Пожалуйста, только живи!

– А то! Ты даже не представляешь, сколько у меня скрытых талантов, – усмехнулась она. – Снимай футболку!

Он стащил через голову майку. Рита тем временем расстелила на полу газету и поставила поверх стул. Марат опустился на сиденье, и она судорожно сглотнула, борясь с желанием прижаться всем телом к его широкой, такой надежной и сильной спине. Под тронутой солнцем кожей ходили гладкие мышцы. У основания шеи темнела маленькая родинка.

Усилием воли заставив руки не дрожать, Рита достала из картонной коробки машинку для стрижки волос, воткнула штепсель в розетку и подошла к Марату. Примериваясь, она запустила пальцы в его отросшие выгоревшие на солнце кудри. Мягкие шелковые пряди ласкали кожу, и она сдавленно кашлянула, не находя в себе сил прикоснуться к ним машинкой. Он обернулся к ней через плечо, глаза его посветлели – сталь и стекло. Тронув ее запястье, он сказал мягко:

– Ничего. Отрастут еще.

И она закусила губу. Отрастут ли? Хватит ли им времени вновь завиться в гладкие волны? Что, если он так и останется лежать где-то на чужой земле с навсегда выбритым затылком?

– Не сомневаюсь! – бодро сказала она и включила машинку.

Тихо застрекотал моторчик, погружаясь в светло-каштановую шапку волос. Ритины руки задвигались быстро и ловко. Мягкие пряди начали падать вниз, скользя по обнаженным плечам Марата.

Через пятнадцать минут все было закончено. Она нагнулась, сдувая последние короткие волоски с его шеи. Марат поднялся на ноги. Лицо его теперь сделалось резче, взрослее. Острее обрисовалась линия скулы, тверже выступил вперед подбородок, открылась благородная линия лба.

Рита провела ладонью по его колючему затылку, сказала сдавленно:

– Ну вот. Теперь настоящий солдат.

Марат обхватил ее руками, прерывисто дыша, прижался губами к шее. Поймал ее ладонь, перецеловал по очереди все пальцы, перевернул, слегка нахмурился, увидев покрасневшие следы на ладони, спросил одними глазами.

– Это ничего, так… – неопределенно ответила она. – Боевые раны.

В их движениях не было суеты, спешки. Они как будто хотели насладиться каждой секундой, каждой клеточкой тела друг друга. Навсегда запечатлеть в памяти каждый миг. Он снова и снова целовал ее, бродя губами по ее шее, ключицам, груди, животу. Рита гладила жадными руками его плечи, спину, твердые мышцы груди, хотела навсегда запомнить его запах, вкус его кожи, острое покалывание прилипших к плечам состриженных волосков на губах.

Он поднял ее на руки, нетвердо шагнул к кровати, мягко опустил ее на расстеленное покрывало. Она потянула его на себя, хрипло вскрикнула. Почувствовала, как на глаза набегают слезы – проклятые, предательские.

«Я не плачу, нет, нет, не плачу. Все хорошо. Не тревожься ни о чем!»

– Я люблю тебя, – прохрипел он.

– Я знаю…

– Со мной все будет хорошо, правда!

– Я… знаю…

Рита проснулась от какого-то шороха. Резко села в постели – господи, неужели она задремала? Марат уже ушел? Она все проспала? Черт! Черт!

Небо за окном начало светлеть, заливая комнату мягкой синевой. Марат одевался, двигаясь осторожно и бесшумно. Рита дернулась, чтобы встать:

– Я с тобой!

Но он мягко остановил ее, присел на край кровати, удерживая.

– Нет, оставайся здесь. Не надо этих дурацких прощаний перед военкоматом. Не хочу! Я и бабу Дину попросил не провожать меня. Хочу вспоминать, как ты лежишь здесь, в моей постели.

– Хорошо, – сдавленно прошептала она. – Как хочешь.

Он натянул через голову футболку, набросил на плечи ветровку, взял заготовленный с вечера рюкзак. Вернулся к постели, присел на корточки и стиснул ее запястья.

– Обещай мне! Ты не будешь ни во что впутываться, пока меня нет. Я хочу быть уверен, что с тобой все в порядке. Обещай!

– Только если ты пообещаешь мне то же самое. – Она с усилием улыбнулась, чувствуя горечь на губах.

