Оценить:
 Рейтинг: 3.67

Оборотни, или Кто стоит за Ватиканом

Год написания книги
2018
<< 1 2 3 4 5 6 ... 15 >>
На страницу:
2 из 15
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля

Напомним, что орден иезуитов («Общество Иисуса») был создан в разгар Реформации и превратился в ведущий католический фактор того времени. Создав новый тип орденской организации и адаптировав теоретический и практический опыт реформаторов к условиям деятельности католицизма, он добился того, что стал побеждать протестантов их же оружием – путём «завоевания человеческих душ».

Игнатий Лойола

Несмотря на свою первоначальную малочисленность (около 1000 человек к моменту смерти главы ордена), иезуиты сумели восстановить позиции католицизма на значительной части территории Европы.

Основатель ордена Игнатий Лойола (1491–1556), выходец из аристократической семьи баскского происхождения, изначально мыслил его как общество монахов-воинов по образцу тамплиеров. Главное отличие его Устава от других заключалось в том, что кроме обычных трёх монашеских обетов (нищенство, целомудрие и послушание) его члены давали четвёртый – безусловное послушание и верное служение папе, что было ярким контрастом на фоне господствующего

тогда сопротивления папскому абсолютизму. Увидев в них превосходное орудие для борьбы с Реформацией, Павел III утвердил в 1540 году Устав и взял орден под особое покровительство, выведя его из-под юрисдикции епископов и подчинив непосредственно своему управлению.

Сущность и задачи Общества, методы подготовки иезуитов были изложены Лойолой в Уставе, в книге «Духовные упражнения» и в «Конституции ордена», написанной в 1555 году. Много указаний содержится также в дополнениях к Конституции и в переписке с иезуитами.

Главным требованием, предъявляемым к иезуиту, было и есть абсолютное безоговорочное послушание. Быть «воином Христовым» означает быть по-военному дисциплинированным и рабски послушным и покорным. Особенно показательны в этом плане 11 наставлений Лойолы, продиктованные им перед смертью отцу Иоанну-Филиппу Вити[8 - Histoire de S. Ignace de Loyola d’apr?s les documents originaux par le P. Daniel Bartoli de la Compagnie de Jеsus. Vol. 2. Bruges, 1893. P. 12–13. – Режим доступа: https://archive.Org/stream/histoiredesignac02bart#page/n9/mode/2up]. Среди них следующие:

«Я должен… полностью отдаться в руки Бога и того, кто заменяет Его в силу своей власти»;

«Я должен желать, чтобы мой начальник обязал меня отказаться от моего собственного суждения и покорить свой разум»;

«Во всём, что не является грехом, я должен действовать в соответствии с волей старшего, а не в соответствии со своей волей»;

«Есть три разных способа подчинения: вначале, когда подчинение предписано, и это хороший способ; затем, когда, имея возможность выбрать между двумя действиями, я выбираю то, что мне советуют: это лучший способ; наилучший же из всех третий, заключающийся в том, чтобы, когда старший не дал точного приказа, действовать в соответствии с тем, что по моему предположению, является его волей»;

«Когда я считаю, что старший приказывает нечто, противоречащее совести или содержащее грех, – если только он считает иначе или что это не очевидно – я должен положиться на него; если же я продолжаю сомневаться, я должен отрешиться от своего суждения, подчинить мои сомнения двум или трём лицам и положиться на их решения; если и это меня вовсе не удовлетворяет, то я далёк от совершенства, которого требует религиозное состояние»;

«Я не должен больше принадлежать себе, но я должен принадлежать моему Творцу и тому, кто управляет от его (в тексте с прописной буквы. – О.Ч.) имени. В руках моего начальника я должен быть мягким воском…»;

«Я должен рассматривать себя как труп (perinde ас cadaver), который больше не имеет ни разума, ни воли; как некую вещь, которую можно класть, куда хочешь; как палку в руках старика, который использует её в своих нуждах и кладёт её, куда захочет. Таким образом, я должен находиться в руках Ордена, чтобы служить ему наиболее полезным, по его мнению, образом».

Процесс уничтожения в себе собственного «я» Лойола ясно описал в письме к португальским иезуитам от 26 марта 1553 года. Перечислив уже более чётко указанные нами ранее три степени подчинения – подчинение действия (выполнение приказов), подчинение воли (согласование свей воли с волей начальника) и подчинение ума (иметь убеждения в соответствии с волей начальника), он выделяет последнее как высшую степень послушания, которая достигается, только когда ты смотришь на старшего как на самого Христа. Это и есть главная добродетель и отличительный признак совершенного иезуита.

