Обратная сторона медали

– Очень хорошо смотрятся на вашей руке, – с улыбкой ответила костюмерша, по-доброму посмотрев на Алису.

Той вдруг стало стыдно. Вся группа относилась к ней с симпатией, она же держалась подчеркнуто отстраненно, отвечая лишь по мере необходимости. Но изображать радость, которой она вовсе не испытывала, Алиса была не в состоянии. Обстановка угнетала ее. И рыжевато-коричневая Тара с умными глазами, и царившее на пляже воодушевление, и Стефан, уже успевший оседлать своего белого коня.

Режиссер ролика первым делом решил отснять общие кадры финальной сцены, где Алиса и Стефан неспешно покачивались в седлах на фоне мирно перебирающего волнами Средиземного моря.

– И уходили они в светлое будущее… – буркнула Алиса себе под нос, приближаясь к своей кобыле.

Один из помощников режиссера подошел, чтобы помочь ей забраться в седло, но она наградила его колючим взглядом и ловко перекинула ногу через спину лошади. Платье тут же задралось на бедрах, под собой Алиса почувствовала горячее тело крупного, сильного зверя. Во рту у нее мгновенно пересохло, по телу, несмотря на жаркую погоду и яркое солнце, прокатил озноб. Она глубоко вдохнула, медленно выдохнула и посмотрела на стоящего внизу режиссера и двух его помощников. Умело натянула поводья, заставляя Теру легкой поступью пойти вперед, затем развернула лошадь в их сторону и остановилась.

– Да ты профи. – Услышала она насмешливый голос Стефана и резко повернулась к нему лицом.

Мартье наблюдал за ней с нескрываемым интересом, небрежно накручивая поводья на запястье левой руки. Конь под ним нетерпеливо перебирал ногами. На нем были до безобразия вытертые голубые джинсы и небрежно застегнутая всего на пару пуговиц белая рубашка с закатанными рукавами. На запястье, так же, как и у нее, красовались часы фирмы «Лорнекс». Обаятельная улыбка и каштановые волосы, в которых, казалось, запутались лучики солнца…

Алиса отвернулась и, ожидая дальнейших указаний режиссера, пустила Теру шагом. Он выглядел слишком притягательно, слишком волнующе, и от этого ее мрачные мысли становились еще более угнетающими. В его манерах, в его улыбке чувствовалось что-то насмешливо-непринужденное, и это заставляло ее защищаться. Но от чего именно, она и сама толком не понимала. Лошадь тряхнула головой и пошевелила ушами. Ее короткая шерсть была густой и блестящей, бока крутыми и теплыми. Поддавшись безотчетному желанию, Алиса провела пальцами по шелковистой гриве и, вздохнув, уставилась на линию горизонта, где в узкой полоске небо сливалось с морем.

– Внимание! – послышался голос помощника в громкоговоритель. – Просьба…

Алиса натянула поводья и, покачиваясь в седле, направилась к месту на пляже, где было установлено оборудование для первой сцены.

Как ни странно, процесс съемок её увлек. Погрузившись в работу, Алиса отбросила сторонние мысли и сосредоточилась на указаниях режиссера. Не сказать, чтобы сцены были трудными, и тем не менее присутствие в кадре животных требовало определенного внимания к мелочам. К тому же из-за дующего с моря ветерка и палящего солнца приходилось то и дело поправлять костюмы и грим, и это не считая света и прочих нюансов, за которые целиком и полностью отвечала съемочная группа.

После двух часов непрерывной работы и крупный, и общий планы для заключительной сцены были готовы. И персонал, и актеры чувствовали себя уставшими, но удовлетворенными, и режиссер отправил всех на получасовой перерыв. После им предстояло отснять еще немного материала, где пара, прогуливаясь по пляжу, ведет лошадей под уздцы. Этим, собственно, на сегодня планировалось и ограничиться.

