За закрытой дверью. Во власти призраков

– Папа! – крикнул я что есть силы, увидев отца.

– С папы и начнем! – где-то рядом произнесла Сара, и ее фигура оказалась прямо перед отцом.

– Кто это? – отец испуганно уставился на девочку. – Как ты попала в наш дом?! – добавил он и попытался схватить Сару за руку, которая, как и моя, прошла сквозь ее плоть.

– Папа, нет! – крикнул я громко.

– Это мой дом! – свирепо произнес призрак, быстро надвигаясь на отца.

– Что за черт! – произнес он и испуганно попятился вниз по лестнице.

На наш крик из комнаты выбежала мама, держа на руках полусонную сестру.

– Это мой дом! – снова крикнула Сара, неестественно выгнулась и бросилась к отцу.

От неожиданности он потерял равновесие и скатился по лестнице. Я четко различил кровь, струей льющуюся у него изо рта, и мертвые остекленелые глаза.

– Дин, что происходит? Вызывай скорую помощь, скорее! – испуганно закричала мама, смотря попеременно то на меня, то на отца. – Кто это? – вдруг опешила она, увидев Сару.

– Девочка, – улыбнулась Соня, узнав лицо призрака.

– Я здесь хозяйка! – прокатились эхом по дому слова Сары.

Вдруг я вспомнил про фотографию девочки-призрака и про фильмы о призраках и о том, как можно избавиться от них. Я быстро рванул в комнату и стал искать старинную фотографию, чтобы уничтожить.

– Зачем тебе моя фотография? – словно гром раздался надо мной злобный голос Сары.

Я испуганно посмотрел на призрака и увидел в ее руках ту самую фотографию. Изловчившись, я вырвал у нее фото и трясущимися от страха руками разорвал на мелкие кусочки, надеясь, что Сара исчезнет. Нет. Она не исчезла. Сара рассвирепела еще больше. Ее бледное лицо почернело, где-то в комнатах загрохотали окна и двери. Я снова бросился на лестницу к матери, которая, словно оцепенев, с Соней на руках смотрела вниз на тело мертвого отца.

– Мама, бежим! – закричал я, таща ее за руку.

– Куда это вы собрались? – призрак Сары, злобно покачиваясь в воздухе прямо перед нами, негодующе приближался.

– Бежим! – снова крикнул я матери.

Однако она так и не пошевелилась. Мне даже показалось, что она лишилась разума. В этот момент Сара быстро приблизилась к нам и резко выдернула из ее рук маленькую Соню.

– Соня-я-я! – опомнилась мать и истошно закричала.

Улучив момент, я собрался с духом и выхватил у призрака свою сестру.

– Сейчас поиграем! – злобно ухмыльнулась Сара и что есть силы отбросила мать прямо на перила лестницы. Те, не выдержав сильного толчка, рухнули вниз, потянув за собой маму. Я услышал хруст ломающихся костей и понял, что она мертва. Теперь из всей семьи остались только я и Соня.

Я быстро схватил хрупкую сестру на руки и побежал к лестнице, ведущей на чердак. Миновав ее, мы оказались на самой крыше проклятого дома.

Ветер с дождем больно хлестал по лицу и пытался сбросить нас с крыши. Полная холодная луна с явным безразличием наблюдала за нами. Я не знал, какое спасение нам даст крыша, но в глубине души надеялся на чудо. До сих пор не понимаю, на что я тогда рассчитывал, пытаясь спастись бегством от призрака.

Чуда не произошло. Стоя на самом краю крыши, я крепко прижимал к себе Соню и рыдал. В эти секунды мне казалось, что я герой какого-то фильма ужасов или просто дурного сна, и хотел как можно скорее их покинуть.

– Чего ты плачешь? – раздался рядом знакомый голос. – Ты сам виноват! – злобно добавила Сара и резко выдернула из моих ледяных рук плачущую Соню.

– Сара, нет! Умоляю! Нет! – закричал я что есть мочи.

