Из жизни фотомодели Зингер

– Давайте, фрау, шнеле, шнеле, – бормотал Димон.

Как только дверь захлопнулась, Димон повернулся к Алисе, да как заорёт:

– Раздевайся!!! Не буду больше с тобой возиться. Или делай, как надо, или проваливайте обратно в свою деревню.

Если бы он стал с ней деликатничать, она бы мялась и мялась, потом, наконец, призналась бы, что нет у неё купальника, как-то не подумала. А сейчас разделась до трусов и лифчика и стремглав бегом к экрану. Так встать? Или вот так?

– Молодец! – приговаривал Димон. – Стесняться меня не надо, я как врач-гинеколог, чем смогу – помогу.

Трусы и бюстгалтер у Алисы были недешёвые, фирменные. С мамой вместе выбирали. Не стыдно раздеться теперь. Но Димон, как человек искушённый, сразу отметил: «Дешёвка! Китайское барахло!» Но вместе с тем отметил также, что фигура у девчонки, что надо. Сложена как! Чёткая линия талии, бёдер, длинная шея. Смугловатая от природы (вот вам и арийка!). Это плюс! Фотошопить не надо, чтобы добиваться матовости кожи на снимках. В диетах не нуждается, сразу видно, не склонна к полноте. Без одежды, надо сказать, она куда привлекательнее. Ни жиринки! Но бугрится, где надо. Грудь есть. И вырастет ещё, малышка в росте. Хотя какая же она малышка? За метр семьдесят у неё рост. Примерно, так.

– Ты какого роста? – спросил Димон, настраивая аппаратуру.

– Метр семьдесят три.

– Нормально. На подиумную модель ты, конечно, не потянешь. Только в исключительных случаях! А для бельевой и фотомодели тебе просто цены нет! – заверил её Димон.

Он был прав. И честен был как никогда. Физические данные Алисы были превосходные. Ноги неидеальные. (Но они часто у моделей не очень). Подростковая костлявость есть, конечно. (Однако с возрастом она пройдёт, а это может случиться уже через год-два). Хорошо сложена. Аристократично! Очень пропорциональная. Руки какие длинные. Но не в ущерб! Красивые руки. А бедра? Тоже длинные, узкие, изящные. Фигуристая немка. Красотка!

– Сюда встань! – приказал Димон.

Алиса встала, а он защёлкал фотоаппаратом.

– Теперь вот так повернись!

Алиса повернулась.

– Нагнись! Ну, как будто ты кота увидела. Коты в твоей деревне водятся? – принялся ворчать Димон.

– Ага, – улыбнулась Алиса. – Так у нас целых три живут. Как квартиранты, домой придут, поедят и уходят. Гулёны.

– Да? – промычал Димон и вновь защёлкал фотоаппаратом.

– Ага. Они здоровые, как телята. На парном молоке взрощенные. У нас, когда Марта жила…

– Марта это кто? – уточнил Димон и стал искать лучший ракурс.

– Корова. Сейчас у нас коровы нет, коза только. А раньше была корова.

– Так, продолжай дальше.

– Так вот. Марту доить начинаешь, только скажешь: «Кис-кис!», коты, как вурдалаки, из разных сторон вылезают. Молока просят.

Алиса засмеялась, и Димон нащёлкал несколько кадров.

– Ну, ты делилась молоком с кошками своими? – ухмыльнулся Димон.

– А как же! У них в конюшне несколько мисок. У каждого своя! Не коты, а баре.

– Кто?

– Баре.

– Это кто такие? – забубнил Димон, просматривая снимки на фотоаппарате.

Алиса разошлась. Москвич! Фотограф, а не знает таких простых вещей. Она стала с жаром рассказывать ему про барыню и барина, и что когда их много… А Димон снимал и снимал. А Алиса не обращала на него уже никакого внимания.

– А лошадь как зовут? – неожиданно выдал Димон.

– Какую лошадь? – удивилась Алиса.

– Ну, у вас же конюшня есть. Значит и конь там должен быть.

У Алисы перехватило дыхание. Что за олух? Что за городской дурачок? Конюшня – это сарай для скотины. Просто так говорится «конюшня», а на самом деле…

Потом Димон замотал Алису в тюль, и вновь сделал снимки. Античная статуя получилась!

«Фигуристая девчонка! – убеждался Димон. – Порода гончья. Не располнеет и к тридцати годам.

Затем он нашёл дамский деловой костюм из дорогой жаккардовой ткани – кто-то из раскрученных оставил – и заставил Алису его надеть. Надо же, подошёл идеально! «Модельные параметры у этой деревенской. Хоть невысокая, а потянет на подиумную, как пить дать, потянет!» – подумал Димон и вновь нащёлкал снимков.

Потом стук в дверь.

– Бабушка!

Это действительно была она. Купила и бумагу «Снегурочку», и чебуреков (каждому по чебуреку). А чай в пакетиках с сахаром она достала из своей необъятной сумки.

– Заварим! – сказала бабушка и пошла на кухню.

А Алиса с Димоном сразу принялись есть жареное тесто с мясом. О, счастье какое, у каждого персональный чебурек.

Димон по-своему прокомментировал угощение:

– Штирлиц, почему вы пьёте и не закусываете? «Мы, немцы, народ скупой!»

Алиса быстро нашлась:

– Мы не жадные. Мы домовитые.

На что Димон, запихнув в рот остатки чубурека, зааплодировал.

А в это время…

Дверь студии вдруг открылась, и на пороге появился её непосредственный владелец. Друг отца. Он внимательно окинул апартаменты, глянул на Алису в её цветастых юбке-блузке, перевёл взгляд на парня, молодого, обаятельного развратника.

– Дмитрий! – скорбно произнёс друг отца. – Я прошу тебя освободить помещение и вернуть ключи.

Димон молчал. Он всё понял. Соседи оказались нормальные, совсем не странные.