Сполоснув руки прохладной водой, Алиса налила кофе из большого термоса, стоящего на столике под тентом и отошла в сторону. Рядом остановилась статистка, а вскоре к ним присоединилась и костюмерша. Пока женщины разговаривали, Алиса медленно потягивала кофе, оказавшийся не таким противным, как она ожидала, и изредка, когда к ней обращались, вставляла немногословные реплики.

– А он симпатяга, – улыбнулась статистка – короткостриженая блондинка с острым подбородком и длинными, очень тонкими пальцами.

Алиса, прищурившись от солнца, проследила за ее взглядом и увидела восседающего на коне Стефана. Он засмеялся, разговаривая с одним из операторов, натянул поводья и приподнялся в седле. Что-то тоскливое коснулось ее сердца, вызывая в душе непонятное чувство невозвратимой утраты. Молодой, дерзкий…

– Пожалуй, Марика, на этот раз я с тобой соглашусь. – Костюмерша положила руку ей на плечо и улыбнулась.

Алиса отвернулась и пошла к термосу, делая вид, что хочет налить себе еще кофе. В действительности же она просто не знала, что должна говорить и должна ли вообще. Похоже, она разучилась вот так болтать ни о чем. А умела ли?..

Долив кофе, она снова посмотрела в сторону моря. Стефан, отпустив поводья, что-то оживленно рассказывал владелице Теры. Та махнула рукой и, улыбаясь, пошла к кому-то из группы. Стефан окрикнул ее по имени, и она, остановившись, что-то ответила ему, но что, Алиса не разобрала, потому что в этот момент над площадкой разнесся усиленный рупором голос режиссера, и белый конь, до сей поры неспешно вышагивающий по песку, заржав, испуганно дернулся в сторону.

Алиса похолодела. Она видела, как огромное красивое животное в приступе паники привстало на дыбы, как Стефан в тщетной попытке удержаться в седле попробовал ухватиться за поводья… Пластиковая чашка с кофе упала на землю, обдав её босые ноги горячими брызгами, живот скрутило диким спазмом. Мир покачнулся: и голубое небо, и пляж с белым песком, и люди, и всё, что еще недавно было твердым и реальным. Она услышала, как из груди ее вырвалось что-то среднее между вскриком и жалким мяуканьем. Плохо соображая, что делает, Алиса бросилась к лежащему Стефану. Пальцы утопали в песке и грели босые ступни, но она не чувствовала этого тепла. Она ощущала только липкий, неподконтрольный ей страх, оплетший ее тугой паутиной. Ей казалось, что ноги не слушаются ее, что она не бежит, а плетется, словно за мгновение одряхлевшая старуха. Ей хотелось закричать, но голоса не было, дыхания не было, ничего не было…

И тут она, не добежав всего несколько метров, остановилась, глядя как Стефан поднимается на ноги. Он потер бедро и поморщился, отвечая что-то подоспевшему помощнику режиссера. Тот похлопал его по плечу, и на губах Мартье снова заиграла та самая дерзкая мальчишеская улыбка.

Алиса стояла и смотрела, как кто-то берет под уздцы еще немного нервничающего коня, как Стефан, потирая ногу, качает головой, как к нему подходит статистка с короткими белокурыми волосами… Она стояла, а мир вокруг нее не переставал раскачиваться, как табуретка с подпиленной ножкой, и Алисе казалось, что сама она стоит не на песке, а на этой самой табуретке. К горлу подкатывала тошнота, дышать было трудно, а сердце продолжало набатом стучать в висках.

– Сеньорита Алиса, – обратился к ней гример, слегка касаясь локтя. – Нужно подправить Ваш макияж.

Вздрогнув, она уставилась на него с растерянным видом. Губы ее подрагивали, глаза лихорадочно блестели. Гример ждал, что она последует за ним к тенту, но Алиса не двигалась. Страх постепенно отпускал её из холодных объятий, и вместе с этим дрожь ее усиливалась.

