Потерянные судьбы. Роман

– А скока ей?

– Да я не знаю… Но восемнадцати исчо нет – енто точно!

– Какой там! И шестнадцать поди не стукнуло…

– Ой, бабоньки… – оглядывались по сторонам соседки. – Она ж тока школу закончила… Точно! Пузо в скором времени на нос полезить, вот и свадебка…

– Свят-свят, – крестилась одна из гостей. – Исчо и года не прошло, как Порфирия схоронили, а ужо давай веселья устраивать…

– Безбожницы, ох, стыд-то какой…

Ванька Ильин посматривал на молодых искоса и не понимал, почему вдруг Глашка выбрала Витьку. Он считал Трофимову своей подругой, а тут на тебе – свадьба с другим. Потихоньку Ильин начал напиваться местной наливкой, не обращая внимания на запреты матери.

– Ваня, сынок, ты шо ж такое вытворяешь? – беспокоилась жена председателя, наблюдая, как единственный сын опрокидывает одну рюмку за другой. – Не позорь отца.

– Всё в порядке, праздник же, – нехотя улыбался Ванька.

Пришло время для песен и танцев. Парни раздвинули столы, девушки встали посередине комнаты в ожидании, когда заиграет гармонист Потап Потапыч, и Нюська запоёт песню.

На крылечке твоем

Каждый вечер вдвоем

Мы подолгу стоим

И расстаться не можем на миг.

«До свиданья», – скажу,

Возвращусь и хожу,

До рассвета хожу

Мимо милых окошек твоих.

И сады, и поля,

И цветы, и земля,

И глаза голубые,

Такие родные твои,

Не от солнечных дней,

Не от теплых лучей —

Расцветают от нашей

Горячей и светлой любви.

Если надо пройти

Все дороги-пути,

Те, что к счастью ведут,

Я пройду, мне их век не забыть.

Я люблю тебя так,

Что не сможешь никак

Ты меня никогда,

Никогда, никогда разлюбить…

Стоя рядом с гармонистом, Нюська заметила, как Ваня подошёл к Витьке с хмурым лицом и что-то шепнул ему на ухо, и ребята быстренько вышли на улицу. Следом из-за стола встали Лёшка Архипов и Васька Резников. Нюсе почему-то это не понравилось, но она не остановилась и продолжила петь для гостей.

Через пять минут в дом вбежал Лёшка и закричал:

– Какая ж свадьба без драки! Витьку бьют!

Гости ринулись на улицу.

Драка закончилась так же быстро, как и началась.

Пьяного Ваньку Кузьма Прохорович отправил домой, дав обещание, что серьёзно поговорит с сыном о его поведении. Витька же, умывшись под рукомойником, также пообещал в присутствии гостей, что так просто драку на его свадьбе не спустит с рук Ильина.

– Чаво не поделили-то? – шептались женщины, наблюдая, как Ваня покидает двор семьи Прошкиных, пытаясь не упасть.

– А кто ж их знаеть, – отвечал Лёшка. – Только вышли мы с Васькой, а энти двое давай друг дружке угрожать. Я только расслышал, как Витёк кричал: «Брехун ты, Вано, каких поискать!»

– Да-а, дела, – подал Назар полотенце сыну. – А всё ж верная примета про драку. Значится, жить будете хорошо. А, сынок?

Хлопнул Витю по плечу и вернулся на своё место за столом.

Виктор вытер лицо, посмотрел на себя в зеркальце, висевшее над рукомойником, прищурился, потрогал нос и ухмыльнулся:

– Ага, щас, брехун и есть. Всегда мне завидовал, выродок, – бросил мокрое полотенце на кухонный стол.

Устроившись поудобнее на месте жениха, Виктор пристально посмотрел на Глашу и положил руку ей на плечо.

– Убери, – заёрзала Глашка. – Усе смотрють…

– Ой, да ладно тебе, мы ужо муж и жена, – цокнул языком Прошкин. – Чаво стесняться-то?

– Ага, смотри, как вон те бабки зыркают… – Глашка кивнула головой в сторону пожилых женщин, которые о чём-то оживлённо переговаривались и посматривали на молодых.