Операция «Остров Крым»

–?Господин Верещагин! – крикнул бармен.

–?Здесь! – Артем прошел к стойке и взял у бармена трубку.

–?Это Остерманн, – сказала трубка без малейших признаков акцента. – Я волновался за вас, капитан. Как там Лхоцзе?

–?Еще не упала.

–?Очень рад. Ну, сколько человек участвует в экспедиции? Добавьте, разумеется, офицера связи – оборудование рассчитано на всех.

–?Десять.

–?Замечательно. Кстати, ваши вещи так и лежат в камере хранения на автостанции в Бахчи. Вы еще помните номер ячейки?

–?Нет, откуда?

–?Номер 415, код – Криспин.

–?Запомню. Спасибо, господин Остерманн.

–?До завтра, – ответила трубка.

Князь ждал в некотором напряжении.

–?Наш общий знакомый? – спросил он.

–?Да, беспокоился о наших шмотках, что на автостанции в Бахчи. Ячейка номер 415, код – «Криспин».

–?Ячейка 415, «Криспин». Bugger all, чувствую себя последним идиотом. Во что мы все ввязываемся?

–?Ничего, уже недолго осталось. Жизнь коротка, потерпи.

–?Переночуешь у меня?

–?Нет, Гия, сегодня я ночую в «Шератоне».

–?У тебя дядя-миллионер в Америке умер? – спросил потрясенный Берлиани.

–?I’m the man that broke the bank in Monte Carlo! – пропел Артем и добавил: – Я еще и ужинаю в «Пьеро».

–?Мальчик мой, женщины, вино и деньги погубят вашу душу. Твоя царица, да? – Князь улыбнулся, показав чуть ли не все тридцать два превосходных зуба.

–?Моя царица.

Они расплатились и вышли на набережную. Бриз ворочал трехэтажные облака.

–?Ну что, до завтра? – спросил Георгий. Берлиани оттянул пальцем воротничок. – Чимборазо и Котопакси…

–?Керос и Наварон, Гия.

Они засмеялись, и вечер улыбнулся им улыбкой их юности.

* * *

Когда любопытная Рахиль спросила, что я нашла в своем капитане, я отшутилась, что Арт может подтягиваться на языке.

Он и в самом деле совершенно неброско выглядит и предпочитает держаться в тени. И даже в тот день явился в сером джемпере и припарковался чуть не в полукилометре от ворот базы. Так что после всех приветствий (тоже весьма сдержанных, мы оба не любим целоваться на людях), я не удержалась от небольшого ехидства.

–?Ну, что у нас сегодня? Ужин во французском ресторане и ночь в мотеле? Ужин в китайском ресторане и ночь на яхте Князя? Ужин в турецком ресторане и ночь в твоей квартире?

–?Ужин, для начала, в «Пьеро». А где ночь – увидишь.

Замечательно. В самый шикарный кафешантан Севастополя места нужно бронировать за месяц. Значит, он так и сделал. И теперь везет меня туда отнюдь не в вечернем платье. А предупредить – никак?

–?После ужина в «Пьеро» ночь можно провести только на заднем сиденье твоего «хайлендера». Тебе не кажется, что мы немножко не в том возрасте, чтоб тискаться на заднем сиденье автомобиля?

–?С тобой я готов тискаться где угодно.

–?Не сомневаюсь. И все-таки, где ты взял деньги на «Пьеро»?

–?В тумбочке.

–????

–?Это советский анекдот. «Где ты берешь деньги? – В тумбочке. – А кто их туда кладет? – Моя жена. – А кто ей дает деньги? – Я. – А где ты берешь деньги? – В тумбочке».

Он такой специалист по всему советскому, что ему надо было бы служить в Осведомительном агентстве. Советские книги, фильмы, кассеты советских шансонье – этим забита его квартира в Бахчи. Он постоянно таскал меня на концерты советских певцов, поэтов и стенд-ап комиков, я половины не понимала в их песнях и шутках, а он всегда готов был терпеливо разъяснять, и то, что он мне разъяснял, выходило порой так тошнотворно, что я предпочла бы не понимать и дальше.

И при этом он ненавидел СССР, потому что там не то погиб, не то пропал без вести его отец. Конечно, Верещагин-старший мог просто смыться на родину, оставив крымскую жену соломенной вдовой, но Арт предпочитал думать, что его отец – жертва политических репрессий, и, судя по всему, шансы на это были немалые. Многих советских солдат прибило к нашим берегам, когда Манштейн утюжил танками Украину. Почти всех вернувшихся на родину бросили в лагеря.

Словом, история вышла классическая: ты вглядываешься в бездну, бездна вглядывается в тебя, и вот уже человек одержим предметом своей ненависти, и сама ненависть перерастает в какую-то яростную нежность. От этого мне порой делалось не по себе.

Но анекдот и вправду смешной, во всяком случае, понятный. Я даже посмеялась:

–?Ну, а все-таки?

–?Я снял все со своего счета.

О-ля-ля! Концы срослись.

Со стороны зимняя депрессия Арта выглядела как режим педантизма и перфекционизма на максимум, армейское начальство было даже довольно. На самом же деле Арт решил, что пора приводить в порядок свои дела, и, возможно, даже был в этом прав. К сожалению, одним из приводимых в порядок дел была я – то есть наша с ним связь, которая не вписывалась в церковные каноны. Лично меня все устраивало, а в церковные каноны я вписываться не собиралась, он же без конца затевал разговоры о браке, я эти разговоры пресекала, мы ссорились, мирились и мотали друг другу нервы, пока начальство не послало его в Гималаи на разведку Южного склона Лхоцзе. Нравилась начальству мысль, что русские первыми покорят эту непроходимую стену, знай наших. И будущая оккупация начальство не смущала – наоборот, полковник Адамс, большой фанат альпинизма, надеялся на совместную экспедицию с советскими.

А я теперь даже не знала, собирается ли Арт меня бортануть или в очередной раз будет приставать с предложением.

Но «Пьеро» все объяснило. Там одно мороженое стоит как полновесный обед в «Грине», туда не поведешь женщину, чтобы ее бортануть, разве что ты решил обеспечить ей незабываемый вечер как утешительный приз. Но Арт не пошляк, он бы никогда так не сделал.

Как оказалось, он и в «Пьеро»-то меня повел лишь потому, что сегодня там выступала Саша Метелица с программой на стихи Давида Самойлова.

–?Как ты провела отпуск?