– Сеньорита Алиса, – снова позвал гример, указывая на тенты. – Перерыв…

– Я… – Голос был сиплым. Алиса попыталась протолкнуть застрявший в горле ком, но вместо этого он, казалось, поднялся еще выше. Глаза защипало. – Вы же видели…

– С сеньором Мартье все в полном порядке, – мягко сказал он, стараясь подбодрить ее улыбкой.

Замотав головой, Алиса сделала шаг назад. Он не понимал… Ладошка ее беспомощно сжалась в кулак, взгляд заметался по смуглому лицу, по ходящим неподалеку людям. Она чувствовала, что перестает контролировать себя и ничего не могла с этим поделать. К ним подошла костюмерша и, заметив ее состояние, сказала:

– Может быть, воды?

Солнце потихоньку согревало плечи. Алису все еще трясло, но дрожь уже накатывала медленными волнами, постепенно сходя на нет. Сглотнув, она покачала головой и только хотела ответить, что всё в порядке, как рядом с ними возник Стефан.

– Ей лучше коньячку, – усмехнулся он, потирая ушибленное бедро.

Тон, которым он это сказал, его насмешливый взгляд, сами слова… Алису охватила кипучая, острая ярость. Ее снова затрясло, но она не чувствовала этого. Темные глаза сверкнули гневом, руки сжались.

– Ты совсем головой не думаешь?! – рявкнула она, в упор глядя на Стефана снизу-вверх. – Ты понимаешь, что могло случиться?!

– Да расслабься…

– Расслабься?! – Это слово подействовало на нее, словно пощечина. – А если бы ты… У тебя что, детство в заднице играет?! Ты вообще не соображаешь, что делаешь?!

Внезапно по ее лицу покатились слезы. Одна крупная слезинка, вторая, третья… Алиса что-то кричала, мешая русскую речь с английской, грязные ругательства с обвинениями, и он с трудом мог разобрать половину слов. Глаза на побледневшем лице напоминали черные агаты, красивые губы кривились, и вся она казалась какой-то другой…

– Элис… – Стефан попытался поймать ее ладонь, но Алиса отдёрнула ее.

– Какого хрена ты вообще полез на эту лошадь?! – всхлипнула она, уворачиваясь от его рук. – Не трогай ты меня, дебил недоделанный! Не трогай!

И все-таки ему удалось прижать ее к себе. Она пыталась оттолкнуть его, вырваться, с губ ее слетали всхлипы, переплетенные с невнятными обрывками фраз. Несколько раз она ткнула его локтем, ноги ее взметали в воздух песчинки. Стефан чувствовал ее неровное горячее дыхание возле своей груди, чувствовал мокрые щеки, нагретую солнцем кожу. От нее приятно пахло теми самыми духами, запах которых он уловил еще в машине, а волосы ее щекотали его подбородок. Он сильно прижал ее к себе, желая унять эти слезы, успокоить, внушить понимание того, что все хорошо. Сейчас она уже не казалась ему отрешенной и недоступной. Нет. Сейчас в его объятьях рыдала абсолютно обычная, живая женщина, и все в ней – и тонкая талия, и маленькие покатые плечи, и мягкая округлость груди, было ему понятно.

Алиса поводила пальцем по сенсорному дисплею айфона и отложила телефон в сторону. С момента ее возвращения в отель прошло уже больше двух часов, но она до сих пор не могла прийти в себя. Душу прочно окутало чувство мрачной подавленности, и, как Алиса ни пыталась, отделаться от него она не могла. Одиночество угнетало ее, но вместе с тем ей не хотелось видеть вокруг людей, не хотелось разговаривать с ними, не хотелось ловить на себе чьи-то взгляды. Несколько раз она порывалась позвонить родителям, но мама наверняка почувствовала бы неладное… Не хотелось ни есть, ни спать. С маленького полукруглого балкончика в ее номере открывался вид на прилегающие к отелю улочки, чуть дальше, в лучах заходящего солнца, серебрилась полоска моря. Она стояла, положив ладони на нагревшиеся за день кованные перила. Ей хотелось превратиться в чайку, хотелось почувствовать прежнюю решимость. Еще два года назад она точно знала, чего хочет. А вот теперь она, олимпийская чемпионка, желала превратиться в белую чайку… Нелепость собственных мыслей вызвала у неё усмешку. Не закрывая балконную дверь, Алиса вернулась в номер и бесцельно остановилась, не зная, что делать дальше. Три раза пиликнул лежащий на покрывале телефон. Она потянулась, чтобы посмотреть, кому и что от нее понадобилась, но поняла, что совершенно не готова к общению и оставила айфон там, где он и лежал.

