Охотник на вампиров. Омут

Все это время мне было не до еды. Слишком сосредоточенная на том, чтобы уйти от Дитриха, я ни о чем больше не думала. Почти постоянно ощущая поначалу его присутствие, я не сомневалась в том, что он преследовал меня. Не могу точно сказать, в чем это выражалось, но я знала – он находится где-то поблизости. Постепенно это чувство начало проходить, и я расслабилась, сочтя, что он меня потерял.

Так я преодолела довольно большое расстояние и пересекла Уральские горы. На тот момент я не ела уже около месяца. Много сил было потрачено на то, чтобы уйти от погони. Я чувствовала – если немедленно не подкреплюсь, то непременно совершу какую-нибудь глупость. Добравшись до Москвы, я остановилась в гостинице и решила, что в таком большом городе обязательно найдется пара-тройка людей, заслуживающих наказания. Как только стемнело, я решила пройтись в поисках ужина.

Накинув легкую курточку, я направилась к двери и вдруг замерла у самого порога – в коридоре первого этажа, из которого к моему номеру поднималась лестница, четко раздавались легкие шаги. Вероятно, для человеческого слуха они были неуловимы; и люди восхищались бесшумной и невесомой поступью этого мужчины. Но я без труда могла их слышать. Он шел, не таясь, так как знал – никто здесь не в силах помещать ему. Такая уверенная походка была только у одного знакомого мне существа. У Грэгори. Я нисколько не сомневалась – именно он приближается к моей двери. И еще я прекрасно понимала – он знает, что я слышу его. Возможно, он даже улыбался, подумала я.

Мне стало не по себе при мысли, что он сам меня отыскал. Я знала, как редко он покидает свой дом. Меня испугала оказанная мне честь.

Бежать было бессмысленно. Я почувствовала себя дурочкой, так как всерьез рассчитывала, что мне удастся скрыться от преследователей. Теперь я отчетливо понимала, что в первый раз смогла сбежать только потому, что Грэгори доверял мне и никогда особо не охранял. Мне стала очевидна вся нелепость моей затеи. Дитрих ни на секунду не выпускал меня из виду. Наоборот, он очень умело направлял меня туда, куда ему было нужно. Сейчас я находилась всего в одном дне пути от дома Грэгори.

Я вернулась в свою комнату и устало опустилась в кресло. Из него мне была прекрасно видна входная дверь, в которую с минуты на минуты мог войти Грэгори.

Я не слышала ни стука сердца, ни звука дыхания. Грэгори слишком давно умер, чтобы питать надежду на возвращение жизни. Иногда я сомневалась, был ли он вообще когда-нибудь человеком. Ведь чтобы ни говорили остальные вампиры, все они до сих пор поддерживали в себе иллюзию жизни; я думаю, это связано с неосознанной тоской по прошлому. Так поступали даже такие, как Дитрих, обожающие свое новое воплощение. Впрочем, мне, на самом деле, было не с кем сравнивать, так как Грэг был единственным «первым», которого я лично знала.

Дверная ручка медленно и бесшумно повернулась, и в комнату вошел мужчина в черном классическом костюме и белой рубашке. Легкий плащ длинной до середины бедра был расстегнут, придавая его внешности некоторую небрежность. Темные, слегка вьющиеся на концах волосы спадали на лоб. Глаза, как всегда, были полны печали, но на этот раз в них читался и немой укор. Больше всего он походил на доброго папочку, который собирался слегка пожурить нерадивую дочь. Но меня не могли обмануть ни ласковый взгляд, ни выражение грусти на его лице. Уж я-то знала, что скрывает эта маска отверженного и гонимого всеми существа – под ней пряталось настоящее чудовище, способное на все ради удовлетворения своих желаний.

Его походка была размеренной, а движения – плавными и тягучими. Со стороны казалось, что он идет почти неохотно, как человек, который не только никуда не торопится, но и вообще сомневается в том, что правильно поступил, выйдя из дома. Но это тоже было обманом, напускным безразличием к окружающему. Даже будучи полуприкрытыми, как сейчас, его глаза ни на секунду не переставали следить за происходящим. А по сравнению с той скоростью, которую он был способен развить за секунду, мой самый быстрый бег казался ковылянием младенца.