Некоторые исследователи, говоря о мистическом опыте Лойолы, изложенном им в «Духовных упражнениях», указывают на явное заимствование из восточных практик. Так, об этом повествует Виктор Шарбоннель в своей книге «Иезуиты, их мусульманское происхождение»[9 - Charbonnel V. Los Jesu?tas. Su origen musulmаn. Los secretos de los Jesu?tas (Mоnita Secreta). // Biblioteca Esotеrica Herrou Aragоn, 2014.], в которой он описал контакты Лойолы с испанскими маврами, мусульманскими конгрегациями, чьи обряды, правила, формы посвящения, внутреннее устройство, саму концепцию власти он перенял при формировании своего ордена. Особое значение при этом имел опыт суфиев. О том же пишет другой исследователь – Франсуа Рибадо Дюма в своей книге об иезуитах, выделяя роль восточных мистиков и философов, повлиявших на католических богословов в Испании: «Множество выражений (послушание perinde ас cadaver, военная власть главы ордена, слияние духовного и мирского) выявляют это исламское влияние. Также влияние великих иудейских каббалистов, Абрахама Давида из Толедо, который пытался примирить Библию с Аристотелем, Авраама бен Меир ибн Эзра из Толедо, поэта и мага, наконец, самого известного – Маймонида, “Святого Фомы иудаизма”, который цитировал Альберта Великого. Морис Лежендр писал, что “посредством толерантной средневековой Испании иудейская мысль действовала в мире так широко и удачно, как никогда позже, будучи ослаблена преследованием”»[10 - Dumas F.R. Grandeur et mis?re des jеsuites. – Paris, 1963. P. 60–61.].

Огромное внимание исследованию духовного опыта Лойолы уделил русский религиозный писатель М.В. Лодыженский, который в своём сравнительном анализе православной и западной мистики указал на глубокие различия между ними, обусловленные общей разницей в мировоззрении. В православной мистике духовное соединение человека с Богом совершается при отрешении его от любой рассудочной деятельности и от всего физически-чувственного. Именно тогда душа, «упразднившись от всего внешнего, соединяется с молитвою, и молитва эта, как некое пламя, делает её всю огненною». Западная же мистика, как и католическое учение в целом, несёт на себе отпечаток земных устремлений Католической церкви. Поставив между Богом и мирянами папу как наставника Бога на Земле, католицизм препятствовал свободному развитию мистического познания, которое в итоге стали увлекать не столько элементы жизни духа, сколько элементы жизни формы, то есть элементы ментальные и чувственные.

Лодыженский пишет: «При первом ознакомлении с сочинением Лойолы “Духовные упражнения”, с тем, как эти упражнения практикуются в католическом мире, выносишь такое общее впечатление, что метод духовных упражнений Лойолы имеет во многом основания, схожие с методом упражнения в индусской Раджа-йоге… Метод Раджа-йоги – всегда метод мышления и требует сосредоточенного размышления и созерцания…Эти умственные упражнения начинаются с медитации, т. е. с посвящения себя нескольким минутам глубокого размышления над какою-либо благородною мыслью…затем эта медитация переходит в более сосредоточенную форму умственных созерцаний и…в этих созерцательных состояниях главная роль принадлежит силе мозгового воображения. Подобные же медитации и созерцательные упражнения рекомендуются также и Лойолой, и главная роль в этих упражнениях так же, как и в Раджа-йоге, принадлежит мысленному воображению. Но у Лойолы ментализм не такой чистый, как в Раджа-йоге… Он соединён с религиозными эмоциями, воспламеняемыми работой воображения, причём главный предмет созерцаний – это большей частью яркие картины из жизни Христа»[11 - Лодыженский М.В. Свет незримый. – Петроград, 1915. С. 136–137.].

