Кёнигсберг-13, или Последняя тайна янтарной комнаты

Богатый улов некрупной свежей камбалы быстро перекочевал из мелких ячеек сети на днище лодки. Погода стояла чудная, волнение в акватории залива было нулевое, ветерок приятно обвевал лицо.

На берегу Калининградского, или Вислинского, а по старо-прусскому именованию на берегу залива Фришес Хафф в его рыбачьей заимке Андрея поджидал гость. Домик-ориентир, продуваемый всеми ветрами, стоял на добротном каменном фундаменте. Он хорошо сохранился после войны, и все еще был крыт древней замковой черепицей. Однако свет и другие удобства в неказистом старом немецком строении отсутствовали. Это строение в 40-е годы ХХ века использовала охрана замка СС Бальга.

Замок Бальга (Balga) был построен на месте возникшей примерно в V веке прусской крепости Honeda на рубеже 30–40-х г.г. XIII века (ныне рядом, на побережье Гданьского залива, село Весёлое). С трех сторон замок защищали рвы, с четвертой – вода залива. Каменный замок Бальга стал первым укрепрайоном Тевтонского ордена на территории Пруссии. Что позволило тевтонцам в 1255 году заложить строительство замка Кёнигсберга. Замок Бальга существенно разрушен еще при Фридрихе I в начале XVIII века; строительный материал шел на постройку новой крепости Пиллау. С 1929 г. в частично реставрированных помещениях располагался музей краеведения, который курировался замковым смотрителем. Во время Второй мировой войны замок Бальгу прицельно обстреливали, отчего сооружение было сильно повреждено.

Замок Бальга на старом фото.

Важный нюанс: почти все замки Восточной Пруссии были разрушены союзниками в годы Второй мировой войны. Тайный умысел содеянного остался в стороне от внимания историков.

Развалины замка Бальга.

На территории комплекса в послевоенные годы велись активные поиски Янтарной комнаты, что включало в себя бурение и добавило разрушений. Рядом находится небольшой немецкий мемориал-кладбище.

В конце ХХ века, в 1993–1995 г.г. немецкая сторона предлагала финансовую помощь в консервации и частичной реставрации уникального архитектурно-исторического памятника Бальга, но получила отказ от областных властей.

Любопытно, что в 1994 году американцы из компании «Всемирные поиски» обследовали замок Бальгу, а заодно и многие другие объекты, в годы войны относившиеся к ведомству черного ордена СС. Что конкретно искали американцы, и что хотели отследить немцы на территории бывших Тевтонских замков, мог знать лишь очень узкий круг посвященных.

Если бы у вас под рукой была карта 1720 года, вы бы увидели замок-крепость совершенно необычной конструкции и магической системы защиты в виде наложенных друг на друга звезд.

А если бы вы поднялись так высоко, что оказались бы в космосе, то смогли бы восторженно любоваться вот такой панорамой на пролив. чтобы увидеть то же самое.

Крепкий домик под замковой черепицей, в котором жила семья Андрея, в 40-е годы ХХ века использовался охраной замка СС Бальга, – специально обученные эсэсовцы осуществляли присмотр за входом в подземные коммуникации чрева Лысой горы. Секретный туннель из подземного бункера вел по днищу залива через маленький безымянный островок в базу германских субмарин на Пиллау. Далее глубокая крысиная нора двигалась через песчаную реликтовую Куршскую косу на Моонзундский архипелаг.

Магическая архитектура замка Бальги на карте 1720 года.

Вид на замок из космоса; http://russian-west.narod.ru (http://russian-west.narod.ru/)

Жена рыбака на большой чугунной сковороде зажарила свежеразделанную камбалу. Одноглазая плоская чудо-рыба была обильно приправлена золотистым, крупно нарезанным луком, и источала волнующий ноздри аромат. Гость, приехавший на машине, сидел за столом в ожидании угощения. Он мирно беседовал с хозяином, и по всему видать, что здесь он не впервые. Если бы в это время кому-нибудь еще было дозволено попасть в это жилище, человеку не праздному, но доверенному и внимательному, он бы наверняка заприметил, что хозяин привечает человека, как две капли воды похожего на гаулейтера Восточной Пруссии Эриха Коха. Гость, которому было уже за пятьдесят, наконец с удовольствием принялся за угощение.

