Просодия. Сатирическая повесть

Савва уважал и чтил соседа, и пригласил его в свою команду одним из первых. Вот и сейчас не смог ему отказать. На сцену поднялся Евгений Ведмедь. Как нередко бывает, фамилия солиста соответствовала образу. Огромный мужик с выправкой особиста в тёмно-коричневом вельветовом костюме, с густой седой шевелюрой и громогласным голосом.

Ведмедь пел с детства. Он громко орал в яслях, голосил в детском саду, с удовольствием ходил на все уроки пения в школе. Пение давалось ему гораздо лучше остальных школьных предметов. Частенько, придя домой, он вынужден был давать дневник отцу на подпись, после чего выслушивал обязательный в таких случаях монолог: «Русский – два, математика – два, физика – два… Физкультура – это уж ни в какие рамки… забыл форму – два! Растяпа! О! Пение – пятёрка… Господи! Этот дeбил ещё и поёт!»

Сегодня Евгений Петрович выступал в клубе в поддержку друга Арлена. Песню он взял хорошую, не какую-нибудь чукотскую народную – «что вижу, то пою»: «Вижу, зал небольшой, однако, потолок чёрный-чёрный, как фрака, Красным, жёлтым горят рамп-глазницы, – Это мой выступленье. Красиво. Ыыыыыыыыыыннн…», а любимую с детства: «Чуть помедленнее кони» Владимира Семёновича Высоцкого. Этого исполнителя он почитал и уважал за умные, сердцем пропетые песни, близкие каждому неравнодушному русскому человеку. Но главное, у них были схожи голоса. Евгений Петрович пел с хрипотцой, старательно подражая своему кумиру. К выступлению готовился заранее и основательно. Не доверяя никаким звукооператорам, привёз чемодан собственной аппаратуры, микрофон, усилитель. Установил оборудование на сцене и сел на первый ряд рядом со своей женой ждать приглашения, с тоской глядя на выступающих, в отличие от супруги. Люся была совершенно счастлива, что её вывели в свет. Она радостно хлопала каждому исполнителю и кричала «браво».

Отпел заунывным голосом какой-то мужичок с взъерошенной шевелюрой, в потёртом джемпере в шашечку, белёсых джинсиках и кроссовках, судя по манерам, из грузчиков, которые в свободное от работы время поют под гитару песенки собственного сочинения.

Потом выплыла престарелая опереточная певица, вынужденная пробовать себя в шансоне. Гремя объёмным ожерельем и браслетами, она смахивала на рождественскую ёлку. Закатив глаза, вероятно, думая, что выглядит театрально, дама больше напоминала деревенскую курицу, собирающуюся снести яйцо. Странно было слышать тоненький голосок, вылетающий из недр объёмной фигуры. Глядя на неё, Евгений Петрович совсем было зачах, но толстуха довольно быстро отголосила и объявила в микрофон его выход.

Евгений Петрович встал, посмотрел на жену взглядом полководца перед сражением, расправил пиджак, подтянул штаны и вышел на сцену. Там включил свою аппаратуру, взял микрофон и запел.

Зал охнул: из аппарата раздалась фонограмма с оригинальной аранжировкой. Настолько необычной, что слушатели не сразу поняли, что это: то ли марш, то ли реквием.

Пропустив вступление, Евгений Петрович громко запел, не попадая в собственную фонограмму. По залу разнесся рёв медведя-шатуна, потревоженного охотниками в зимней берлоге:

– Чу-у-ть пом-м-м-медлен-н-нее кони-и… чу-у-у-у-ть помедленнее…

Раздался раздражённый выкрик:

– Чуть побыстрее! Пойте быстрее!

Но Евгений Петрович никого не слушал. Что они понимают в пении!? Главное, петь громко и доходчиво. Со всей душой. А что пугаются молодые девицы – это хорошо.

Две девушки за столом недалеко от сцены громко зашептались.

– Ты не знаешь, кто его привёл? Это же ужас, как он поёт! Рычит, как недобитый кабан.

– Было бы у меня ружьё, я бы его пристрелила, чтобы не мучился, – громко зашептала вторая.

– Видимо, своим пением он убивает время, – зашептала первая.

– Он выбрал страшное оружие, – отозвалась подружка.

Евгений грозно сверкнул глазами на девиц и окончательно отстал от фонограммы. Теперь он пел сам по себе. А капелла. Фонограмма закончилась, а Евгений Петрович ещё только допевал куплет, поэтому припев у него вышел без музыки.

Закончив выступление, он посмотрел в зал с видом рыцаря, одержавшего победу на турнире. Жена встала во весь рост и стала восторженно хлопать супругу. Евгений Петрович слегка поклонился.

О чём-то шептавшиеся девицы, громко захлопали в ладоши и радостно выкрикнули хором «браво». «Курицы довольны», – удовлетворённо подумал Евгений Петрович, расправил грудь и выдохнул:

– А сейчас я спою ещё одну песню.

Девицы аж рты ладошками прикрыли и вновь яростно зашептались:

– Что он собирается спеть? Прошляпин хренов! – но тут же смолкли, наткнувшись на испепеляющий взгляд жены Евгения Петровича.