Иезуитские медитативные практики неслучайно были высоко оценены известным французским оккультистом, бывшим дьяконом церкви Сан-Сюльпи, Элифасом Леви, который считал, что именно в них заключается главный секрет этого ордена. Лойола «приказывает своим последователям видеть, трогать, обонять, вкушать невидимые вещи. Он хочет, чтобы чувства в молитве были возбуждены до состояния добровольной галлюцинации… Каждый это делает по-своему, но таким образом, который способен его впечатлить. Это уже не гашиш, используемый в целях обмана Горским Старцем (главой государства исмаилитов. – О.Ч.); это мечты без сна, галлюцинация без сумасшествия, желаемое и обдуманное видение, настоящее творение ума и голоса. Отныне, проповедуя, иезуит сможет сказать: это то, что мы видели собственными глазами, слышали собственными ушами, трогали своими руками – вот это мы вам и сообщаем. Иезуит, сформированный таким образом, становится единым целым с теми, чья воля действует так же, как и его собственная: поэтому каждый из отцов силён как Общество, а Общество сильнее мира»[12 - Цит. по: Dumas F.R. Ibid. P. 312.].

Организация ордена отличалась, как и сейчас, военной структурой и строгой централизацией, строясь по иерархическому принципу и включая несколько ступеней или классов. Первый класс составляют новиции (послушники), которые в течение двух лет проходят испытательный искус (новицитат), готовясь к пострижению. Они ещё не считаются членами Общества. Подготовка заключается в развитии у них абсолютного повиновения и преданности ордену: каждый должен порвать все связи с миром, отречься от личной воли, убеждений и отдать себя всецело в распоряжение ордена. В дополнениях к Конституции Лойола советовал старшим для испытания новициев приказывать им совершение преступных по видимости вещей, соизмеряя, впрочем, испытания с силами каждого отдельного новиция. Любовь к родным осуждалась как плотская склонность, и кто отказывался от своего имущества при вступлении в Общество, оставлял его не родным, а бедным. Все письма, которыми вступивший обменивался с родными, предварительно должны были быть прочитаны начальствующим над ним.

Новиции, выдержавшие испытания, переходят во второй класс – схоластов (учеников), которые в течение двух лет служат в качестве помощников в коллегиях и миссиях ордена. Затем идёт третий класс – духовных коадьютеров, которые дают три обета (в ордене есть и светские коадьютеры, которые не посвящаются в духовный сан и отвечают за содержание коллегий, миссий и обители). Наконец, высшую ступень иерархии Общества составляют профессы, которые дают четвёртый обет безусловного подчинения папе и выполняют особые миссии, важнейшие дела и поручения понтифика. Даже во время расцвета Общества их не бывало более пятидесяти человек.

Что касается территориальной организации, то нижнюю ступень составляли поселения, резиденции и миссии, затем шли коллегии и новициаты (учебные заведения) и дома профессов, сгруппированные в провинции, а последние были объединены в ассистенции, которыми управляли ассистенты.

Во главе ордена пожизненно стоял генерал, при котором состояли четыре ассистента, приставленный к генералу контролёр (адмонитор) и помощники генерала, которые образовывали «совет ордена», или его генеральный штаб с функциями и совещательной, и контролирующей инстанции. Но хотя и генерала, и совет избирала Генеральная конгрегация, представляющая собой законодательный орган, которому формально принадлежит высшая власть[13 - Самостоятельно он может собираться только в случае смерти генерала.], в реальности глава ордена ни от кого, кроме папы, никогда не зависел и пользовался неограниченной законодательной и административной властью. Ведь и в генерале каждый иезуит должен был видеть самого Христа, передавая ему в руки свою совесть и волю. Так что Лойола создал монархическое правление, присвоив себе абсолютную власть и неограниченно руководя всеми действиями ордена[14 - Бёмер Г. Иезуиты; Ли Г.Ч. Инквизиция. Происхождение и устройство. Изд. Полигон. Аст. – СПб., 1999. С. 70.].

Порядок в ордене и безусловная подчинённость низших высшим всегда поддерживались ещё и благодаря системе наблюдения и шпионажа одних членов над другими. Сам генерал также находился под надзором адмонитора, бывшего его духовником и дававшего специальный обет папе наблюдать за генералом и предостерегать его от ошибок. Совет ордена имел право в случае необходимости созвать конгрегацию профессов для суда над ним, но за всё время существования ордена этого ни разу не произошло, и ни один генерал не был низложен. Орден имел и имеет многочисленных тайных приверженцев – «светских иезуитов», действовавших в условиях строгой конспирации и не знавших друг друга. Они играли роль осведомителей, проверяли сообщения друг друга и являлись «щупальцами» ордена там, куда ему невозможно было проникнуть[15 - Михневич Д.Е. Очерки католической реакции (иезуиты). – М.: Академия наук СССР, 1955. С. 57.].