Глава 6

Москва, Новый Арбат

В понедельник, по дороге на работу Ольгу перехватил какой-то незнакомый человек. Она не сразу заметила, что кто-то целенаправленно приближается, и только когда незнакомец обратился к ней, стараясь говорить очень тихо, но отчетливо, она осознала, что цепь событий закручивается дальше, вовлекая ее в свой круговорот.

– Вы должны мне помочь.

Ольга лишь вопросительно взглянула на незнакомца, не останавливаясь и не замедляя шаги. Она попыталась осмотреться, есть ли поблизости кто-нибудь, к кому можно будет обратиться в случае чего.

– Вы должны передать мне вещь, которую оставил вам ваш пятничный гость.

Звездочет не знал, был ли действительно у фон Краузольда с собой какой-нибудь предмет, чтобы передать его радиоведущей. Но она была последним человеком, который длительное время разговаривал с ним, и если пожилой мужчина почувствовал слежку или, более того, опасность, он мог предпринять попытку отдать свое сокровище малознакомому человеку, у которого впоследствии, когда все сомнения относительно опасности развеются, его можно будет забрать. А единственным человеком, не вызывающим подозрений, могла быть Ольга Хлебникова с ее поверхностными знаниями о теме разговора. По крайней мере, до сего дня эта любительница исторических тайн ничем не отличалась от своих коллег, падких за дешевыми сенсациями, и не могущих провести сколь нибудь серьезного расследования, требующего специальной подготовки и специальных знаний. Успех любого журналистского расследования зависит от того, включается ли в него заинтересованная сторона, зачастую имеющая отношение к разведке.

В силу опыта и знаний Звездочет был вынужден просчитать и вероятность того, что у этой молодой и довольно привлекательной женщины окажется тайное искомое. Которое было у Якова Сигизмундовича фон Краузольда, и теперь вот бесследно исчезло.

И короткая заминка, не могущая ничего пояснить другому, у Звездочета вызвала уверенность, что он на правильном пути. Его натренированная годами интуиция стала сродни обонянию у хорошей собаки.

– У меня ничего нет. Мне никто ничего не оставлял.

Другого ответа ожидать не следовало. Мало того, еще окажется истеричкой, и начнет созывать на помощь. Мужчина постарался успокоить жертву своего напора.

– Я не имею отношения к тому, что с ним случилось. Понимаете?

Она едва заметно кивнула. Было понятно, что женщина напугана, но пока держится, лишь пытаясь ускорить шаги и оторваться от преследователя. И тогда он пошел ва-банк:

– Вы в опасности. Я могу помочь вам. Только отдайте то, что вам не принадлежит.

Ольга поняла: в этот первый панический момент она согласна отдать ему все, что он просит, и будь при ней сейчас та злосчастная пластина с глупым рисунком, она бы охотно рассталась с ней, только бы он отстал. Навсегда.

Вместо этого она повернула к нему лицо, чтобы получше рассмотреть того, кто собирается ей помочь, и дрожащим голосом, но весьма уверенно сказала:

– Идите прочь, у меня ничего нет.

Большие стеклянные двери высотного строения разъехались, пропуская посетительницу внутрь.

* * *

Фон Краузольд приехал в Россию из Германии. Этническому немцу Якобу не нужна была слишком громоздкая легенда, чтобы вжиться в образ. Его легенда могла бы с легкостью совпасть с его личной родословной и биографией, за исключением некоторых моментов. Решающих моментов.

