Оценить:
 Рейтинг: 0

Париж слезам не верит

<< 1 ... 6 7 8 9 10 11 >>
На страницу:
10 из 11
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
Из прихожей послышалась возня. Явился доктор. Денщик Тихон провел его в гостиную и враждебно уставился на Толстую, мол, шла бы ты отсюда, девка.

Аграфена и сама засобиралась. На прощание она, как и пару дней назад, послала Закревскому воздушный поцелуй. Велела ошарашенному медику лучше смотреть за пациентом и покинула холостяцкое жилище довольная собой.

– Однако, молодой человек, – протянул доктор Литке, провожая диву долгим, полным сожаления взглядом. – Я вас предупреждал, вести жизнь воздержанную. Щадить себя. Если вы будете прожигать здоровье с такими… нимфами, у вас не хватит сил дожить до старости.

Генерал принял тираду эскулапа равнодушно, в его голове связывались нити двух, казалось бы, не имевших друг к другу отношения происшествий. После ухода Литке он вручил Тихону пятьдесят рублей из суммы, накануне полученной от Волконского.

– Ступай к Бирже, там в лавках торгуют оранжерейными цветами. Купи букет голландских грандефлеров. Потом поезжай к особняку графа Федора Толстого на Шпалерной и положи на порог.

Париж

Веллингтон занимал дом в Латинском квартале, на пересечении улиц Монж и Роллен. Это было старинное приземистое здание с толстыми стенами, вросшими в тротуар по подоконники нижнего этажа. Во внутренний двор уже вынесли кадки с пальмами и померанцами. Звенела капель, солнце припекало, от жестяных крыш к небу поднималось марево. Двое знакомых адъютантов встретили Воронцова в холле, приняли перчатки и плащ и проводили вверх по мраморной лестнице времен Ришелье в кабинет своего начальника. Расторопный Казначеев остался внизу потолкаться среди штабных.

Герцога пришлось дожидаться. Он прощался с прусским фельдмаршалом Блюхером, отбывавшим из корпуса в Берлин. Семидесятилетний вспыльчивый и прямодушный старик едва не погубил все дело при Ватерлоо, выбрав для войск неудачную позицию. А во время атаки свалился с лошади, был накрыт потоком французской кавалерии, не узнан и отбит только двумя мощными контрнаступлениями своих. На следующий день, когда части Веллингтона вели яростное сражение у замка Угумон и фермы Ла-Хэ-Сент, Блюхер промедлил почти до полного разгрома неприятеля и появился уже перед деморализованными французами, обратив их в бегство одним своим видом. Несмотря на это он пребывал в неколебимой уверенности, что выполнил союзнический долг, и даже предложил назвать совместные действия англичан и пруссаков Belle alliance[7 - Прекрасный союз (фр.).].

Вся объединенная армия скалилась на сей счет, но только у Воронцова хватило ума, прогуливаясь в Тюильри и увидев статую Психеи, защищавшей сон Амура, назвать их Belle alliance. Шутка разлетелась, Блюхер заподозрил неладное и на всякий случай решил не здороваться с русским командующим. Поэтому Михаил предпочел тихо посидеть в кабинете Веллингтона, куда из-за стеклянных дверей гостиной долетали радушные восклицания и заверения в вечной дружбе. Комизм ситуации состоял в том, что Блюхер говорил по-немецки, а Веллингтон по-английски. Французским оба решительно пренебрегали. Воронцов, слушая диалог двух глухих, должен был констатировать, что в целом прощание прошло на высоте. Ни один не дал почувствовать другому, что не понимает, о чем речь.

«Вот так они и командовали», – желчно усмехнулся граф, до сих пор страдавший, что Ватерлоо состоялось без него. Русские войска выступили из Польши на помощь, но известие о победе настигло их на марше. Сколько тогда было пролито скупых генеральских слез! Чего не скажешь о рядовых.