Ордену и сегодня присуща отточенная система управления, позволяющая руководству контролировать каждую личность, определяя ей свою сферу деятельности. Для этого, помимо ежемесячной исповеди, каждый иезуит обязан ежегодно совершать отчёт совести, то есть открывать душу своему прямому начальнику или ректору и рассказывать всё, что может выяснить его характер и прошлое. Благодаря этому генерал знает всех членов Общества и во всякое время может выбрать человека, наиболее пригодного для той или иной должности или работы. Так как такого рода признания не составляют тайну исповеди, ими пользуются для целей ордена.

Поскольку орден – это армия, готовая к услугам генерала, Лойола освободил иезуитов от тех обязательств, которые могли помешать свободе его действий. Он освободил их от монашеских и священнических обязанностей (в частности, от аскетизма), зато обеспечил им высшие привилегии светского духовенства, а учреждениям ордена – высшие привилегии университетов. Как пишет исследователь Г. Бёмер, иезуит «и не монах, и не светский священник в обычном смысле слова; он представляет из себя нечто особенное. Он – совершенно независимый от какой бы то ни было посторонней власти член священнической корпорации, суверенно управляемой единым главой, который ответственен только перед папой. Таково же положение всех поселений и домов ордена. Где бы они ни находились, они являются среди государственных территорий как бы владениями иностранной державы, которая суверенно управляет ими, хотя бы по временам она и скрывала это положение из благоразумия. Таким образом, орден образует автономный политический организм, государство с собственным правом, собственной конституцией, собственным имуществом, словом, государство наподобие древних германских государств: армию, всегда готовую к бою»[16 - Бёмер Г. Указ. соч. С. 178.].

Подчёркивая значение доведённой до совершенства орденской системы управления, провинциал Кастилии, отец Миранда, став ассистентом Испании, писал: «До того, как я попал в Рим, где меня посвятили во все тайны, я не знал, что представляет из себя наше Общество. Внутреннее управление нашего ордена требует специального изучения; в нём ничего не понимают даже провинциалы. Чтобы иметь о нём даже слабое представление, нужно быть облечённым теми функциями, которые я исполняю»[17 - Цит. по: Бёмер Г. Указ. соч. С. 71.].

«Тайные наставления Общества Исуса» – французское издание 1863 г.

Особую эффективность деятельности ордена обеспечивало наличие у него секретных правил управления, известных под названием «Тайные наставления Общества Иисуса» – «Mоnita secreta Societatis Jesu», представляющих собой текст из 17 параграфов. Этот документ, составленный в XVII веке и впервые опубликованный в Кракове в 1612 году, обобщает накопившийся у иезуитов опыт проникновения в нужную среду, привлечения доверия государей и сановников, увеличения доходов коллегий, вытеснения и устранения соперников-монахов из других орденов и прочее. Он доказывает, что иезуиты прекрасно разбираются в психологии и знают, как можно использовать человеческие слабости в своих интересах. Показательно также, что документ завершается следующим указанием: «Супериоры должны тщательно сохранять при себе сии Тайные Наставления и открывать их лишь немногим, и то надежным отцам. Остальных же должны они наставлять, на основании сего, тому, как служить на пользу Общества. Притом же сообщать их другим могут они только под видом результатов, извлечённых из собственной опытности, а не как чужое произведение. Если же эти увещания попали бы (чего да не будет!) в руки посторонних лиц, которые будут объяснять их с дурной стороны, то в таком случае надо отрицать, что они были согласны с духом Общества, подтверждая сие уверением тех из наших членов, которым происхождение оных совершенно не известно; надо противопоставлять этим Тайным Наставлениям противоположные им рукописные или печатные, общие наставления и распоряжения. Затем должно сделать дознание, не оглашены ли они каким-либо из наших (да не будет кто-либо из начальствующих столь небрежен в сохранении таких важных тайн Общества); если же возникнут малейшие на кого-нибудь подозрения, то зачесть ему сие в вину и исключить его из Общества»[18 - Mоnita Secreta de los jesu?tas, o instructions reservadas de los padres de la Compa??a de Jesus, compuesta por el Padre Claudoi Aguaviva. – Madrid, 1845. P. 46–47. – Режим доступа: http://www.banrepcultural.org/sites/default/ files/brblaa738378_0.pdf. На русском языке: Тайные наставления для руководства в Обществе Иисуса. Перевод Ю.Ф.Самарина с латыни. – Режим доступа: file:///C:/Users/7349~l/AppData/Local/Temp/nastavleniya.htm].