Его предки сыграли свои странные роли в истории двух некогда могучих держав: России и Германии. А его отец оказал весьма ценную услугу «главному преступнику ХХ века» Адольфу Гитлеру, когда его бумаги, бесценные древние свидетельства, с трудом добытые в годы гражданского лихолетья на территории терзаемой врагами Российской империи, оказались в одном из секретных нацистских институтов «Аненэрбе». Курировал систему из 50 научно-исследовательских институтов «Аненэрбе» глава Черного ордена СС, главный гитлеровский маг Генрих Гиммлер.

Глава 7

Боровско-Пафнутьевский монастырь, 20-е годы ХХ века

Раним июньским утром 1920 года от Рождества Христова в ворота древней христианской обители – Боровско-Пафнутьевского монастыря – постучался одинокий странник. Революция семнадцатого года погрузила Русь в смуту, голод, хаос и огонь. Непаханые поля, пустеющие деревни, стаи черных голодных воронов крылами своими закрывали солнце. Разум мерк. Разруха и зловонный смрад убивали в человеке творца и его прямое предназначение жить, творить, созидать.

Одинокие грязные и босоногие путники день за днем брели за лучшей долей, но не было конца и края ни их мукам, ни мукам отеческой земли. Вместо животворящего духа живой земли-матушки ноги скитальцев выбивали из мертвой сухой дороги серую зряшную пыль. Зверь в лесу был напуган, птицы перестали петь, в чащобах и бескрайних русских полях поселились горе и печаль. Красный конь революции проскакал от Балтийского моря до Тихого океана.

Какие демоны управляли этим огненным пегасом?

Рыжий монах Никифор приоткрыл маленькое истлевшее дверное окошко и тихо спросил:

– Тебе кого надобно, одинокий странник?

– Я хотел бы видеть игумена Власия.

Калитка больших кованых монастырских ворот с грохотом и скрипом отворилась. Высокий, с белым высохшим лицом и тусклыми впалыми глазами монах, придерживая руками длинные полы старой выцветшей и заштопанной рясы, шаркая босыми ногами по булыжной мостовой, провел странника в помещение маленькой кельи, где и просил обождать решения старца. На дворе были лихие годы монашеских бед и гонений.

Боровско-Пафнутьевский – один из самых древних и самых суровых монастырей Подмосковья стоит при впадении речки Истерьмы в Протву. Основанный в середине XV века игуменом Покровско-Высоцкого монастыря Пафнутием, он в течение двух веков являлся оборонительным укреплением юго-западных границ Московского княжества. В центре монастыря – многоглавый, чудо как хорош собор Рождества Богородицы с росписями XVII века. В стенах этой мощной крепости умерла боярыня Морозова и томился в заточении протопоп Аввакум.

Черников. Схема Боровско-Пафнутьевского монастыря.

Вид с высоты птичьего полета.

Красный террор большевистских гонений на Церковь был в самом разгаре. Отец Власий и братия в тревоге и нужде переживали недобрые времена, но гостя решили впустить и выслушать. Оборванный и голодный странник снял из-за плеч торбу со скудным скарбом. В холщевой сумке одиноко лежала краюха сухого ржаного хлеба, аккуратно завернутая в белую тряпицу, деревянная ложка, кружка и чистая сменная льняная рубаха. Отломив маленький кусочек хлеба, странник медленно вкушал, запивая хлеб студеной колодезной водой. Закончив трапезу, перекрестился, смахнул крошки в рот, убрал кружку в холщевую торбу, завязал ее веревкой, тяжело вздохнул. Затем странника провели в монашеские покои, там перевел он дух, затушил лампадку и отошел ко сну.

Утром третьего дня с восходом солнца Никифор постучал в келью странника, передав, что его хочет видеть отче. С порога игуменского покоя заслышал гость сухой и тихий голос: «Ну здравствуй, мил человек». Странник дошел до Власия, упал на колени, словно пред иконой преподобного заступника Пафнутия, покорно склонил бренную голову, затем чуть приподнявшись, поцеловал руку отца.