Он опустил голову, на мгновение прижался лбом к ее рукам, прошептал:

– Маруся моя…

Она ощущала горячее дыхание, трепет ресниц на своей коже. Потом он пружинисто поднялся на ноги, сказал:

– Ну, все, – и быстро вышел за дверь.

В груди словно что-то взорвалось. Риту как будто парализовало. Несколько секунд она просто сидела в постели, хватая ртом воздух, просто пытаясь дышать сквозь эту раздавившую ее грудь боль. Потом вскочила, на подгибающихся ногах подбежала к окну и успела увидеть только его удаляющуюся спину и бритый затылок. Еще мгновение – и он скрылся за поворотом улицы.

Двигаясь медленно, рассеянно, как сомнамбула, она оделась, собрала свои вещи и тихо выскользнула из комнаты. В доме было полутемно и тихо. Рита двинулась к выходу, в ноги ей метнулся Курт. Она присела на корточки, хотела взять кота на руки. Тот же, издав протестующий вопль, рванулся из ее рук, оставив на запястьях кровавые полосы, вспрыгнул на подоконник и выскочил в форточку.

– Удрал, зараза, – глухо произнес чей-то голос за ее спиной. – За хозяином своим подался.

Рита обернулась и только теперь разглядела сидевшую на табуретке бабу Дину. Старуха сидела очень прямо, стиснув на коленях натруженные руки. Морщинистое лицо ее ничего не выражало, сухие глаза смотрели куда-то поверх Ритиной головы.

– Вот и еще один ушел, – выговорила она. – А, девка? Ушел наш с тобой мальчишка.

И Рита вдруг шагнула к бабке, обхватила ее круглые плечи и впервые за все эти дни заплакала.

С того утра Курт так и не объявлялся. Рита честно облазила все окрестные подвалы и подворотни – проклятый котяра исчез. Иногда ей приходило в голову – может, он и в самом деле каким-то чудом увязался вслед за Маратом? Чушь, конечно, но вдруг?

Как бы там ни было, кот исчез. Марат уехал. А ей нужно было как-то жить. И она жила – заканчивала школу, изо всех сил старалась не ввязываться в авантюры – она ведь обещала Марату, и не хотела думать, что будет дальше.

Где сейчас Марат? Его действительно отправили туда? Жив ли он? Если она будет обо всем этом думать, она сойдет с ума. И Рита усилием воли запретила себе строить предположения и догадки. Теперь ее жизнь – вот такая. И значит, нужно соблюдать новые правила игры. Все.

И вдруг откуда ни возьмись, как из-под земли, выскакивает этот сволочной котище. И тут же снова исчезает. Может, она все-таки тронулась умом и Курт ей привиделся?

Рита осмотрела собственную ладонь. Кот цапнул ее сильно – через край ладони и основание мизинца тянулся глубокий след от зубов. Рана кровоточила и зудяще болела. Выругавшись, Рита подставила руку под струи дождя, стараясь смыть кровь, порылась в карманах, вытащила носовой платок, обмотала им руку и двинулась прочь. В конце концов, нужно же было все-таки узнать, что такое срочное потребовалось от нее друзьям.

– Ну? Что тут у вас за аврал? – вопросила Рита, входя в комнату Банана.

Комната была обшарпанная, давно не ремонтированная. Выгоревшие кое-где отставшие от стен обои, облупленный потолок. По подоконнику и остальным поверхностям были разложены какие-то мотоциклетные детали – это Банан и Аниська все еще не теряли надежды собрать из запчастей собственный мотоцикл.

Аниська сидел прямо на стершемся линолеуме. Банан угрюмо бросал об пол маленький резиновый мячик. Рита машинально покосилась на край подоконника, где раньше сидел бы Марат, потом перевела взгляд и требовательно уставилась на друзей.

– Попал я, Марго, – наконец сипло ответил Банан. – Баблосы нужны. Срочняк!

– Мм, какая неожиданность! – съязвила Рита. – Ну давай, колись, че случилось-то?

Оказалось, что Банан по-крупному проигрался в карты и должен был теперь вернуть долг. Кредиторы его были людьми серьезными, взрослые мужики, недавно с зоны.

– Они меня попишут, ты понимаешь? – сипел Банан. – Счетчик включат, а у меня ни рожна нету. Они на ножи меня поставят, сто пудов!