Концентрируясь вокруг лидера, требующего строжайшего подчинения и взаимного наблюдения, орден превратился в строго замкнутую единую корпорацию, формирующую внутренне дисциплинированную, абсолютно преданную делу личность. Успех ордена обеспечивается во многом тем, что, как и протестанты, он объединил церковную и мирскую жизнь, посылая своих членов заниматься сугубо практической деятельностью, влиять на общественно-политическую жизнь, посвящая себя существенным, действительным работам. Иезуиты заменили монастыри резиденциями или иезуитскими домами, отказались от монашеской одежды, от общих молитв, получили право скрывать свою принадлежность к ордену, нарушать обязательства, налагаемые на них саном, уставом и клятвой для приспособления к той среде, в которой они выполняют задания ордена.

Главными обязанностями иезуитов, на выполнение которых концентрировались всегда их усилия, стали проповедь, обучение и исповедь, и прославились они соответственно как миссионеры, учителя и духовники.

Иезуит Маттео Риччи в Китае

Миссионерство иезуитов отличается максимальной приспособляемостью к условиям их деятельности. Этот метод культурной адаптации явил собой подлинную революцию в практике проповедующих орденов, превратившую их в лучших миссионеров не только в Европе, но и в европейских колониях в Африке, Марокко, Египте, Эфиопии, Малой Азии, Индии, Индонезии, на Ближнем Востоке, в Японии и Китае, где они попали ко двору императора. Там, где они появлялись, устраивались больницы, школы, приюты, что сразу обеспечивало им расположение низших классов.

Обучение и проповедь они вели исключительно на местных языках, учитывая особенности национальной культуры, полностью погружаясь в местную среду, одеваясь так же, как и местные священники, или в светские платья. Например, в Китае они приносили жертвы Конфуцию и предкам, а в Индии выдавали себя за кающихся брахманов, отказываясь от всякого соприкосновения с париями, чтобы иметь общение лишь с членами высших каст, видоизменяли обряды крещения, скрывали имя и образ креста и прочее. Тот же Г. Бёмер пишет:

«Можно думать, что христианство китайских иезуитов, перемешанное с конфуцианством и культом предков, не отличалось строгой ортодоксальностью и что религиозные представления неофитов радикально не изменились; но дело, предпринятое иезуитами, должно было оказать культуре в целом совершенно неожиданные услуги, облегчая проникновение в Китай идей, наук и искусства Запада»[19 - Бёмер Г. Указ. соч. С. 50.].

Другое важнейшее направление деятельности иезуитов – организация обучения подрастающего поколения в строго католическом духе, причём особое внимание уделялось воспитанию элиты – детей господствующих классов. До иезуитов обучение находилось фактически в руках литераторов, которые в течение долгого времени предавались светскому направлению. Впервые же школьное обучение в центр своей деятельности поставили реформаторы, и именно у них переняли этот опыт иезуиты, сформировав из себя сословие учителей, приобретшее неизмеримое влияние благодаря тому, что обучению был сообщен глубоко духовный оттенок.

Иезуитские воспитательные заведения – новициаты (низшие школы) и коллегии (средние учебные заведения) характеризовались тем, что в них могли учиться все сословия – от дворян до крестьян. Образование было не только народным, но и бесплатным: коллегии или семинарии основывались городами или князьями, и частные люди ничего не платили за обучение, так что оно было доступно как богатым, так и бедным. Первые коллегии были основаны Лойолой в 1551 году в Риме – знаменитый Папский Григорианский университет, и в Вене. А в XVIII веке в руках иезуитов находилось уже подавляющее большинство средних и высших заведений Западной Европы[20 - Андреев А., Шумов С. Мальтийцы и иезуиты. Власть над миром. – М.: Алгоритм, 2005. С. 134.].