Грэгори не сводил с меня черных глаз, и я почувствовала, как где-то внизу живота вьет гнездо страх. Один Бог знает, что меня ждет, если Ему, конечно, вообще есть дело до таких, как я.

– Здравствуй, Амаранта, – произнес Грэгори чарующим голосом, и я поняла, что за это время совершенно позабыла, как потрясающе он может звучать. Грэгори говорил со мной так, будто ничего не случилось. Будто мы расстались только вчера утром, и он, как обычно, приветствовал меня в гостиной своего дома. Возможно, это хороший знак, подумала я. Но его следующие слова показали мне, насколько я ошибалась.

– Или, может, мне лучше звать тебя Эмми? – невинно поинтересовался он, усаживаясь в кресло напротив меня.

Внутри все похолодело. Он никогда не называл меня так. Это короткое прозвище придумал Влад; Грэгори не мог его слышать, если только… мне стало совсем не по себе. Как долго следил за мной Дитрих, и что он успел узнать? Судя по словам Грэгори, он вполне осведомлен о Владе и о тех отношениях, что были между нами. Видя мое замешательство, Грэг сделал рукой неопределенный жест, который, вероятно, должен был означать, что я могу не волноваться.

– Успокойся, – сказал он в подтверждение моей догадке, – с ним все в порядке. Я же не какой-нибудь монстр, склонный убивать всех, кто тебе дорог.

Грэгори смотрел на меня с обидой в бесконечно глубоких глазах. Казалось, он страшно возмущен тем, что я могла так о нем подумать. Но угрызения совести не мучили меня, я лишь испытала облегчение от того, что с Владом и его семьей все в порядке. Я знала – в этом вопросе Грэгори можно верить. Тем не менее, у него на руках был козырь – он знал о существовании Влада и его семьи, а это значило, что я, скорее всего, проиграю эту битву. Впрочем, следовало признать, я с самого начала не очень-то рассчитывала на победу.

– Ты не испытываешь счастья от нашей встречи? – спросил он, но, не дождавшись ответа, продолжил. – Меня немного настораживает твое молчание. Складывается впечатление, что ты мне не рада. Надеюсь, я заблуждаюсь, – Грэгори подался вперед в кресле. – Я был очень огорчен твоим уходом, – он сделал особое ударение на слове очень. – Ты даже не сказала мне «до свиданья». Разве я обижал тебя? Или может, я держал тебя против твоей воли? Мне так не кажется.

Он замолчал, задумчиво поглаживая подбородок. Я боялась лишний раз вздохнуть, нелепо надеясь, что если я не буду двигаться, случится чудо, и он просто забудет обо мне и уйдет. Другого шанса на спасение у меня все равно не было.

Неожиданно Грэг резко встал и направился к моему креслу. Его движения все еще были плавными, но я догадалась, что он с трудом сдерживает гнев. Подойдя вплотную, он склонился ко мне, его лицо оказалось прямо перед моим, и я увидела его глаза. Когда он был в ярости или охотился, они становились такими же черными, как у всех вампиров, с одной лишь разницей: по краям они были обведены кроваво-красным. Это делало его взгляд еще более пугающим. Он был единственным вампиром, у кого я видела такие глаза. Кто-то сказал мне однажды, что это признак возраста, и такой кант появляется только у очень старых вампиров.

Под этим взглядом я теряла всякую волю к сопротивлению, как если бы он гипнотизировал меня. Иногда мне казалось – он способен читать мои мысли, но это, конечно, было всего-навсего фантазией. Одно я знала теперь абсолютно точно: Грэгори был чертовски зол на меня, и это могло стоить мне жизни.

– Я задал тебе вопрос, – гневно прошипел он, не сводя с меня глаз. – Будь добра, ответь мне.

– Нет, – прошептала я, не понимая до конца, что именно отрицаю.

– Что «нет»? – переспросил он, взяв меня за подбородок и приподняв мою голову, так как я пыталась уклониться от его взгляда. – Я обижал тебя? – он повторил вопрос, и я услышала рык в его голосе. Сейчас он уже не был мягким и чарующим, а напоминал гневный голос Зевса-громовержца.

