– Вещи подождут. Алик здесь останется, присмотрит. – отрезала Луиза. – Надо сначала машину отремонтировать, а уж потом делить места.
– Я не претендую, – вставил Валерий. – Своим ходом доберусь, у меня все в чемодан поместится. А за машину не переживай – сделаем.
При других обстоятельствах Михаил Вячеславович отнесся бы к нему более благосклонно и нашел бы его вполне приятным собеседником и человеком, но сейчас, разглядывая его ничем не выделяющееся лицо, склонялся к тому, что оно ему неприятно. И даже понимал почему.
– Луиз, ты для себя готовила? – недовольно повел носом Борис. – Замерзли ведь, дай что-нибудь покрепче.
Светлана смерила его грозным взглядом и цыкнула:
– Пост сейчас, поговори еще у меня! Это поминки, а не кабак – успеешь накушаться, потерпи два дня.
– Судя по шнуркам, еще и бесплатно – в рекламной акции участвуешь? – с улыбкой заметила Луиза и ласково посмотрела на Михаила Вячеславовича. – Сейчас рыба будет.
Он смутился и перевел взгляд на обувь у порога, где особо выделялись зимние черные кроссовки, с красным и белым шнурками. Затем посмотрел на Луизу, которая была особо хороша без платка, с заколотыми на затылке длинными светлыми волосами. Она подошла к углу, где висели небольшие иконы, помолилась, затем села напротив него. Они переглянулись с Светланой, посмотрели на пустующий гвоздь над лампадкой и, будто сговорившись, вздохнули.
Михаил Вячеславович спросил:
– Там икона была?
Светлана кивнула и пояснила:
– Нас же обокрали, пока мы в Москве были. Валера их спугнул. Но кое-что успели унести и скрыться. Он в темноте не увидел, что за машина.
– Да какой там, – махнул тот рукой и посмотрел на Михаила Вячеславовича. – Пока вышел, пока свет зажег, они уже и смылись. Не думали, что кто-то живет – домик пустовал раньше, уже залезали не раз. Мы с женой разошлись, надо было где-то перебиться с жильем, вот через знакомых нашел. Работа удаленная, можно и здесь, нужно только иногда отлучаться. Сейчас у друга живу, он с семьей за границей…
Сосед переключился на еду, а Михаил Вячеславович перевел взгляд на Луизу, которая опять суетилась возле стола, подкладывая нарезку.
– Вот это другое дело, – удовлетворенно крякнул Борис.
– А я люблю горошка. – Алик, протопав сегодня больше, чем все остальные, вовсю орудовал ложкой, иногда поглядывая на говоривших.
– И не жалко это барахло – в основном, железки. – сетовала Светлана. – Вот только икону – ее Луиза нам передала, когда ее бывший хозяйство продавал. Она с ней с первого дня здесь была, еще из старого дома.
– Я ее на чердаке нашла. В детской все время висела – все здоровые, слава Богу. – сказала Луиза и грустно добавила. – Надо было с собой в Москву забрать, но подумала, вдруг Аркаше поможет справиться с болезнью, полегче будет…
– И было, было, пока не обворовали. И за тебя переживал, за все переживал он – всегда молча. Говорил, что черная полоса… – всплакнула Светлана. –Так и вышло.
– Скажите еще, что у него инфаркт из-за этого случился, – возразил Борис. – Нашли из-за чего убиваться. – и получил от тетки подзатыльник. – Ну ты, теть Свет, вообще! Больно же! Я к тому, что у нас другое отношение к этому.
– Ты мусульманин? – удивленно спросил Алик, перестав жевать.
– Просто дурак неверующий. – спокойно ответила Луиза. – Может быть, кто-нибудь чаю хочет? А мы с Валерой пойдем на улицу, пока светло. – тот послушно закивал.
Пока Михаил Вячеславович думал, попивая чай с конфетой, как ему быть: идти на станцию или предложить свою помощь здесь, если не с ремонтом, то по хозяйству, все решилось само собой. То ли от резкого перепада температур, то ли от орешка в конфете у него разболелся зуб, и он, сам того не желая, от неожиданности сморщился. Луиза, сидевшая напротив, заметила и участливо спросила:
– Зуб, или щеку прикусили?
– Мудрости, – выдавил из себя он.
– Ах, мудрости… – не смогла сдержать она улыбки. – Вы бы другой стороной жевали. Я Вам сейчас таблетку принесу.