Папский Григорианский университет

Однако главные успехи ордена были связаны с деятельностью иезуитов в качестве духовников-исповедников влиятельных представителей светских властей. Без этого немногочисленное и маленькое Общество никогда бы не смогло осуществлять такого влияния. Руководствуясь протестантским принципом «чья власть, того и вера», они поставили перед собой задачу завоевать полное доверие высших классов, проникнуть в королевские и княжеские дворы и занять там место советников, проводя и отстаивая с помощью дипломатии и интриг интересы папства. Как сказано в «Тайных наставлениях», «для того чтобы правильным образом руководить царями и сановниками, надо всячески стараться, чтобы это руководство ограничивалось, по-видимому, одной совестью государей, которую они сами поручили нам, и таким образом не вдруг, но постепенно стремиться к достижению влияния на внешнее государственное управление»[21 - Mоnita Secreta de los jesuitas…]. Именно так иезуиты действовали в германских княжествах, опираясь, прежде всего, на католическую Баварию; во Франции, где они были духовниками у Генриха IV и Людовика XIII; в Швейцарии. Иезуит был духовником и английского короля Карла II. Особым доверием пользовались иезуиты у португальского короля, который ни одну должность в государстве и в церкви не замещал без предварительного совещания с ними.

Исповедь была сильнейшим средством воздействия, поэтому завладеть местом духовника было главной целью иезуитской стратегии, предполагавшей вытеснение других священников и монахов. В целях максимального расположения к себе иезуиты применяли главное новшество – введение т. н. щадящей исповеди, которая стала ответом на протестантскую отмену таинства покаяния, вообще освободившую последователей Лютера и Кальвина от необходимости исповедоваться. Для установления контроля за совестью кающегося они проявляли крайнюю снисходительность к грехам, приобретя славу покладистых духовников.

Иезуитский богослов Суарес в связи с этим поучал: «Если духовник наложил тяжёлую эпитимью и, несмотря на просьбы кающегося, не захочет изменить её, последний вправе уйти без отпущения и приискать себе более снисходительного духовника». Другой иезуитский моралист Луго писал: «Эпитимьи трудные, возбуждая досаду в кающихся, заставили бы их возненавидеть исповедь или обратиться к неспособным духовникам, не смыслящим духовного врачевания»[22 - Михневич Д.Е. Указ. соч. С. 132.]. Такой подход обеспечивал популярность и привлекательность иезуитских исповедников, так что в труде, изданном орденом к своему столетию, они подвели следующий итог: «Кающиеся почти вламываются к нам в двери… Благодаря нашей благочестивой религиозной находчивости… ныне нечестивые дела гораздо скорее очищаются и искупаются, чем творятся; едва успеет человек запятнать себя грехом, как уж мы его омоем и очистим»[23 - Самарин Ю.Ф. Иезуиты и их отношение к России. – М., 1870. С. 173.].

Конечно, эта снисходительность была бы слишком уязвимой для критики, если бы она не имела нравственного и богословского оправдания. Именно для этого иезуитами были составлены своеобразные нравственные правила, известные как мораль иезуитов.

Применив диалектический приём схоластов – казуистику, в соответствии с которой любой вопрос разбивался на различные детали и случаи, которые и рассматривались вместо решения вопроса в принципе, они создали положение, применяясь к которому, всякий порок можно было не рассматривать как преступление. Это т. н. «теория оправдания», в соответствии с которой всякое действие может быть совершено и не будет противно нравственным законам, если в оправдание его можно представить мнение какого-либо авторитетного богослова. Для этого иезуиты занимались систематизацией различных мнений, однако при сопоставлении даже самых авторитетных из них, обнаруживались невероятные разногласия. Чтобы решить эту проблему, иезуиты предложили тщательно разработанную теорию правдоподобия или пробабилизма.

Эта теория сводится к тому, что из двух представляющихся взглядов ни одно не может считаться несомненно достоверным, а является лишь правдоподобным, и при разногласии авторитетов о дозволенности или недозволенности какого-либо поступка можно избирать любое их мнение и руководствоваться только им. Более того, в одних случаях допустимо основываться на одном из противоречивых мнений, в других же – на любом ином, даже если оно во всём противоречит первому. В зависимости от разных соображений, приспосабливаясь к обстоятельствам, священник может спокойно простить самый тяжёлый проступок одному прихожанину и наложить свирепое церковное наказание на другого, поступившего точно так же. Так, один из иезуитских тезисов гласил: «Когда обе стороны приводят в свою пользу основания, одинаково правдоподобные, судья может взять деньги от одного из тяжущихся, чтобы произнести приговор в его пользу»[24 - Михневич Д.Е. Указ. соч. С. 134.].

В конечном своём результате пробабилизм упразднял всякий внутренний голос совести, заменяя его суждениями признанных авторитетов, в качестве которых выступали иезуитские богословы. Последние же не только не руководствовались нравственными принципами христианства, но сами творили свои нормы, исходя из принятых среди них правил и обычаев. Свою систему нравственного богословия иезуиты называли приспособительной теологией, то есть приноровленной к воззрениям и нравам людей известного времени и места. Так казуистика, вылившаяся в итоге в изворотливость аргументов, стала регулировать конфликты между различными нравственными обязательствами человека.

