Однажды в Малиновке

– В школе и в садике пшенная каша вкуснее, – поясняет он маме.

– Добавь молока и меда, – говорит мама. – Такая же сладкая будет.

Мед у дедушки свой – ароматный, прозрачный. Около калитки на огород, там где шелковица растет и Амур сидит, стоят три улья. Одно время дедушка завел настоящую пасеку, а потом ему пчелами заниматься надоело, и ульи опустели. Так бы и стояли они, ветшали, если бы прошлым летом не залетела туда семья пчелиная. Как-то узнали они про пустующие домики и вселились без спросу. Бабушка как раз с огорода шла, пчелиный рой услышала и дедушке все рассказала. Он ульи подремонтировал и осенью со своей медогонкой добыл ведро меда. Вот праздник у мальчишек-сладкоежек был! Потом восковые соты еще три дня всей семьей жевали. Только один дед Коля по прозвищу Кочерга, что на другом конце Малиновки живет, пришел как-то ни свет ни заря и стал требовать своих пчел обратно. Бабушка его высмеяла.

– А я у пчел паспортов не спрашивала. Они сами вселились! Не выгонять же?

Так и ушел Кочерга ни с чем, зло на рвущегося с цепи Боя посматривая.

– Один живет, жинка у него давно померла, вот умом и тронулся, – покрутила у виска бабушка и по делам пошла.

А Боя дедушка привез недавно. Когда Миша и Митя приехали, ему четыре месяца исполнилось. Внук овчарки Азы, которая у дедушки уже давно живет, и сын Амура пока нескладный и худой, с большой и вытянутой как у крокодильчика головой. Живет он в будке, как и Аза, с передней стороны дома. Работает, как и другие собаки, охранником. За это дедушка его уважает. А Миша просто обожает. Когда его не было, ему приходилось гулять с огромными Амуром и Азой – а их не особенно-то удержишь на поводке – таскали худышку Мишку как куклу на веревке. Еще не понятно было – кто кого выгуливал. А щенок как раз по размеру – на поводке удержать легко.

После завтрака, мама с бабушкой на огород ушли – лук да чеснок выдергивать. Его сначала разложить по кучкам надо, чтобы он подсох, а потом в мешки складывать и на чердак перетаскивать. Там он и хранится всю зиму, пока не съедят.

Митя прибежал к маме с бабушкой на огород. Они обе сидят на маленьких желтых скамеечках, которые в прошлом году смастерил Миша, и перебирают лук. Босые ноги мама поставила на горячую, сухую, как на пляже, черную землю – ей тепло и приятно.

– Иди малинку поешь, – говорит бабушка.

Митя побежал, но вскоре вернулся.

– Смотрите, какая гигантская, – говорит он.

– А что там за дырочка в малине, – в шутку интересуется бабушка.

– Там был какой-то шпунтик, на котором малина держалась, – серьезно поясняет Митя.

Вскоре Мите надоело на огороде, и он умчался в сторону дома. Через секунду оттуда раздается его крик. Мама к нему побежала.

– Бой умер! Бой умер! – вопит Митя, теребя лежащего пса за уши.

А несчастный щенок лежит на боку, ни лапой, ни хвостом не дергает. Мишка из дома выскочил, даже телевизор забыл выключить. Тоже стал Боя тормошить.

– Бойчик, ну миленький, открой глазки! – И только слезы по щекам текут.

Тут и бабушка подошла.

– Уведи ребят! – говорит маме, а сама уже мешок из-под муки откуда-то вытянула и овчарку накрыла. – Вечером дед приедет, похоронит.

Мишка как эти слова услыхал, обратно в дом побежал и сразу к шкафу. Не хочет, чтобы его слезы видели. Мальчики ведь не плачут, как часто ему бабушка говорила. Только услышал, что Митя уже бабушку вопросами засыпает.

– А отчего Бой умер? Заболел?

– Да кто ж его знает, может, съел чего…

Захлюпал Мишка сильнее прежнего, сжался между бабушкиными платьями. Темно в шкафу, только снизу приглушенное тиканье доносится. В прошлый раз он коробочку под тряпки на самое дно шкафа спрятал. Достал часы, а они светятся. И тикают как-то спокойно и уверенно.

