Пятиэтажка. Волшебному народу предоставляется общежитие

– Не знаю, никогда не видела. Он был статный, солидный, вежливый. В моем кафе всегда сидел один, никогда ни с кем тесно не общался… Ах да. Возможно, он имел какие-то дела с кикиморами.

– Из общежития? – уточнила я.

– Да, они у нас весь третий этаж занимают.

– Шишиморы? Или болотные?

– Шишиморы. У них производство: прядут, шьют…

– Да, кикиморы это любят. Особенно хозяевам пряжу путать. – вспомнился мне один случай из практики.

– У наших хозяев нет, они там одни живут. Так вот, наш председатель настоял, что бы их производство было оформлено, как полагается. ЗАО. А всем жильцам предложил приобрести акции. Так вот, кто-то купил одну штуку.

– Это был колдун?

– Не знаю. Известно только, что никто другой из прописанных в общежитии их акций не покупал. А у колдуна уже не спросишь…

– А сделать это мог только жилец с пропиской? – уточнила я.

– Да, так председатель решил.

– Кто это – председатель? Один из жильцов?

– Нет, извини, это я тебя ввела в заблуждение. Это человек. Представитель по связям с общественностью. Человеческой. Просто мы его называем председатель ЖКХ.

– А, тогда ясно. Злата, расскажи мне о ваших жильцах, кто среди них числится?

Змеевка обстоятельно начала перечислять:

– Общежитие – это пятиэтажный дом. На первом этаже одна квартира, на остальных по две. Снизу живут полевые, на втором этаже я и Луговичок. Весь третий этаж занимают кикиморы. На четвертом витязь, а рядом бывшая квартира колдуна. Тебя решено поселить туда… Просто больше некуда.

– А на пятом?

– Ведунья и змей. Ах да, у нас еще есть водяной! Но он не в общежитии живет, а на территории.

– У вас там есть водоем? – удивилась я.

– Не совсем… Сейчас покажу.

Мы уже подъезжали к территории общежития, и Злата лихо зарулила во двор.

* * *

Прилегающая к общежитию территория вполне могла бы претендовать на декорации к фильму ужасов. Представьте себе: пустырь, лишь одинокое пятиэтажное здание вдалеке. Здание, вроде бы, новое, но по старому образцу. Площадка перед ним состоит из мокрого песка и глины, изрытого ямами и бороздами. Кроме пятиэтажки на пустыре лишь одно здание – маленький одноэтажный домик, стоящий в стороне. Весь исписанный граффити, с побитыми стеками (не помогли даже решетки на окнах). Спасал местный пейзаж только задний план: там начиналось обширное поле. Сейчас, в начале лета, оно было покрыто зеленой травой и разноцветными пятнами первых полевых цветов.

Злата указала куда-то влево:

– Вон там водяной живет.

Из-за огромной кучи глины, наваленной на краю площадки, я не сразу заметила, что прямо за ней располагается не то огромная канава, не то маленький пруд. С мутной водой, пластиковыми бутылками (стеклянные, видимо, уже утонули) и автомобильными покрышками.

– Он живет в этой луже? – еще раз уточнила я, словно здесь был какой-то другой водоем, невидимый.

– Ага. – кивнула змеевка. – Наш председатель все пытается его выселить, а пруд закопать, но тут есть некоторые трудности… Ну, пошли к дому.

Мы отправились к общежитию, ступая по протоптанной другими обитателями дома дорожке. Вскоре, некоторые из этих обитателей предстали передо мной. За одной из глиняных куч стояла группа невысоких бородатых мужичков весьма хмурого вида. В руках они держали лопаты, а неподалеку стояла тачка с песком.

– Полевые. – прокомментировала Злата. – Территорию благоустраивают.

– Они тут работают? – спросила я.

Вопрос был связан с тем, что полевые в жизни бы не стали заниматься общественно полезным трудом. Основным делом жизни этих товарищей был поиск легких денег. Желательно в виде ничейных сокровищ. Обычно, полевые день и ночь занимались поисками кладов, чаще всего под видом найденных сокровищ скрывалось чужое имущество, оставшееся без присмотра и счастливо найденное удачливым кладоискателем.

– Да. – кивнула девушка, отвечая на мой вопрос. – Председатель их как-то приспособил. А что, им привычно в земле рыться. У них даже лопаты свои.

Это заявление соответствовало истине (про привычку, а не про лопаты). Но вид у полевых был не слишком довольный, они хмуро забрасывали лопатами песок в тачку.

Змеевка открыла дверь подъезда и первая шагнула вовнутрь. Почти тут же послышался ее извиняющийся голос:

– О, прошу прощения…

Я зашла следом и увидела немолодую женщину, в синим халате поверх одежды. Ее седые волосы, завязанные в узел, были скрыты серой косынкой. Женщина склонилась над ведром, неподалеку стояла прислоненная к стене швабра.

– Извините. – повторила Злата, аккуратно обходя кусок свежевымытого пола.

– Извините. – повторила я следом, ну и пошла следом.

Женщина хмуро кивнула и вновь принялась отжимать тряпку.

Мы стали подниматься по лестнице, я спросила шепотом:

– Это ведь человек?

– Да, ее председатель нашел. Она тут в округе уборщицей подрабатывает пару часов в день.

– А почему у вас отдельная уборщица? Я думала, раз полевые – дворники, то они и подъезд убирают.

Девушка засмеялась:

– Да ты что! Они ж тащат все, что не прибито! Полевым строго запрещается подниматься выше первого этажа. И то, они и здесь пытались лампочки выкручивать. Видишь?

Она кивнула на потолок, лампочка в нем горела, но сам потолок был несколько… закопченным?

– Это змей. – пояснила змеевка. – Застукал полевого за попыткой кражи, ну и дыхнул. Он вообще их не любит. Зато отучил лампочки выкручивать…

Тут до меня медленно дошло. Дело в том, что когда я услышала, что на пятом этаже проживает змей, то, почему-то, решила, что речь идет о змее, вроде отца Златы, Великого Полоза. А этот змей, значит…

– Так он – дракон?