– Поздно, слишком поздно! – сочувственно ответил призрак и, как куклу, швырнул Соню прямо вниз…

Больше я ничего не помню. Я пришел в себя только спустя пару месяцев в психиатрической лечебнице для детей. И когда меня спрашивали про трагедию моей семьи, я замыкался и снова впадал в ступор. Я не был на их похоронах и до сих пор не знал, где они обрели свой вечный покой. Эти двадцать лет я не жил, а существовал в каком-то болезненном бреду, надеясь на скорое выздоровление, но… нет. Нет покоя моей душе, нет покоя памяти, так явно запечатлевшей детским разумом трагедию проклятого дома. Я слышал, что за годы моего заточения, дом «убил» многих…

Сейчас от меня пахнет гарью и бензином. Вчера я дотла сжег злосчастный дом вместе с ее хозяйкой. Я видел ее лицо, искаженное гневом, в окне той самой комнаты, где случилось наше знакомство. Надеялся, что станет легче. Не стало. Мой путь завершен. Этот пистолет я купил вчера на рынке на последние деньги, он поможет мне избавиться от ужасных воспоминаний…

P.S: Заметка в «New Day»: «Двадцатишестилетний пациент психиатрической клиники, двадцать лет назад убивший своих родителей и сестру, застрелился на их могилах, предварительно спалив дом, в котором когда-то и произошла трагедия».

Свадебное платье

Белое платье – это всегда или признак жизни, или признак смерти.

10 мая. 1916 год. Небольшой городок к северу от Гольдена. Богатый дом Меерсов до отвала наполнен гостями. Нет, сегодня не просто чей-то рядовой день рождения. Сегодня единственная дочь Меерсов – Ангелина – выходит замуж. Все готово к отправлению в церковь, но невеста почему-то задерживается.

– Какое разбалованное дитя, – недовольно прошепелявила престарелая тетя Джуди, вытирая полинявшим носовым платочком с лица пот. – Как можно так долго наряжаться… Пошла бы ты узнала, Синди, в чем дело? – добавила она, схватив за руку красивую женщину средних лет.

– Да, пожалуй, нам уже пора, – ответила Синди. – Карета уже давно подана. Наверное, просто прихорашивается.

Женщина разжала цепкую руку своей тети и торопливо взошла по лестнице на второй этаж.

– Ангелина, – громко произнесла она, тихонько постучав в дверь. Однако ответа не последовало. Женщина резко распахнула дверь и увидела свою дочь, стоявшую словно статуя, у огромного зеркала.

– Что-то случилось? Почему так долго? Все гости уже нервничают, – произнесла Синди и почти бегом приблизилась к девушке.

– Все хорошо! Я готова! – уверенно произнесла Ангелина и повернулась к матери.

– Что это на тебе? – удивленно проговорила женщина, осматривая свою дочь.

– Платье, – невозмутимо ответила девушка.

– Это не твое платье. Где твое?

– Это мое платье. Я хочу выйти замуж в нем! – настойчиво произнесла невеста.

– Ничего не понимаю, – Синди недовольно развела руками. – Оно же старое какое-то, пожелтевшее. Где ты его взяла?

– Это платье бабушки. Она выходила в нем замуж, – гордо ответила девушка, с любовью поглаживая бока платья. – Сегодня я вспомнила, как в детстве она взяла с меня обещание, что я выйду замуж в ее платье. Я не могу нарушить свою клятву.

От услышанного Синди покоробило – она не любила разговоров, связанных с ее покойной матерью. И уж поверьте, на то у нее были свои причины.

– Ангелина, это бред! Ты никому ничего не должна. Бабушки давно уже нет в живых. Я не думаю, что она обидится, – Синди приблизилась к дочери и с надеждой посмотрела ей в глаза. – Сегодня ты должна быть красавицей. Надень свое платье, прошу тебя. Не расстраивай нас с отцом.

– Да у меня все равно нет выбора, – ответила девушка и равнодушно указала рукой на то, что когда-то было ее свадебным платьем. Сейчас оно имело достаточно жалкий вид. Во всю длину платье было все сплошь исполосовано на ленты чем-то острым. Подол был грязный. С левого боку виднелась проволока от обруча, придававшего некогда былую пышность. Белые аккуратные цветочки из шелка были оторваны и валялись на полу.

– Что за? Зачем ты это сделала? – перешла на крик мать и замахнулась на дочь, но вовремя взяв себя в руки, спокойный тоном добавила: – Просто бы сказала, что оно тебе не нравится.