

Я испуганно отшатнулась от него, осмотрелась в надежде найти путь к отступлению.

Но другого выхода из раздевалки не было, и я отлично это знала.

– Рассказывай, – Богданов упёрся ладонью в шкафчик.

Стоя в паре метров, он нагло, внимательно рассматривал меня.

На мне была тёплая зимняя куртка, джинсы, сапоги, а я всё равно почувствовала себя обнажённой. Как будто одним взглядом он раздел меня догола и теперь касался кожи, тела.

Волна удушья сменилась ознобом. В глубине глаз Тимура горел странный огонек, словно он… остался доволен увиденным.

– Что тебе рассказывать? Как я здесь оказалась? – нашла силы поднять голову и спокойно, размеренно произнести: – Наш самолет задержали из-за непогоды, поэтому мы на несколько дней вынуждены остаться в Москве.

Тимур продолжал смотреть. Всё так же: оценивающе, нагло, прямо.

Мне опять стало жарко. Обмотанный вокруг шеи шарф душил, вспыхнувшее внутри раздражение самой себе казалось каким-то… бессильным. Пытаясь избавиться от этого ощущения, я продолжила:

– А почему пришла? Без понятия!

Он молчал. Молчал и смотрел, не отводя тяжёлого, подавляющего взгляда.

Несмотря на то, что сама я горела, руки у меня были холодными настолько, что я почти не чувствовала пальцев. Внутренне я сжималась, но скорее умерла бы, чем показала свой страх.

Всё так же молча он приблизился, сократив ещё разделявшее нас расстояние до ничтожных сантиметров. Я не отступила. Хотя отступать, в общем-то, было некуда.

– Я не ожидал тебя тут увидеть, – проговорил он достаточно сдержанно. – Твой побег… – хмыкнул. – Я вообще думал, что ты никогда не вернешься в Россию.

– Это был не побег! – выпалила в сердцах. – Мне просто осточертело твое ко мне отношение! Осточертел этот лёд! Я уехала туда, где мне были рады, где в меня поверили! Знаешь, за этот год я ни разу не пожалела, что ушла от тебя!

Я чувствовала его близость, чуть ощутимый запах его одеколона. Как не пыталась совладать с собой, меня начало потряхивать.

– Через несколько дней встретимся в Саранске, – взгляда я не отвела. – Пропусти меня, Тим, – отношения будем выяснять на льду. А сейчас я ухожу. Меня ждут.

Попыталась обойти Тимура, желая поскорее оказаться подальше, убежать, скрыться от его взгляда. Но не успела сделать и нескольких шагов, Богданов схватил меня за запястье и с силой рванул назад.