Волчий Рубин

Священник поглаживал гематитовые бусины, раздумывая, стоит ли пытаться осуществить распоряжение кардинала. Не то чтобы Лоренцо вправду считал, что у него не получится. Скорее, опасался обратного. А точнее, реакции монсеньора Гаэтано на успех, после того, как ему объяснили, что подобное могут совершать только колдуны.

Беседа, пока мало чем напоминающая допрос, текла своим чередом, а Лоренцо продолжал думать о своём. Но когда голос кардинала стал более жёстким и начал развенчивать убеждённость пленника в доброте и бескорыстии оборотней, санктификатор прислушался внимательнее. Перед глазами возник образ Влада, хорошо запомнившийся ещё со времени первой встречи в Риме. Лоренцо потёр скулу, вспоминая, какого глубокого фиолетового цвета синяк он тогда заполучил на своё холёное лицо. Между пальцами родилась тёплая искорка, а бусины чёток, наоборот, стали ледяными. Продолжая перебирать камешки, священник, увлечённый своими мыслями, не сразу обратил внимание на то, что происходит.

–Дьявол! – ругнулся он шёпотом. Сжал чётки в ладони, прекратив движение. Но магия (а сомневаться в том, что это именно она, было глупо) не исчезла. Лёгкое приятное покалывание в ладонях не проходило.

«Надо с этим что-то делать! – встревоженно подумал Лоренцо. – Рано или поздно, но кардинал заметит, если уже не обратил внимание. Эх, как бы выяснить, это только моя проблема или все молящиеся на самом деле – обычные маги?..»

-Согласен, оборотни мне не за красивые глаза помогли, а потому что им требовалась ответная услуга. Но и после того, как я её оказал, меня не потащили на жертвенник и не решили состряпать из меня ужин. Волки относятся ко мне как к надёжному боевому товарищу, несмотря на то, что я, конечно, не силён в мастерстве владения местным оружием. – Как только заболела голова, мысли о том, что маги банально использовали его в своих целях, тут же исчезли. – А вот вы, святой отец, как относитесь к своим солдатам? Приговорить собственного сына к смерти за то, что он не смог справиться с превосходящими силами противника, за то, что не умер в плену, а посмел выжить и вернуться!

Гаэтано недоумённо поднял бровь. Такой отповеди он не ожидал. «А этот безбожник не перестаёт меня удивлять. Откуда ему известны такие подробности?»

–Поясни, с чего ты взял, что я осудил своего сына?

–Так он мне сам рассказал! – Комольцев запнулся, поняв, что сболтнул лишнее.

–Угу, сам сказал, – ободряюще покивал кардинал. – Замечательно.

«Язык мой – враг мой! – подумал Влад. – Меньше десяти минут беседуем, а я уже говорю то, о чём лучше смолчать. Подставил мальчишку, дурак. Думать надо сначала, а потом говорить! Ох, что ж голова так трещит?!»

Гаэтано тем временем продолжил:

–В твоём мире солдат не отдают под трибунал за предательство и дезертирство? Если так, то вы глупцы. И если тебя волнует судьба Чезаре, то скажу, что официально никакие обвинения ему не предъявлены. Пока.

«Думаешь, что для его спасения я соглашусь сотрудничать? Ошибаешься. Жалко, конечно, парня, но он мне в общем-то никто. А Лионелла и Конрад уже почти родными стали».

–Какая выгода оборотням от меня, вполне понятно. А вот зачем я нужен вам? – Влад сделал ударение на последнем слове. Не смог удержаться, чувствуя, что кардинал может до вечера обрабатывать допрашиваемого, перескакивая с темы на тему.

Кардинал подлил вина в оба бокала, не торопясь отвечать:

–Ты, наверное, думаешь, что меня интересуют военные тайны нечисти? – он отрицательно помотал головой. – Вовсе нет. Я их все знаю. Эта война закончится поражением оборотней, дело лишь во времени. Нелюдям негде брать подкрепления, а ко мне подходят всё новые и новые отряды. Изначально против моих солдат была местность, незнакомая и враждебная. Но идут дни, и лес обживается. Появляются тропы – человеческие, а не звериные. У меня в гвардии достаточно следопытов, чтобы изучить дубраву и более не попадаться в глупые ловушки. Магов-союзников стаи всего лишь двое, да и то действовать они могут только по одиночке. Не спорю, девушка сильна, но сможет ли она изо дня в день колдовать столько? Или в одно прекрасное утро почувствует, что не в силах подняться с кровати, не то что сотворить заклинание? В войсках инквизиции много сильных санктификаторов и деустов. Один раз ведьма уже проиграла.

