Сливки

Ко входу в Центр продолжали уверенно стекаться люди.

– А я, как видишь, не особенно тороплюсь туда. Присела погрустить, обдумать свою речь для собрания, и вдруг мои мысли заработали в другом направлении. Я подумала, что при полном отсутствии новостей, вчерашнее вторжение уже само по себе может являться знаковым событием. Они скорее вселяют надежду, нежели пугают.

С этими словами я пожала Жаннкину ладонь, встала и уверенно направилась к Центру. Подруга последовала за мной.

Зал, в котором я впервые побывала во время операции по снятию Затмения, был полон. Многим уже не хватало сидячих мест. Сотни полных надежды пар глаз были устремлены на меня. Ропот стих. Я заговорила в полной тишине.

– Скажу сразу, что ни у меня, ни у спецслужб пока нет информации о том, кем были ночные люди в масках. И это – пока единственная хорошая новость. Хороша она тем, что пока они никем не опознаны, есть шанс, что им известно то, что интересует нас, – одобрительные взволнованные возгласы рассыпались по залу, – Мы не можем быть уверены ни в чем сейчас. Но мы имеем право наблюдать. Вчера мы были застигнуты врасплох, но при их следующем появлении мы должны быть подготовлены. Я хочу, чтобы те, кто столкнулся с ними вчера, обменялись своими наблюдениями. А после этого мы продумаем план действий на случай новой встречи.

Я во всех подробностях рассказала об увиденном этой ночью. Многие из тех, кому как и мне довелось повстречать людей в форме, подтвердили что им тоже светили в лицо. Никто не встретил агрессии. Впрочем, как и подтверждения о пригодности к чему-то, в отличие от меня.

Мы проговорили порядок действий и тем на случай установления контакта. А также условились незамедлительно поделиться информацией, если этот контакт произойдет.

С этой минуты все погрузились в томительное ожидание.

Чтобы хоть как-то его скрасить, я предложила Жанне пропустить по бокальчику вина за обедом.

Она с радостью согласилась. В последние два года мы виделись довольно редко. Я погрузилась в отношения с Алексом, и, как я уже говорила, мне хватало его одного.

Всю жизнь я испытывала жажду общения. В молодости жить не могла без тусовок и толпы, у которой именно я была бы в центре внимания. В окружении кучи подруг, имен которых я сейчас и не припомню, хотя очень гордилась их количеством. Судебный приговор, конечно, немного поумерил мой пыл. Да и подруги исчезли в один момент. Но и на базе, и в послебазовской жизни я стремилась к социуму. Как я страдала от окружения зомбированных базистов! Даже появление детей не уняло моей тоски по живому общению. Потом снова взлет – мой собственный дом моды, презентации, показы. И все это вперемешку с душевными терзаниями и невероятными приключениями.

И вот я доросла до того, что весь мой мир сузился до одного человека, которого я встретила всего два года назад. Мне было с ним хорошо и комфортно. Я таяла от каждого его взгляда и прикосновения. Для полного счастья не хватало только возвращения детей. Я даже задумывалась – намного ли хуже мне было на базе – когда со мной были маленькие Соня и Андрюша, но не с кем было поговорить. Своего мужа я тогда в расчет не брала.

Сейчас я скучала по тому времени, которое казалось мне когда-то испытанием – на базе в полном одиночестве, но с осознанием, что мои дети живы и здоровы.

И тем не менее, сейчас я была безумно рада собственной идеи провести время с подругой. Тем более у Алекса намечалось какое-то рабочее мероприятие за городом, которое могло затянуться до утра. А такое бывало крайне редко. Мне достался на удивление домашний мужчина, привыкший на расстоянии управлять собственным бизнесом.

Наш с Жанной обед плавно перетек в ужин. Мы не могли наговориться. Так получилось, что разговор заходил даже на запретные темы, возникшие ввиду блуждающего между нами напряжения в разные периоды жизни. Мы обе не хотели расставаться с этим моментом легкости и единения. Может, настало подходящее время, а может все дело в том, что двумя бокальчиками наши посиделки не ограничились. Более, того, я не помню сколько раз галантный официант открывал у нас на глазах очередную бутылку Пино Гриджио, неизменно предлагая продегустировать.

Мы с Жаннкой скатились до такой непосредственности, что даже начали сначала тихо, а потом все громче подхихикивать, да еще и шутить с услужливым персоналом. Именно такими непокорными и безбашенными мы позволяли себе быть в первые годы пребывания на базе. И только сейчас, наконец, позволили себе мысленно вернуться на пятнадцать лет назад. Как же это было бесценно. Как хорошо.

– Кстати, из тебя получился отличный оратор, – сказала Жанна, отсмеявшись после очередного воспоминания.

– Не знаю, откуда это. Может отголоски моего журналистского прошлого. Хотя я больше писала, чем выступала. Ты знаешь, мне часто кажется, что не я руковожу своей жизнью, а наоборот. Она диктует мне: сегодня ты журналист, ан, нет, уголовница, а теперь модельер, а завтра, будь добра, подними и поведи за собой толпу.

– Ты знаешь, что это не так. Ты разносторонняя, и самые главные достижения – твоя заслуга.

– Какие достижения?

– Ну, хотя бы самые неопровержимые – твои дети.

– Ха! – не выдержала я, – Ты, как никто, знаешь, в каких условиях были зачаты первые два. От страха и безысходности. От Андрюши я вообще мечтала избавиться поначалу. С Соней я просто смирилась. Желанным был только Митя. Если не считать того, что изначально мы хотели девочку. А когда Влад бросил меня в разгар апокалипсиса, это беременность стала тяготить меня, как и все остальные.

