Тьма над Гильдией

– Если явятся воры – твои действия? – вопросил он командирским тоном.

Вместо ответа призрак обернулся жуткой тварью, рыжей с черными полосами. Тварь походила на кошку, но грозные клыки и мощные когтистые лапы убивали мысль о милой домашней мурлыке.

– Лихо! – оценил Шенги. – Сам придумал или впрямь где-нибудь такое водится?

– В Наррабане, – ответил зверь знакомым голосом. – Называется – тигр. Я там в молодости наемником был, в Наррабане-то… насмотрелся.

– Очень, очень впечатляет! – одобрил хозяин дома. – А ну, взрычи!

Багровая пасть распахнулась. Грайанскую башню сотрясло громовое рычание.

В этот самый миг дверь без стука отворилась. На пороге стоял юнец лет восемнадцати, смазливый и расфранченный. В руках он держал букет ярких цветов.

Увидев прямо перед собой чудище и услышав грозный рык, гость в ужасе попятился, оступился и кубарем полетел с крыльца. Сразу вскочил на ноги (одежда в беспорядке, золотистые волосы всклокочены, букет имеет плачевный вид) и бросился к воротам.

Шенги через плечо глянул без всякого сочувствия на паническое отступление гостя и, вновь обернувшись к Старому Вояке, кивнул:

– Вот-вот, молодец, так и действуй!

* * *

Прихрамывая, молодой человек вывалился за ворота – и столкнулся с Дайру, который как раз подходил к дому.

– Хозя-аин! – потрясенно и сочувственно взвыл Дайру. – Молодой господин! Да как же так… Да кто ж тебя… Изволь повернуться, я сзади пыль отряхну!

Оказавшись за спиной пострадавшего щеголя, Дайру скинул с лица подобострастное выражение. Отряхивая с малинового камзола пыль, он с трудом сдерживал желание наподдать юнцу посильнее.

Дайру всей душой ненавидел двух человек: своего хозяина и его сына, вот этого хлыща. Пожалуй, молодого господина ненавидел даже крепче: когда-то жестокий, вздорный подросток постоянными издевательствами толкнул Дайру на побег.

До чего зло пошутила судьба! Помогла бежать, хранила в пути до Издагмира, подарила счастье стать учеником знаменитого Подгорного Охотника. А потом взяла и столкнула лицом к лицу с хозяином, который переехал жить в Издагмир – другого места на свете не нашлось! Спасибо учителю, уломал господина, деньги три года платит. А не то – страшно подумать, как разделались бы оба хозяина, старый и молодой, с беглым рабом!

– Во-от, так, хорошо, теперь камзольчик почище выглядит, а все ж не мешало бы пойти домой и переодеться. А что это господин изволит в руках держать?

Витудаг Ранний Путь глянул на останки некогда роскошного букета.

– Цветы! Наррабанские! – гневно-рыдающим тоном поведал он. – Из оранжереи Хранителя города! А у вас тут чудовища всякие!

– Чудовища? У нас?! А-а, наверное, призрак шалит! А господин плюнул бы ему в морду да и шел бы себе дальше. Грайанский десятник – он безобидный.

С одного взгляда на Витудага было ясно: этот не рискнет плюнуть в морду ни настоящему, ни призрачному чудищу.

– Цветы-то, цветы! – успокаиваясь, пожаловался юнец. – Знаешь, сколько заплачено садовнику Хранителя?!

– Это для барышни Нитхи, да? – прикинулся непонятливым Дайру.

– Ну, не для тебя же!

Все правильно. Не первый месяц слоняется вокруг Грайанской башни влюбленный идиот. На порог его Нитха неохотно пускает – мол, не к лицу скромной наррабанской девушке принимать в доме воздыхателей. Так этот недотепа забрасывает ее страстными посланиями. Через Дайру, между прочим, передает! Знал бы, придурок, с какими комментариями его письма читаются вслух!

А Дайру от этой влюбленности – прямая выгода. Злопамятный гаденыш перестал требовать у отца, чтобы тот забрал раба от Подгорного Охотника. Хоть и дурень дурнем, а смекнул, как выгодно иметь своего человека возле любимой девушки: и письмецо передаст, и приглядит, не вертятся ли вокруг соперники. Так Дайру и превратился из непокорного мерзавца, которого надо дрессировать плетью, в слугу-наперсника, помощника и советчика.