В голосе Гаэтано слышалось торжество, смешанное с насмешкой. Он помнил, что магичка является слабым местом человека из другого мира. И специально сделал акцент на её незавидной участи.

«Слушаю кардинала и сам начинаю верить, что до нашей победы остались считанные дни, – восхищённо подумал Лоренцо. – Это я-то, знающий скольких мы потеряли и сколько лежат с тяжёлыми ранениями. И как трудно подавить магию, которая опирается на силу стаи. Пока жив хотя бы один оборотень, стоящий рядом с ведьмой, побороть её непросто. А иногда складывается впечатление, что и лес словно помогает ей. Если б я не был в курсе всех трудностей, то, пожалуй, поверил бы монсеньору безоговорочно».

«Лионелла, девочка моя, что же с тобой будет? Не может быть, чтоб не было выхода. Если инквизиторы победят, то тебя всё равно осудят и сожгут. – Влад вздрогнул от одного представления об ужасной казни. – Что же делать?»

Гаэтано с удовлетворением наблюдал за смятением чувств на лице пленника и не спешил продолжать.

–Так что же вам нужно? – повторился Влад.

–Ты хочешь, чтобы война закончилась, человек из другого мира?

Похоже кардиналу доставляло удовольствие постоянно отвечать вопросом на вопрос. Парень кивнул, чувствуя пятой точкой, что где-то здесь таится подвох.

–Вот видишь, значит, цели-то у нас с тобой одинаковые, – инквизитор опёрся подбородком на сложенные ладони.

–Не думаю. Ваша победа означает смерть тех, кто мне дорог.

–Не перебивай меня! – в голосе Гаэтано прорезались резкие властные интонации. – Война не выгодна ни для кого. Гибнет много людей… и нелюдей.

Влад не смог удержаться и опять прервал собеседника возмущённым восклицанием:

–Вы сами её начали! Кто организовал поход? Разве не инквизиция? И после этого вы будете утверждать, святой отец, что вы против войны?!

На этот раз в улыбке кардинала явственно читалась снисходительность, как к малому ребёнку или слабоумному.

–Послушай, Владислав, ты ведь военный человек. Тебе должно быть известно понятие «превентивный удар». Маг, стоящий во главе стаи, Конрад, давно задумал нападение на людские поселения. Но чтобы осуществить замысел, ему необходима одна вещь… Пока он её не заполучил в свои руки, ему не хватит силы на такую войну. Поэтому мы, узнав о намерениях нелюдей, предпочли не медлить и ударить до того, как маг добьётся своего. Вижу, ты удивлён, мой мальчик, – теперь интонации были уже ласковыми. – Наверняка твои союзнички не раскрывали карты перед новичком. Я скажу тебе больше, ты должен был стать тем человеком, который достанет артефакт для Конрада, но, к сожалению для оборотней, для тебя нашлось более спешное… применение – разведка в Риме.

–Откуда мне знать, что вы не врёте? – во рту у парня пересохло. Не то чтобы он поверил словам инквизитора, но неприятный червячок сомнения в душе завозился. Влад давно предполагал, что Конрад далеко не всё ему рассказывает, да и манера мага говорить в приказном тоне изрядно раздражала. Однако и сидящий напротив священник – не ангел, сразу видно, что свою выгоду не упустит.

–Ложь – грех, сын мой, – Гаэтано сотворил крестное знамение. – Загляни в своё сердце и поймёшь, что я прав. Не надоело ли быть игрушкой в лапах нелюдей?

–Что за артефакт?

Когда Влад задал этот вопрос, кардинал откинулся на спинку кресла с очень довольным видом. Пленник заинтересовался информацией, заглотил наживку. Остальное – дело техники.