За спиной у Грэга я услышала легкий смешок и только тогда сообразила – мы не одни в комнате. Дитрих, как всегда, неотступно следовал за своим хозяином. Я поняла, что если сейчас не найду способа утихомирить поднявшуюся бурю, то в следующее мгновение окажусь в лапах Дитриха, которому будет разрешено делать со мной все, что взбредет ему в голову, а мне даже думать не хотелось какие планы в состоянии там родиться.

– Прости, – с трудом произнесла я, так как сильная рука Грэгори все еще сжимала мой подбородок. – Ты никогда не обижал меня, – добавила я, как только он немного ослабил хватку.

Он вздохнул, как будто на его плечах лежала забота обо всем мире, и это сильно его тяготило, и отвернулся от меня.

– Дитрих, – негромко окликнул он, и я почувствовала, как по спине пробежал холодок. В эту минуту я готовилась к смерти. Мысли Дитриха, видимо, текли примерно в том же направлении: на его лице появилась самодовольная улыбка. Он уже предвкушал наше тесное общение. Не знаю, по какой причине, но мы с ним не поладили с самого начала. Наша неприязнь была обоюдной. Лично с моей стороны это было связано с его изощренной жестокостью.

– Подожди меня внизу, – отдал распоряжение Грэгори, и я поняла, что чувствует утопающий, который неожиданно увидел проплывающий вдалеке корабль. Моя судьба еще не была окончательно определена. Ведь Грэг мог пожелать лично отправить меня на тот свет. Что-то вроде «я тебя породил, я тебя и убью». Но все же я почувствовала ехидную радость, увидев разочарование на лице Дитриха.

Как только за Дитрихом закрылась дверь, Грэгори снова повернулся ко мне. Его взгляд опять приобрел обычное задумчивое выражение.

– Почему ты так поступила? – спросил он, разглядывая меня, как если бы рассчитывал прочесть на моем лице ответ.

– Я больше не могла убивать людей, – ответила я искренне; я не надеялась, что он поймет меня, но кривить душой все равно не имело смысла.

– Но ведь ты до сих пор пьешь кровь и совершаешь убийства. В чем же разница?

– Я выбираю свои жертвы. Я не могу, как вы, хватать невинных людей и превращать их в прах, – с чувством произнесла я.

– Сколько патетики, – вздохнул Грэг, – и все ради того, чтобы оправдать свою сущность, которая в любом случае остается неизменной, – он подошел к двери, но не открыл ее. Непринужденно облокотившись на косяк, он сказал мне то, что я больше всего боялась услышать. – Я дам тебе еще один шанс. Ты вернешься ко мне, – он проговорил это не терпящим возражений голосом, – или Дитрих сделает с тобой… – тут Грэгори выдержал паузу. – Впрочем, даже я не могу представить, что он с тобой сделает. Ты же знаешь, у парня такая богатая фантазия, – махнув рукой, сокрушенно и вместе с тем иронично добавил он.

Грэгори уже собирался выйти, когда я решилась дать ему отпор.

– Я не вернусь, – тихо, но уверенно сказала я.

Он замер, держась за ручку двери. Я видел, как задвигались желваки на его скулах, а левая рука сжалась в кулак.

– Почему же? – спросил он, не оборачиваясь. Его голос был обманчиво сладок, он тек как патока, но я всей кожей ощущала его ярость.

– Я не такая, как ты, и не хочу становиться такой, – бесстрашно бросила я ему в лицо и вдруг почувствовала облегчение. Теперь будь, что будет.

– У тебя есть время до завтрашнего вечера, – повторил он, будто не слышал моих последних слов. – Да, и пожалуйста, не вздумай убегать. Мы все равно тебя найдем, а любой глупый поступок лишь еще больше рассердит Дитриха.

Он распахнул дверь и вышел в коридор. Я осталась один на один со своими неутешительными мыслями. Бежать действительно бесполезно, а возвращаться назад я не собиралась. Остается только смириться с участью, которую приготовил мне Дитрих. Впрочем, есть надежда, что мне удастся уговорить Грэгори лично отправить меня на тот свет. Это мой единственный шанс достойно окончить свое существование.