– Да я как-то этой привык. Спасибо, – он машинально обернулся ей вслед.
Светлана тоже улыбнулась и сказала:
– Кто бы мог подумать, что позарятся. Они больше по другой части: насос запасной забрали, бензопилу… И креститься, поди, не умеют.
– Может, старинная? – предположил Михаил Вячеславович, подперев щеку и посмотрев на гвоздь.
– Кто знает! Висела и висела себе столько лет у них, и до них еще пылилась. Валера, ты помнишь ее?
– Я ж у вас не был в то время: потом уже, после кражи. Если честно, я не разбираюсь, как-то не приучены. – отозвался тот.
– Вот и я про тоже, а ты, теть Свет, сразу драться. – надулся Борис.
– С тобой иначе никак. – строго посмотрела на него Светлана, затем вспомнила. – Ходил тут один «самоварщик», собирал по деревенским кладовкам все подряд. Людям не нужно, а они вот находят, куда сбыть. Сюда тоже забрел. Весной было дело. Я в огороде копалась, лук сажала, а он с Аркашей разговаривал, попить у него попросил, в дом зашел. Вот он интересовался. Наверное, разбирается, увидел, что старинная. Но Аркаша сказал, что не продается.
– Мало предложил, – тихо сказал Борис Валерию, заговорщически подмигнув ему. Тот усмехнулся краем рта и продолжил жевать.
Вернулась Луиза с таблетками, застав конец разговора.
– Конечно, не новая, вся темная от старости. Богородица с младенцем в металлическом окладе – лики едва различимы. Я ее хотела отнести почистить, но так и не собралась. А сама боялась повредить: пыль стирала, и все. – добавила она и протянула Михаилу Вячеславовичу почти пустой блистер. – Одну сейчас, а другую на ночь. Больше нет. Надеюсь, и не понадобится.
– До Москвы доеду…– промычал он, запивая таблетку.
– Даже не думайте, никуда мы Вас сегодня не отпустим. – сказала Светлана и переглянулась с золовкой. – Аркаша нам бы не простил. Я Вас сейчас провожу в его любимую комнату. Диван там удобный, как раз и отдохнете после дороги.
Михаил Вячеславович, ободренный таким участием, неторопливо встал и оглянулся.
– Это наверх, рядом с дядей Степой. Сейчас покажу, что у нас где…
– А я куда тогда? – возмутился Борис.
– Поспишь с дедом одну ночь, матрас надуешь. Переросток – нянчись теперь с ним всю оставшуюся жизнь… – сопровождая гостя, сетовала Светлана. – Все удобства у нас тут, на первом этаже. А я пока постель принесу.
Когда Михаил Вячеславович зашел в комнату, Светлана натягивала наволочку на подушку.
– Готово. Вы ложитесь, поспите, и все пройдет…
Он поблагодарил и огляделся. Кроме широкого дивана, в комнате был небольшой телевизор на тумбочке, столик, на котором лежал журнал со сканвордами, стул и высокий книжный шкаф с самой разнообразной литературой. Михаил Вячеславович поставил саквояж рядом с диваном, повесил на стул одежду, затем лег больной стороной на подушку, накрылся одеялом и уснул.
* * *
Проснулся он от голоса за стенкой, к которой примыкал диван. Судя по всему, это была Яна и разговаривала она по телефону.
– Да не знаю я, – приглушив голос, ответила она собеседнику. – Завтра видно будет.
Решив, что ей приходится кому-то давать отчет из-за задержки, Михаил Вячеславович подумал, что и ему пора сообщить маме, что он остается здесь на ночь. Он шумно зевнул и сел. Зуб и правда перестал болеть, и он почувствовал себя гораздо лучше после сна. Он нащупал в брюках телефон – спал почти три часа – оделся и подошел к окну, которое выходило в огород. Уже смеркалось, но Валерий все еще топтался у капота. Вытянув шею, Михаил Вячеславович поискал Луизу и увидел ее в сторонке, рисующую следами правой ноги ромашку – прямо как в детстве. Отодвинув тюль, рассмотрел на свежем снегу целую клумбу. Похоже, поломка была серьезная. Неужели она все это время, пока он спал, была на улице? Увидев его за занавеской, Луиза помахала ему и молча спросила, поднеся руку к щеке – как зуб? Он ответил, улыбаясь, положив руку на грудь – хорошо, спасибо. Валерий отвлекся от работы, смерив их недовольным взглядом, и опять опустил голову. Его можно было понять.