–Артефакт… – Гаэтано отхлебнул вина, покатал ножку бокала в пальцах, посмотрел сквозь напиток на солнце, падающее из небольшого окошка. – Ах да, конечно, артефакт! – воскликнул он, когда увидел, что собеседник чуть не подпрыгивает на стуле от нетерпения. – Это очень древняя вещица, созданная несколько сот лет назад, никто точно не помнит, когда именно. Сейчас она известна под романтическим названием Волчий Рубин. Если сей драгоценный камень окажется во власти Конрада, то мир охватит хаос. Дело в том, что Рубин увеличивает магические способности. И одна из самых страшные его особенностей – если артефакт использует сильный колдун, то он способен обращать людей в оборотней одним своим желанием. Количество нечисти в последние годы и так растёт неумеренными темпами, а представь, что будет, когда безумный маг будет усилием воли облекать обычных мужчин и женщин в волчью шерсть…

Картинка Владу действительно представилась нерадостная. «Конечно, оборотни – не такие уж плохие создания, но… Тут уже попахивает настоящим геноцидом по отношению к человечеству. Если всё сказанное инквизитором – правда, конечно…»

Глава 4.4

Санктификатор в очередной раз подивился, насколько ловко Гаэтано переплетал истину с ложью. Точнее, даже не с ложью… Там преувеличить, здесь сделать ударение, на вон то обратить излишнее внимание, и в итоге неправды в полном смысле слова практически не остаётся, а впечатление у слушающего складывается такое, которое необходимо кардиналу.

«Тут и без моей помощи можно обойтись, – усмехнулся Лоренцо. – Зачем рисковать и пытаться что-то внушить насильно, если монсеньор и так превосходно справляется?»

Но священник всё же продолжал ощущать покалывание в пальцах, держащих чётки. И магия продолжала рождаться помимо воли санктификатора. «Надо начинать уроки у еретиков брать, а то так недолго и совсем контроль над своими способностями потерять».

-И почему же этот супер-артефакт до сих пор не у Конрада? – нашёл к чему придраться Влад.

–Я тоже долго не мог понять, что ему мешает. Информация поступила ко мне не так давно. Дело в том, что Волчий Рубин находится в… эээ… малодоступном месте, так сказать. Сам маг туда попасть не может, обязательно необходим посредник. Например, ты, Владислав.

–Ага, вот и понятно стало, зачем вы с таким пылом за мной гонялись! Чтобы некому было этот Рубин волкам принести, – парень закинул ногу на ногу, поудобнее устраиваясь на стуле. Наконец план главного инквизитора начал прорисовываться.

–Как же ты наивен, – кардинал в данный момент всем видом напоминал сытого кота, играющего с беззащитной мышкой. – Думаешь, ты незаменим? Нет, естественно. И если б мне просто нужно было убрать тебя с дороги, то незачем было бы прикладывать столько усилий, пытаясь непременно захватить тебя живым. Одна меткая стрела – и нет проблемы.

Влад в очередной раз понял, что в такие вот перепалки явно не его сильная сторона. А вот монсеньор Гаэтано в них чувствует себя как рыба в воде. В третий раз парень решил не задавать вопрос о том, какие виды у инквизиции на его персону.

–Так вот. Цель у нас с тобой одна – прекратить бессмысленное кровопролитие. Я не идиот и понимаю, что полностью истребить нелюдей не удастся никогда. Церкви нужно, чтобы оборотни сидели в своих лесах и не угрожали мирным жителям окрестных поселений, не нападали и не смущали умы простонародья мифами о свободе и радости, какую якобы даёт обращение в волков. Война, которая идёт сейчас – всего лишь способ приструнить вконец распоясавшуюся стаю. Надо признать, не оптимальный способ. За победу люди платят слишком высокую цену своей кровью.

Лоренцо испытал чувства, схожие с теми, которые возникали, когда он присутствовал на представлениях бродячего театра. Наибольшее веселье в таких случаях вызывает, как правило, абсурдность происходящего на подмостках. Вот и слушая кардинала, санктификатор еле сдерживал смех.

«Слишком высокая цена… Бессмысленное кровопролитие… Когда это вас, монсеньор, волновали чужие жизни, если они приносились в жертву во имя высокой цели? И особенно красиво – про то, что нужно приструнить стаю! Да вы же хотите выжечь их гнездо на корню, чтобы духа звериного не осталось на многие километры от Рима, готовы залить кровью, человеческой и волчьей, всю дубраву. А что? На удобренной трупами земле трава растёт зеленее и сочнее».

Со стороны, наверное, кажется, что глава инквизиции говорит истинную правду. Только слезу осталось пустить для пущего эффекта. Хотя нет, это приём дешёвых комедиантов, он совсем не к лицу высшим иерархам церкви.

«А пленник-то повёлся, – подумал Лоренцо. – Верит кардиналу. Ещё немножко – и сам предложит свою помощь». Санктификатор уже без удивления воспринимал тот факт, что чувствует душевное состояние допрашиваемого через стену. И человек из другого мира действительно пребывал в замешательстве, склоняясь к доверию.