В сумраке дракон невидим

– В какой-то мере так. Только у чайника было несколько разной длины носиков, часть из них начала светиться, в то время как из остальных повалил дым. Те, что засветились, располагались на существенном расстоянии от места падения, до пятисот километров. А вот те, что потемнели, находились вблизи места, куда должен был упасть объект.

– Я правильно понимаю, что ракета упала, ударилась о поверхность, развалилась на кучу осколков, подняв облака пыли в месте падения, а засветилось нечто на удалении? – уточнил Ларион. – Это куски ракеты так далеко разлетелись?

– Если предположить, что ракету затормозили и разрушили, допустим, каким-то защитным барьером, то можно объяснить и задержку во времени, и большой разлет фрагментов, – задумчиво произнес Стас.

– Либо фрагменты так далеко разлетелись, либо можно предположить существование некой пустотелой структуры под лунной корой… – скорее ответил, чем спросил Ларион. – Однако и в том и в другом случае подразумевается некая аномалия.

– Скорость ракеты в момент прилунения была три километра в секунду. Это серьезная скорость, – произнес Стас. – Если с такой скоростью въехать в твердую поверхность, ракета вполне может взорваться, а вспышку от ее взрыва можно увидеть в телескоп с Земли… Кстати, некоторые вспышки на Луне видели даже без телескопа. Насколько я помню, по хроникам Гарвазия Кентерберийского, в 1178 году, во время баптистского праздника святого Джона, пять человек поклялись под присягой, что видели, как рог луны раскололся на две части. Дословно: «Верхний рог молодого месяца вдруг словно бы разделился надвое внезапно появившимся темным пятном». А потом из середины этого разлома выскочил пылающий факел, разбрызгивая огонь, раскаленные искры и угли на огромные расстояния…

– Красиво, наверное, смотрелось. Черная ночь, тоненький серпик Луны и сверху факел, как корона, – мечтательно произнесла Вероника. – Только непонятна задержка. Почему сначала темное пятно, а лишь потом факел? Как встретились, так и засветились. Разве не так?

– Возможно, – почти согласился Стас и продолжил: – Это событие связывают с образованием двадцатикилометрового кратера Джордано Бруно. У этого кратера весьма яркие и протяженные лучи. Свежее вещество, выброшенное из недр Луны, всегда имеет более светлую окраску почему-то. И кратер оказался окружен лучами, простирающимися от него на сотни километров. Может быть, и в случае с «Луной-2» осколки ракеты смогли разлететься так далеко? Притяжение там слабое.

После недолгого обсуждения взрыва ракеты и свойств Луны внеплановое собрание закончили. Александр внимательно просмотрел стопку оставленных Аленой листочков и положил их на стол рядом с клавиатурой компьютера, придавив полупрозрачной ониксовой черепашкой, хозяйкой этой территории.

Через некоторое время опять как-то боком ввалилась Алена с очередной пачкой, но, прежде чем протянуть листочки, вдруг произнесла:

– Ты не представляешь, как мы рады, что ты, именно ты стал нашим начальником.

Ее речь журчала ласковым ручейком. Самое страшное в этом представлении было то, что она, по-видимому, говорила искренне. «Ну ни в какие ворота», – тщетно пытался понять ситуацию Александр.

– Я понимаю, что порой бываю и шумной, и вздорной, но ты уж прости меня. Характер у меня такой.

Начальник опять удивленно тряхнул головой. Ситуация выглядела нестандартно. Обычно Алена врывалась в комнату со словами: «Объясни мне, пожалуйста, что за бред там с этим…» – далее могло следовать все что угодно. На всякий случай Александр робко ответил:

– Мы вас тоже любим. За все прощаем. – От неожиданности он заговорил о себе во множественном числе. – Может, ты не выспалась сегодня? А не пойти ли тебе домой?

– Спасибо, благодетель, – радостно ответила Алена.

– Поход домой отменяется, час вам всем на перерыв. Пробегитесь-ка до столовой – и вперед за работу, – незамедлительно отреагировал Александр.

– А ты с нами?

– Невместно мне с вами. Толкаться, хохмить да на четвереньках скакать начнете, а я все же начальник.

– Или хочешь казаться таким.

– Или вынужден казаться таким, – с нажимом на втором слове произнес Александр. – Видишь, я уже начал к галстуку привыкать.

– Еще бы тебе научиться его завязывать.

– Сгинь с глаз моих, дай хоть часик от вашего сумасшествия отдохнуть.

– Размечтался, глупышка.

– Что-о-о?! – взревел Александр.

– Так нет, я ничего, ничего. И чего ты орешь, как раненный в задницу медведь?

– Попрошу не забываться. Ты лучше сходи охолонись, деточка, пока я совсем не рассердился, и бумажки, бумажки давай. Что ты там еще накропала?