Глава 5. Решение

Конечно, в тот вечер я никуда не пошла. Я была серьезно настроена умереть, и решила совершить последний добрый поступок, сохранив жизнь тому, кто мог сегодня стать моим ужином. К тому же после разговора с Грэгори у меня почти не осталось сил. Я так перенервничала, что просто валилась с ног. Поэтому я предпочла лечь спать, и пропади оно все пропадом.

Я проснулась только к вечеру следующего дня. Долгий сон не сделал меня бодрее. Впрочем, ничего бы не изменилось даже в том случае, если бы я проспала целую неделю. Для вампира сон – всего-навсего способ сберечь силы, но не приумножить их. Восстановить их могла лишь свежая кровь.

Слегка отодвинув штору на единственном окне, я убедилась, что солнце еще не окончательно село. О том, чтобы выйти на улицу, не могло быть и речи. Пускай я и не помышляла о побеге, но сидеть на одном месте в ожидании собственной смерти было тяжело.

Я осмотрелась в поисках занятия, которое помогло бы скоротать мне время и не думать о том, что должно случиться сегодня ночью. В моем номере не было ничего, кроме кровати, тумбы с телевизором и пары кресел. Номер был маленьким, но чистым и уютным, а большего мне и не требовалось. Выбор развлечений был невелик, поэтому я включила телевизор, который не смотрела уже, наверное, года три. Быстро пробежав по каналам, я поняла, что не так уж много потеряла. Остановив свой выбор на безобидной передаче, посвященной жизни горилл, я понадеялась, что она поможет мне отвлечься от мыслей о еде.

Поначалу все шло неплохо, но потом две гориллы что-то не поделили, и между ними завязалась кровавая драка. Я мгновенно выключила телевизор, стараясь позабыть только что увиденное, но было уже поздно. Мой рот наполнился слюной, а слух с предательской точностью определил, что прямо за стеной находится живой человек. Я слышала, как бьется его сердце, и даже могла уловить запах его кожи. Его шаги отдавались грохотом в ушах. Это была девушка (я узнала это, услышав её голос); она расхаживала по комнате и говорила по телефону. Каждой клеточкой моего организма я безумно желала оказаться рядом с ней.

Я слишком долго не ела, в этом была моя основная ошибка. Мне с трудом удалось заставить себя остаться на месте. Я легла на кровать и прикрыла глаза, пытаясь сосредоточиться. Я давно научилась сдерживать голод, но чем сильнее он был, тем труднее мне приходилось. Я старалась не доходить до состояния, когда голод начинал контролировать меня, а не я его.

Постепенно мне удалось отвлечься от мыслей о девушке за стеной. Я расслабилась и, кажется, задремала. Меня разбудил звук открывшейся двери. Я тут же вскочила с кровати и замерла. Как я могла настолько отключиться от реальности, чтобы не расслышать шагов моих палачей?

Первым в комнату вошел Дитрих. Он был весел и очарователен, как всегда. Забавно, он поначалу почему-то ассоциировался у меня с маленьким принцем Экзюпери, только немного подросшим и превратившимся из ребенка в прекрасного юношу: тот же чистый взгляд, светлая улыбка и милые ямочки на щеках. Именно так я всегда представляла себе этого героя. Но потом я узнала его поближе, и образ доброго мальчика исчез, уступив место образу кровожадного маньяка, одержимого стремлением причинять боль. Сегодня на нем был светло-бежевый костюм и фетровая шляпа в тон; он слегка приподнял ее, приветствуя меня. Он походил на настоящего пижона. Я знала – Дитрих любит дорогие и красивые вещи, и подумала: может, мне повезет, и он не захочет пачкать кровью свой дизайнерский костюм. Дитрих прошел к окну, отдернул штору, впустив в комнату свет от неоновых реклам, и застыл, облокотившись на подоконник и не сводя с меня внимательных глаз.

Следующим появился Грэгори. Его движения были еще более медлительными, чем вчера. Он выглядел так, будто присутствует на спектакле, конец которого заведомо известен, и поэтому ему нестерпимо скучно. Он сел в то же кресло, что и накануне, и смерил меня изучающим взглядом.