Вечером только дедушкина «Нива» к дому подъехала, Митя уже тут как тут.

– Дедушка, а у нас Бой умер. Бабушка сказала, ты его хоронить будешь. А можно я с тобой?

Дедушка вмиг помрачнел и осипшим голосом проговорил:

– Я же с ним утром гулял. А он как всегда умчался на ту сторону поля… Наверное, сожрал гадость какую-то. Иди за лопатой, Митя.

Митька рванул напрямик, через машинный двор, а дедушка, вздыхая, к дому пошел. Шебутной щенок почти как внук был.

Вдруг крики, кудахтанье и лай из-за забора доносятся. Только дедушка калитку открыл, ему под ноги курица бросилась, а за ней Мишка с палкой. А в вольере у дома Бой на задних лапах подпрыгивает и лает совсем не как покойник.

– Это что ж это такое? – хватает дедушка Мишку за руку. – Ну, я Мите задам! Вот голову мне заморочил! Вот напридумывал! А бабушка где?

– У козы, – отвечает Мишка, выворачиваясь из дедушкиных рук. – А Бой просто спал крепко, мы и подумали, что умер. А я со двора курицу гнал, он и проснулся.

5. Плот

– Шо вы делаете?

– Плот.

– Хай Бог милует! – говорит бабушка, проходя мимо Мити и Миши, выкладывающих из мешков пластиковые бутылки. – Абрикосы лучше бы пошли пособирали, а не мусорили!

– Работа не волк, в лес не убежит, – отвечает папа, достающий из гаража деревянный каркас. – Делаем экспериментальную модель плота, а мусор за собой мы уберем. Вечером чисто будет.

В полдень все идут на канал. Мама помогает бабушке, несет ведро с водой – поить козу.

Мама сначала дает козе абрикос, та отворачивается. Мама ставит ведро с водой – Зирка нюхает и не пьет.

– Сердитая какая! – возмущается, усмехаясь, мама.

– Сердитая, давно не битая, – говорит бабушка. – Мне надо козу перебить. Куда-то я свой молоток припрятала?

Бабушка находит в траве молоток и переводит козу в тенечек. День выдался жаркий, вот и козе жарко. Всем хочется купаться. Бабушка и мама идут на пляж. Раньше там был обычный берег, поросший высокой травой, но дедушка для своих внуков, да и для себя тоже расчистил берег от травы и пригнал туда три самосвала с песком. Песок здесь берут в карьере, он бесплатный, а самосвал дедушкин. Так и получился пляж не хуже, чем на море.

Папа с Мишей и Митей по пояс в воде уже проводят испытания мини-плота – деревянной рамы, в которую стоя набиты пластиковые бутылки. Мишка пытается взгромоздиться на плот, но падает в воду. Плот переворачивается, и из него начинают выскакивать бутылки. Все быстро заталкивают бутылки обратно. Еще одно испытание – Митя смеется над мокрым, снова нырнувшим Мишкой. Плот вытаскивают на берег и все бросаются в воду.

Идет июль, но вода в канале бодрящая. Заходить холодно, зато потом привыкаешь и приятно. Мама говорит папе, что, если ты кашляешь, то лучше бы тебе не купаться. Папа кивает и ныряет в воду, а потом выныривает посреди канала, отплевываясь, точно кит.

– Воно упертое, как бык! – сердится бабушка на сына, который несмотря на простуду нырнул в воду.

Папа делает вид, что обижается, а бабушка плавает и смеется.

– Суженый, суженый, голос твой простуженный!

Поплавав, бабушка уходит – ей еще птицам воды и еды надо дать, да и самой обедать уже хочется. Так и идет бабушка в мокрых шортах и майке, что у нее вместо купальника, накинув на плечи полотенце. И папа уходит, а Митя с Мишей лежат на горячем песочке – отогреваются.

Мише очень хочется рассказать брату и маме про часы, но тогда их придется вернуть бабушке. Ведь это она, наверное, их там спрятала. И он лежит, сыпет горячий песок на спину довольному Мите и шепчет:

– Тик-так, тик-так. В голове кавардак, кто машину починил, тот и Боя оживил. Не пойму я никак, оттого кавардак.