– Это не я, это Ларион просил передать.

– А что он сам?

– Так он занят, очень занят, у него эта… – Алена мучительно начала вращать глазами и продолжила: – Застрявшая тишина.

– Застрявшая в чем? – Александр почувствовал, что одна его бровь удивленно поползла вверх, но Алена предпочла ретироваться.

«Не поддаваться на провокации, не поддаваться», – сказал он сам себе и взялся за чтение нового материала. Через полчаса Александр прервал чтение и отвлекся. Вечерние сумерки застали его тупо смотрящим в одну точку на дверной косяк. Он пытался разложить все по полочкам. Картина получилась своеобразная.

Еще в 1787 году Вильям Гершель опубликовал статью «О трех вулканах на Луне», где описывал временное повышение яркости кратеров Аристарх, Коперник и Кеплер. Увеличение свечения кратеров автор объяснял вулканической деятельностью. С тех пор количество необычных явлений, связанных с Луной, неумолимо приблизилось к тысяче, а возможно, уже и преодолело этот рубеж. А лунные кратеры между тем продолжали светиться в тени полосами. Кратер Аристарх интенсивно люминесцировал на фоне пепельного света, а Платон развлекался временным увеличением яркости светлых полос на дне цирка, причем светлые и темные полосы в кратере то меняли очертания, то исчезали.

Самое интересное, наверное, заключалось в том, что Луна становилась максимально «ненормальной» в то время, когда Солнце становилось максимально активным. Что-то подобное, по мнению некоторых ученых, существует и на Земле, когда вулканы просыпаются, а землетрясения учащаются соразмерно с буйством вспышек и выбросов плазмы на нашей звезде.

Ну, допустим, представление, наблюдавшееся монахами во время баптистского праздника, действительно было вызвано расплавлением и выбросом вещества метеорита. Пылающий факел, наблюдавшийся с Земли, с искрами и брызгами, стоит рождения двадцатидвухкилометрового в диаметре кратера Джордано Бруно. Но свечение при падении станции? Да еще на отдалении, пусть даже в сотню километров. По каким туннелям этот свет передается? Световолоконная оптика? Что даст на расстоянии эффект «как будто отодвинули заслонку»? Какую заслонку? От чего? После разрушения наполненный взрывчаткой шар с вымпелами мог отлететь на километр от места падения основных осколков и взорваться. Тогда лунатики смогли бы узнать из отчеканенных в нержавейке пятиугольников о существовании СССР и о земном летоисчислении «сентябрь 1959». Но отлететь на сотни километров…

На следующий день Александр собирал в единый отчет сброшенную коллегами информацию, но его работа была безжалостно прервана появлением Вероники.

– День добрый, Александр, вы не очень заняты? – едва закрыв за собой дверь, произнесла она.

– Да вроде не очень. Кстати, ты не знаешь, что с Аленой стряслось? Какая-то она не такая, не обычная в последнее время.

– Мы все нынче не обычные, так что вы не пугайтесь. Не будете? Ну вот и ладушки. Знаете, Александр Александрович…

Начальника лаборатории покоробило. Когда обращаются по имени-отчеству, ничего хорошего обычно ждать не приходится. Вероника – аспирантка, и хоть она значительно младше, Александр все-таки предпочел бы обращение по имени. «Ведь мы не просто рабочая группа института, – думал он, – мы одна команда, а в команде излишняя субординация не нужна». Александр долго добивался, чтобы Вероника обращалась к нему по имени и на «ты», но сегодня почему-то произошел сбой.

– Мне бы хотелось сегодня вам рассказать, – менторским тоном начала Вероника с каким-то отчаянием глядя в окно, – что наибольшей популярностью в настоящий момент пользуются вот такие презервативы с пупырышками.

– Что? – Александр от удивления даже привстал из-за стола.

– Ну вот, например, как эти. Посмотрите, голубенькие, розовые.

Вероника выложила на стол несколько упаковок. Александр отказывался верить своим ушам, а заодно и глазам.

Щеки Вероники смущенно раскраснелись, глаза блестели, она была восхитительно красива, однако лицо при этом выражало полную невинность, и это озадачивало еще больше.

– Вероника Антоновна, а не потрудитесь ли вы, любезная, объяснить, что бы это все значило?

– Вот эти с яблочным вкусом, эти с клубничным, а эти с банановым, – не обращая на Александра особого внимания, продолжала она.

– Вероника, я не собираюсь из них компот варить, честное слово. Зачем они здесь?

– Я просто хочу вам их подарить.

– В честь чего? То есть с какого бодуна? Как в вашу умненькую головку могла прийти подобная мысль?

– А чего вы испугались? Я же себя не предлагаю.