Певец же басовито затянул безо всякой музыки:

У меня есть девчонка что надо,
Только с фейсом ей не повезло:
Её зубы, как у Маргарет Тэтчер,
Вес её под сто кило.

Неожиданно в зале раздался треск, потом громкий стук падающего стула, а следом и звук плюхнувшегося тела. Один из зрителей, тучный юморист, слегка расслабившийся в буфете, развлекавший зрителей анекдотами до начала концерта, в попытке подпеть исполнителю активно заёрзал на стуле, и тот развалился.

Савва выронил из рук программку, не выдержал и турманом взметнулся на сцену, вырвав микрофон у медведя-ревуна:

– Дамы и господа! Перерыв – десять минут. Проветритесь, покурите и… мы рады видеть вас снова!

Во втором отделении концерта Савва уже не радовал публику своей широкой улыбкой, да и певец куда-то исчез.

Савва брал в гардеробе пальто, тщательно прикрывая подбитый глаз. Певец мыл в туалете холодной водой распухающий кулак.

Евгений Петрович был доволен сегодняшним концертом. Он ведь как певцом стал: где – в скулу, где – по макушке, а теперь поёт себе и поёт, прокладывая путь на эстраду силовыми методами. Пусть по одной песне, ну и что? Умные администраторы не пристают, а дуракам всё неймётся: «Зачем вы поёте под фонограмму?».

– Тьфу! Я под водочку и сплясать могу! – усмехнулся сам себе. – Талантливый продюсер умеет выбрать «жертву» по своим силам. И вообще неважно, можешь ли ты петь. Важно хотеть петь!

В тот день Савва вернулся домой с красивым фингалом под глазом, и Санька впервые попыталась уговорить бросить его это неблагодарное занятие. В душе она продолжала подозревать мужа в изменах: «Наверняка получил в глаз от чьего-то разъярённого мужа».

Но Савва её не слушал. Прикладывая к фингалу ватный тампон, смоченный свинцовой водой, звонил Арлену:

– Больше ни одного медведя! Ты меня понял? – и положил трубку.

Леандр

Леандр Псоевич Тверёзых работал руководителем фармацевтической компании, писал стихи, любил петь и выпить. Особенно хорошо ему пелось после коньячка.

В один из вечеров после тяжёлого трудового дня, хорошего ужина и трёхсот граммов французского коньяка «Наполеон», он почувствовал себя Бонапартом. Ему в голову пришла мысль о создании собственного творческого клуба.

Навела его на эту мысль Хлада, когда они пересеклись в интернете на одном из многочисленных поэтических сайтов. Она увидела его фотографию с гитарой и намекнула, мол, не стоит зарывать талант, пообещав за написанную на её стихи песню устроить ему выступление в приличном клубе.

Леандр принял освежающую дозу и, недолго думая, написал песню на собственные стихи. На следующий же вечер пригласил домой сослуживцев и опробовал свой опус на них. Учитывая, что у Леандра в баре всегда имелись достойные напитки, привозимые ему в качестве взятки из разных стран, народ собрался быстро и, в итоге, остался в восторге.

После дебюта для закрепления успеха Леандр всё же выступил пару раз на концертах у Саввы и окончательно утвердился во мнении о создании собственного музыкального предприятия. Он несильно увлекался бардовской песней, гораздо больше его привлекал такой жанр, как шансон. Музыка весёлая, разбитная, громкая. Его обожаемым кумиром был Михаил Круг. Главное, собрать команду и не такую, как у Саввы. В его глазах представители шансона – это крупные мужчины с хриплыми голосами.

В конце концов, он рассудил так: если Савва умудряется набирать себе бардов, скитаясь по городу, зависая в переходах, слушая никому неизвестных побирушек, поющих за деньги, то почему бы и ему не набрать свою команду молодцев?

Прошло совсем немного времени и Леандр мягко вписался в московские клубы «Русская душа», «Бутырка», «Гараж», «Сова» и другие. Его команда в отличие от конкурента выглядела, как минимум сборной по тяжёлой атлетике. Здоровенные парни под сотню килограммов и выше, с крепкими затылками, огромными подбородками и животами, обладающие зычными, ревущими, как иерихонские трубы, голосами. Про его команду сразу же заговорили: «А вот и Леандр со своими бандитами».

Главным коньком сборной стал колоритный исполнитель русского шансона Петя Манашко. Парень работал в банке, весил сто тридцать килограммов, мог много выпить, умудрялся завести публику с первого аккорда. Когда Петя выходил на сцену, публика взрывалась бешеными аплодисментами. Но самое главное, Петя любил не только попеть, но и сплясать. Танцующий бегемот неизменно вызывал восхищение. Его песни были незатейливыми, жизненными, а местами и откровенно смешными. Леандр выпускал Петю «на посошок». Публика в зале к тому времени была в сильном подпитии и требовала хлеба и зрелищ.

Вот и в этот вечер Петр вышел на сцену, щёлкнул подтяжками объёмных брюк, с трудом сходившихся на его большом животе и громко объявил:

– Дамы и господа, сейчас я вам спою песню «Маленькая женщина для большой любви».

Зал притих, Петя сделал красивый пас руками и затянул:

Хочу узнать твою душу,
Хочу узнать твоё тело,