Другой вопрос, что именно этот советчик советует.

Вот и сейчас – отвел коварно заблестевший взгляд, сказал мягко:

– Пусть мой господин не жалеет о букете, все равно барышня не оценила бы… У них там обычаи другие, заморские.

– Да? – заинтересовался Витудаг, отшвырнув смятый букет и пытаясь вытряхнуть песок из волос. – Какие?

– Ох, дикие! Рассказывала, например, госпожа, что наррабанские девушки ценят в мужчинах отвагу и выносливость. Поэтому парень приходит к возлюбленной не с цветами, а с пучком крапивы. Голыми руками несет! Показывает волю и презрение к боли. И силу любви, ясное дело: ведь это он из-за своей красавицы руки жжет!

У Витудага отвисла челюсть. А Дайру вдруг сообразил, кому именно хозяин прикажет нарвать крапивы, и поспешно сообщил, что, увы, торопится: должен сопровождать Шенги во дворец Хранителя Издагмира. Всякие вопросы в связи с завтрашней поездкой в столицу.

– Да, в столицу… – вспомнил Витудаг. – Отец велел, чтоб завтра ты зашел к нему. Будут поручения.

Дайру поклонился, скрывая кислую мину.

– И барышня Нитха во дворец пойдет? – вернулся Витудаг к увлекательной теме.

– Нет, господин. Барышня пошла в храм наррабанского бога – тот, за городской стеной.

* * *

Издагмир, Придорожный Город, оправдывал свое название. Сквозь городские ворота чередой тянулись крестьянские телеги, возки богатых путешествен– ников, но главное – купеческие подводы, нагру– женные доверху и окруженные охраной из верховых наемников. Издагмир жил за счет проезжих, встре– чая их с распростертыми объятиями, всячески убла-жая – и дружелюбно, ненавязчиво облегчая их кошельки.

Впрочем, не ко всем проезжим Издагмир был одинаково приветлив. Во-он, на обочине дороги – три размалеванных цирковых фургона. И толпа вокруг. И стражники – чем-то им циркачи не уго-дили!

Нитха загляделась на фургоны – и чуть не угодила под копыта пегого коня. Тут же смуглая жесткая рука схватила девочку за плечо, рванула в сторону. Высокий худощавый старик сверкнул на раззяву темными орлиными глазами.

Всадник гортанно выбранился с седла:

– Куда суешься, гиенье отродье? Эй, старик, присмотри за своей девкой, разорви вас обоих Гхурух!

Родной язык! Нитха встрепенулась, но пальцы старика крепче сжали ее плечо. Спутник девочки спокойно встретил сердитый взгляд всадника и без запинки процитировал:

– «Оскорбивший высшего по рождению оскорбляет богов, ибо сами боги оберегают чистоту крови в жилах…»

Возможно, всадник и не узнал строку из «Тропы благочестия и добродетели» – где уж ему, простому наемнику, стерегущему купеческое добро! Зато он ни на миг не усомнился в том, что человек, бросивший ему в лицо эти размеренные слова, и впрямь очень знатен. Настолько знатен, что боги охраняют его достоинство и честь.

Коротко вскрикнув, всадник соскользнул с седла и под изумленными взглядами своих товарищей по отряду растянулся в дорожной пыли.

– Отпусти его, Рахсан-дэр, – негромко сказала Нитха. Она не просила – приказывала.

– Ступай, – милостиво бросил Рахсан-дэр лежащему у его ног человеку. И, потеряв интерес к наемнику, строго обернулся к девочке. – Постоим немного, госпожа моя. Я разволновался из-за твоей неосторожности, мое старое сердце заболело.

«Врет, – раздраженно подумала Нитха. – У него сердце как у бегового верблюда!»

Девочка вспомнила, как старый вельможа для разминки рубился на кривых саблях с охранниками-хумсарцами. Один – против двоих! И чернокожие гиганты не справились со своим жилистым, крепким господином. Ну, может, поддавались немного, но все равно старый Рахсан-дэр не очень нуждался в охране!