Лошадиное ржание, мощное животное, встающее на дыбы, Мартье, лежащий на песке… Стоило ей закрыть глаза, как в голове начинали мелькать картинки, а спину и плечи сковывало до судороги. Ей нужно было расслабиться. Расслабиться и согреться.

Орущую из соседнего номера музыку Стефан услышал, едва вошел к себе. Но желание принять душ было таким сильным, что он даже не заострил на этом внимание. После случившейся у Алисы истерики продолжать сниматься она была не в состоянии, и режиссер отправил ее отдыхать. Стефан же остался на площадке. Благо, сценарий ролика предусматривал как совместные, так и индивидуальные сцены, поэтому простоя не получилось. Поработали они отлично, отсняли всё, что могли в отсутствии Алисы и в довершение вечера отметили это дело пиццей и холодным чаем, привезенными одним из помощников режиссера прямо на пляж.

Но и спустя полчаса музыка никуда не делась. Стефану и прислушиваться было не нужно, чтобы различить резкие гитарные рифы и удары барабанов, от которых едва не содрогались стены. Слова звучали так, будто певец хотел вдолбить их, как сваи. Через несколько минут мужской голос сменился женским. И вначале все было не так уж и плохо, но потом исполнительница перешла на истеричный крик, и Стефан не выдержал. Влез в джинсы, накинул рубашку и решил наведаться к соседке. Русский рок это, конечно, замечательно, но и берега нужно видеть.

Стефан постучал в дверь, но ответом послужило громкое и, как ему показалось, не слишком цензурное «пение».

– Элис! – позвал он, постучав уже куда настойчивее.

К мужскому голосу прибавился женский, знакомый. Стефан постучал снова, уже и не надеясь добиться результата, но, как это ни странно, дверь распахнулась буквально через несколько секунд, явив его взору растрепанную девушку в неприлично-коротком платье.

– О-о-оу… – протянула она и сделала глоток из изрядно початой бутылки Хеннесси, горлышко которой сжимала в руке. – Мальчики пожаловали…

Неопределенно махнув бутылкой, Алиса развернулась и, покачивая бедрами, пошла вглубь комнаты. Стефан уставился на едва прикрытые тканью округлые ягодицы, на идеальные бедра, на хорошенькие стройные ножки и вдруг к собственному удивлению ощутил острый прилив желания, под ширинкой джинсов стало тесно. Его никогда не привлекали пьяные женщины, а уж эта и подавно, но отрицать очевидное было бесполезно.

Захлопнув дверь, Стефан решительно направился следом. Музыка долбила по вискам стуком барабанов с временами присоединяющимися к ним звуками трубы и прочей какофонией, певец вопил что-то невразумительное хриплым пропитым голосом, в такт ему подпевали бэк-вокалисты во главе с вертящей задницей Алисой.

– Ты баба-бомба, – вопила она, выделывая невероятные па и не забывая при этом крутить восьмерки соблазнительными бедрами.

Сделав еще один глоток, она запрыгнула на постель и продолжила свою пляску уже там, не переставая орать во весь голос и прикладываться к горлышку. Временами платье ее задиралось так, что Стефан отчетливо видел кружево ее розовых трусиков.