Чтобы не скучать, Михаил Семенович взял со стола папку с новыми гравюрами, присланными Веллингтону из Лондона. Работа была хорошая. Иллюстрации к античной истории. Цезарь переходит Рубикон. Брут кончает жизнь самоубийством. Клеопатра поднимает смертельно раненого Антония на веревках в свою усыпальницу. Особенно Воронцова привлек лист под названием «Фауста вырезает язык Цицерона». На нем была изображена римская матрона, державшая на коленях отрубленную голову великого оратора и сосредоточенно ковырявшая ножом у него во рту. Подумав немного, Мишель позаимствовал на столе карандаш и написал под картинкой: «New French censorship»[8 - «Новая французская цензура» (англ.).]. Потом вернул папку на место и принялся за газету.

Веллингтон распахнул двери со стремительностью ребенка, ворвавшегося в гостиную рождественским утром. Подарок под елкой ему понравился.

– Майкл! Сто лет не виделись! Я думал, что отдам концы! Пожилые люди говорят так длинно! Неужели и мы будем старыми пердунами и просрем все битвы?!

Герцог умел выражать свои мысли с прямотой и напором истинного парламентария. Он потряс руку Воронцова, мигом заметил картинку на столе, кинулся на нее, как коршун, прочел, заржал и тут же спрятал в верхний ящик, чтобы показать только доверенным людям.

– Вы погубите себя! Эти ваши шуточки! Мне приказано вас ругать – и вот я вас ругаю! – Веллингтон плюхнулся в кресло и скрестил руки. Он был высок и сухощав, имел широкое лицо, почти безгубый рот, уголки которого уходили вниз. А прямые черные волосы по французской моде зачесывал на лоб, что предавало ему сходство с Бонапартом. Из-за этого герцог не переносил свои портреты, но стрижку не менял. Когда знаменитый Лоуренс изобразил его на коне и в треуголке, Веллингтон, ко всеобщему смеху, заявил, что особенно удались лошадь и шляпа.

– Ну, скажите, дорогой друг, кто вас все время тянет за язык? – благодушно брюзжал герцог. – Зачем было в прошлый раз портить газету? Сознайтесь, ведь это вы приписали к статье о La Sainte-Alliance[9 - Священный союз (фр.).] эпиграф из Шекспира: «Безумны короли, безумен их союз!» Полштаба вас цитирует.

Воронцов скроил невинную физиономию.

– А кто назвал басни Лафонтена «новейшей французской историей»?

Михаил Семенович взмахнул рукой.

– Артур, но ведь это же невыносимо! Вот речь Луи Дважды Девять из последней газеты. – Граф зашуршал «Парижским экспрессом»: – «На двадцать третьем году моего царствования…» Вас не оскорбляют подобные пассажи? Я все могу понять. Он хочет числиться с 1795 года, когда умер бедный дофин Луи-Шарль. Пусть так. Король в изгнании – тоже король. Но зачем делать вид, будто революции не было? Жечь архивы и выпускать фальшивые указы, якобы принятые в 1801 или 1811 годах? Кого и в чем он хочет убедить?

Веллингтон покусал губу и усмехнулся.

– Вы слишком близко принимаете к сердцу глупости этого ярмарочного клоуна. А между тем ему тоже приходится защищаться. Ваш император не оставил надежд заменить его кем-нибудь более преданным России. Например, своим зятем принцем Вильгельмом.

– Я не обсуждаю намерения своего государя, – отчеканил Воронцов. – Если у британской стороны имеются конкретные сведения, которые вас беспокоят, предоставьте их. Я сделаю официальный запрос в Петербург. Ведь вы прекрасно знаете, Артур, – тон графа смягчился, – что я не принадлежу к числу тех, кто может вас подставить.

Это была правда. Михаил познакомился с герцогом в доме своего отца – русского посла в Лондоне, когда тот еще скромно именовался капитаном Уэсли. Веллингтон был на четырнадцать лет старше. Когда молодой Воронцов выпросил разрешение ехать на Кавказ поручиком, Артур уже покорял Индию. Позднее они встретились в Париже. Герцогу предстояло управлять объединенной оккупационной армией. Император Александр любезно спросил союзника, с кем из русских тому будет приятно служить? Веллингтон назвал Воронцова. Государь поморщился, но согласился.

Михаил Семенович прекрасно понимал, что обязан своим назначением не столько императору, сколько Веллингтону. Умел ценить подобные вещи и всегда шел навстречу пожеланиям Артура. Если они, конечно, не задевали казенных интересов. Сейчас герцог темнил, и это у него плохо получалось.