Пробабилизм сделался господствующим учением и специфической принадлежностью ордена. Хотя родоначальником его считается доминиканец Бартоломе де Медина, активно защищать его стал иезуит Габриэль Васкес, а главными теоретиками, доведшими его до худших выводов, можно назвать Томаса Санчеза, Антонио Эскобара Мендеса[25 - От его имени происходит во французском языке глагол «escobarder», что значит: лицемерить, а нарицательное имя «Escobar» имеет значение двуличного человека, ханжи.], Германа Бузенбаума. Ю.Ф. Самарин в своей книге «Иезуиты и их отношение к России» приводит следующие образцы иезуитских наставлений для духовников.

Так, Бузенбаум, бывший сравнительно умеренным в своих взглядах, про желания отклониться от подачи милостыни писал: «Нищим, хотя бы их нагота и болезненное состояние являли признаки крайней нужды, редко кто силою заповеди бывает обязан помогать даже от избытка своего: во-первых, потому, что они часто преувеличивают свою крайность, а во-вторых, потому, что можно предполагать, что им помогут другие». Ростовщика, желавшего избавиться от наказания за грех лихоимства, он оправдывал, утверждая, что греха нет, если считать проценты выражением сердечной благодарности должника или следствием дружбы, приобретаемой ростовщиком за любезное предоставление ссуды. Если дворянский сын ждёт смерти отца, который оставит ему наследство, это тоже не считалось грехом: «Позволительно сыну отвлечённым помыслом желать отцу своему смерти, – конечно, не как зла для отца, но как добра для себя ради ожидаемого значительного наследства».

Другой моралист Альфонс Лигуори, автор восьмитомника «Нравственное богословие», не являвшийся иезуитом, но в канонизации которого орден усматривал полное торжество своего учения о морали (его взгляды, сочинения и рассуждения признаны ими непогрешимыми), утверждал, что если великосветский человек соблазняет девушку из небогатой семьи, он не совершает грех и не обязан на ней жениться, если обещание было дано лишь притворно: «Многие отвечают очень правдоподобно: нет, ибо большая разница в положении и богатстве есть достаточное основание для сомнения в действительности обещания; и если девушка, несмотря на это, не усомнилась в обещании жениться, она и виновата». Нарушает ли человек, согрешивший с замужней женщиной, заповедь, запрещающую прелюбодеяние? Лигуори отвечает: «Кто наслаждается преступной связью с замужней женщиной, но не как с замужней, а просто как с красавицей, абстрагируясь от обстоятельства замужества, тот грешит не прелюбодеянием, а простым блудом» (а его искупить совсем легко). А иезуит Милле пишет: «Кто насилием или соблазном повредил девушке, по совести, не обязан возмещать ей ущерб, если последний остался тайным».

Излюбленным приёмом иезуитов было аналитическое разложение цельных понятий или недозволенных поступков на множество мельчайших действий, каждое из которых само по себе невинно, чтобы доказать их безгрешность. Так, дуэль всегда запрещалась Церковью, и дуэлянты ставили своих духовников в затруднительное положение. В связи с этим один из иезуитских моралистов нашёл следующее оправдание исповедующемуся: «Человек выходит рано утром из дому при шпаге. Что же, разве это грех? Он направляет шаги к определённому месту – тоже не грех! Прохаживается взад и вперёд, гуляет – всё это совершенно невинно. Вдруг на него нападает противник; естественно, по праву самозащиты он выхватывает шпагу и обороняется; что бы затем ни случилось, неужели осудить его?».

Там, где теория пробабилизма оказывалась неприменимой, выдвигалась другая: доказывалось, что допустимо совершение всякого безнравственного поступка, если таковой не составляет главной цели. Известными тезисами иезуитов стали: «Кому дозволена цель, тому дозволены и средства» (Бузенбаум) и «Цель оправдывает средства» (Эскобар Мендес)[26 - Великович Л.Н. Чёрная гвардия Ватикана. – М.: Мысль, 1985. С. 19.]. Эти положения стали одними из главных руководящих принципов иезуитов.
<< 1 2 3 4 5 6 ... 15 >>
На страницу:
2 из 15