От разговоров о детях, мой рассудок моментально прояснился, беспечное забвение рассеялось. Я сделала большой глоток вина, чтобы вернуться к прежнему состоянию.

– Но! С момента их рождения я становилась идеальной матерью! Поэтому не подумай, что я себя за что-то корю.

Под конец посиделок, Жанна как всегда стала слишком сентиментальной:

– Я не посмею так думать. Я видела, как ты возилась с маленькими Соней и Андрюшей, и сколько внимания и любви дарила Мите. И какой бы ни была предыстория, я всегда завидовала тебе. Белой завистью, конечно же. Прости, но сейчас самое время выговориться. Моя жизнь на фоне твоей сложилась серой и однообразной. Я рано стала матерью, рано стала бабушкой. Жизненные обстоятельства меня сломили. И крест на себе я поставила тоже слишком рано.

Когда я развелась с мужем-алкоголиком и осталось одна с дочкой, то вздохнула с облегчением. Я была уверена, что вот теперь мы заживем. У меня была отличная работа, поклонники. Оставалось только выбрать самого лучшего кандидата, создать нормальную семью, нарожать еще детей. Но я никуда не торопилась. Мне не было и двадцати пяти. И вдруг невидимая рука отмотала время вперед. Оказалось, что мне целой жизни не хватило, чтобы завести больше, чем одного ребенка, да даже чтобы найти своего мужчину, подходящего для этого. А ты, как бы там ни было, родила троих. И обязательно их найдешь.

– Обязательно, – эхом повторила я, – Все образуется. А тебе всего сорок два, ты встретишь мужчину, родишь ребенка, которого у тебя никто не сможет отнять. А я рожу Алексу. Он заслуживает этого. Мы оба заслуживаем.

Ох, если бы мы, будучи в трезвом уме, услышали такой диалог, то сочли бы собеседниц легкомысленными мечтательницами.

Я была настолько воодушевлена нашей встречей, что предложила Жанне остаться у меня. Но старшая подруга здраво рассудила, что это чревато продолжением банкета, о котором мы завтра сильно пожалеем. Я поддержала ее. Ведь у меня и без того все троилось и четверилось перед глазами.

Заходя в квартиру, я успела только порадоваться отсутствию Алекса, прежде чем плюхнуться прямо в одежде на диван в гостиной и уснуть.

Нет! Это слишком жестоко! Утро не могло наступить так рано! Подумала я, услышав разрывающий мой череп изнутри звонок в дверь. Нет!

Я открыла глаза и поняла, что даже до июльского утра еще далеко. Да и поспала я от силы пол часа. Поэтому и голова готова была расколоться. Чертыхаясь, я поплелась к двери. Алексу там то ли не отдыхается, то ли не работается. Вернулся раньше, чем планировал. Придется мне предстать перед ним в таком неприглядном помятом виде. Путей для отступления нет.

Я открыла дверь, заранее подготовив виноватое выражение лица и, в тайне надеясь, что он вдруг окажется пьянее меня.

На пороге стоял абсолютно трезвый. Солдат. В бежевой форме.

Глава 9

Ну и дела, подумала я, разглядывая нежданного, но в то же время самого ожидаемого гостя. Смуглое лицо, похожее на арабское, но в то же время с преобладанием европейских черт. Черные кудрявые волосы касались плеч. В нем не чувствовалось агрессии восточного мужчины, напротив, взгляд черных глаз был мягок. Молодой человек смотрел на меня по-доброму, хоть и не без доли волнения.

Я точно знала, что буду ждать встречи с солдатами каждую секунду. Но не подозревала, что она произойдет так скоро и в самый неподходящий момент. Только не сегодня! Не сейчас! Но и попросить его зайти утром, я не могла.

Он заговорил первым.

– Разрешите войти, Маргарита. У меня важная миссия. Вам будет полезно выслушать.

Мне будет полезно очистить содержимое желудка. Это уже говорил мой организм. И он был убедительнее.

– Прошу вас, проходите. Я указала ему на кресло в гостиной. Дайте мне пожалуйста пять минут, чтоб привести себя в порядок. Я спала.

– У меня очень мало времени, – пояснил он, проходя в квартиру.

Не знаю, был ли в жизни момент, когда я ненавидела себя сильнее. Ко мне в дом явился человек, которого я ждала два года, а я пьяная в хлам. Опять же – впервые за долгие годы. Но я не могла просто так взять и протрезветь за одну секунду. Поэтому начала торговаться.

– Две минуты, и я в вашем распоряжении. Кстати, скоро вернется мой муж, – сказала я зачем-то.

– Насколько я знаю из учебников истории – у вас был только один муж – Владислав Жданов.

– Правда? И где этому учат?

Я икнула и, не дожидаясь ответа, направилась в ванную. Там мне пришлось испытать на себе то, что я никогда раньше не практиковала. Но ровно через две минуты мне и впрямь стало чуть легче. И тогда я подумала, что ночному гостю очень повезло застать меня врасплох. Мне пришлось быть очень вежливой с ним, поскольку ни на что другое я не была способна физически. Ему очень повезло. Представляю, с каким допросом я накинулась бы на него, если б была трезва и полна сил.

В нетерпении я устроилась напротив гостя. Хоть вид мой по-прежнему оставлял желать лучшего. Но какая разница, как я выгляжу?

– Это касается детей? – не выдержала я, – Где наши дети?