– В чем дело, Артур? Что-то стряслось?

– Стряслось! – с неожиданной злобой отозвался тот. – Стряслось! То, что вы устроили на таможне. То, что через бельгийскую границу валом валят бонапартистские газеты. То, что из Кронштадта вышла русская эскадра. И говорят, ваш государь намерен использовать ее здесь, во Франции, чтобы выдавить толстяка Луи, как прыщ, из Парижа, а вместо него посадить Вильгельма Оранского, муженька своей сестры – Анны Павловны. У меня уже голова идет кругом! Майкл, неужели нам придется стрелять друг в друга?

Воронцов даже слегка привстал с кресла, продолжая держаться руками за подлокотники. Его ладони мигом стали влажными, и мягкий плюш неприятно прилипал к ним. Крайнее удивление, отразившееся на лице гостя, казалось, удовлетворило Веллингтона. Но он ждал прямого ответа. Выдержав паузу, Михаил сказал:

– Если мне прикажут стрелять, я буду стрелять. Как и вы, Артур. Тут ничего не поделаешь. Но вы можете быть абсолютно уверены, что я не стану делать этого внезапно, без объявления войны, какие бы инструкции на сей счет ни получил.

Герцог кивнул. Именно это он и хотел услышать.

– Майкл, мы оба солдаты. Подчас не ведаем, что творится наверху. – Артур глубокомысленно поднял глаза к потолку. – Если бы вы только знали, как я устал от политиков! Слушайте, у меня есть ирландское виски-бленд. Давайте выпьем.

Граф одобрил начинание. Веллингтон открыл секретер красного дерева. Пощелкал там какими-то замочками и извлек здоровенную глиняную бутыль, запечатанную сургучом поверх крепко заколоченной деревянной пробки.

– Из Кули, – с гордостью провозгласил он. – Десятилетней выдержки.

Гость молча оценил марку. Собеседники выпили не чокаясь и только после третьей небольшой стопки посчитали себя достаточно расслабившимися, чтобы возобновить разговор. Для умиротворения нужна была другая тема, и Михаил не придумал ничего лучше, как задеть больной вопрос:

– Кажется, у вас есть семья?

– Не женитесь, – сразу ответил Веллингтон.

– Откуда вы…

– Не важно. Слушайте. Корпус – гораздо лучше жены. Ему можно приказывать, и он будет подчиняться. Он не тратит ваши деньги. Не наставляет рогов. Не плодит детей. И главное: пока у вас есть корпус, вам не нужна супруга. А когда у вас корпуса нет, – тут герцог с горечью усмехнулся, – супруге не нужны вы.

Пока Михаил переваривал услышанное, Артур опрокинул еще стопку и сообщил:

– Во время моего последнего приезда в Лондон я виделся с вашим отцом. Он очень обеспокоен и начал сам подыскивать вам невесту. В Англии.

– Не может быть! – Граф тоже схватился за граненый стаканчик с виски.

– Я попытался объяснить вашему батюшке, почему у нас так много старых дев. Все мужчины, когда-либо покидавшие остров, привозят жен с континента. Но он преклоняется перед всеми товарами британского производства!

– Вы смеетесь!

– А что еще остается? – Герцог снова наполнил стопки. – Всех совершенств Господь не дает одной стране. У нас лучшая политическая система. Зато у вас женщины разительно отличаются от кобыл.

Они пропустили еще по одной, и Воронцов засобирался. Пора было предоставить союзника текущим делам, но графу казалось, что Веллингтон хочет его о чем-то предупредить, тянет и не решается.

– Артур, неужели вы сегодня огорошили меня не всеми подозрениями?

Хозяин кабинета смутился, засопел и наконец выдавил:

– Вот какое дело. Вы там ищете убийц своего вестового? Не надо, Майкл. Не вмешивайтесь в это. Ваш мальчик покончил с собой.

Воронцов обомлел. Осведомленность герцога заслуживала уважения, но все же смерть чужого курьера – не его уровень.

– Не копайте дальше, – с нажимом повторил Веллингтон. – Парню уже ничем не поможешь.

<< 1 ... 6 7 8 9 10 11 >>
На страницу:
10 из 11