Художник и его мамзель

– Женился я… это так, – наконец нехотя отозвался Сергей. – По недоразумению. Не бери в голову. Ничего серьезного. Хорошее дело браком не назовут.

– А я-то думала, ты вообще в мастерской живешь, – вздохнула Люба. – У тебя там так по-домашнему, все капитально.

– Еще бы! Укрепляю плацдарм для отступления. В любой момент может пригодиться.

– В смысле?

– Ну, когда надумаю уйти от жены.

– Есть такие мысли?

– Постоянно. А сегодня – особенно, как никогда, – ответил Сергей многозначительно и прижался к ней еще теснее.

Но у нее после этих слов вдруг сразу резко испортилось настроение. Плацдарм для отступления? Где-то она об этом уже слышала. М-да, запасная позиция…

Может, Денис тоже подготовил плацдарм для отступления, прежде чем исчезнуть? И сейчас спокойно гуляет со своей молодой женой где-нибудь по Парижу? Или в другом месте вьют себе уютное домашнее гнездышко?

С какой стати, спрашивается, он должен был ей об этом докладывать? Кто она была для него, ведь даже не жена?

Павлуша сразу в точку попал – служанка, золушка.

Даже зубной пасты собственной нет, хоть печной золой зубы чисти.

– Ну вот и пришли, – сказал Сергей. – Ты чего вдруг задумалась?

На втором этаже в мастерской у Павлуши горел свет. Они стояли как раз под его окнами – пьяные и почти в обнимку. Хоть бы не выглянул в окно ненароком.

Люба отстранилась от своего спутника и шагнула в подъезд.

– Погоди, а как же я? Можно с тобой? – растерянно спросил Сергей.

– А жене домой по мобильнику позвонишь? – усмехнулась Люба. – Скажешь, немного заработался? Муза прилетела?

– Могу никуда и не звонить…

Он прижал Любу к стене, жарко задышал в лицо.

– Я забыть не могу… как ты тогда, а? А я что же, а?

– Отпусти, – сказала Люба. – Слышишь?

От него пахло дорогой туалетной водой, перегаром и копчеными лещами.

– Отпусти, а то я сейчас Павла Владимировича позову. Мы о такой оплате не договаривались.

Сергей сразу же испуганно отпрянул. Не так резво, конечно, как Павлуша, но все-таки. Видно было, что он до сих пор побаивался своего учителя.

– Что ты говоришь? Какая оплата? Я же так… За кого ты меня принимаешь?

– А ты… меня… за кого… принимаешь? – выразительно, с расстановкой спросила Люба. – Боюсь, ты попал не по адресу.

Когда Люба, то и дело натыкаясь на пеньки, шла по коммунальному коридору, в мастерской Павлуши света уже не было.

Ей захотелось постучаться в дверь и сказать ему что-нибудь хорошее.

Но ведь он еще сильнее испугается.

– Спокойной ночи, – прошептала Люба, обращаясь к замочной скважине.

А что она еще могла придумать, пьяная дурочка?

…Трам-там-там. От знакомого марша Люба подскочила на кровати и не сразу смогла вспомнить, почему она ночует в таком странном месте.

Но рука на ощупь нашла мобильный телефон, прежде чем пробудилось сознание.

– Только не говори, что ты уже спишь, – сказал ей Антон в самое ухо.

Почему-то Любе показалось в темноте, что он где-то совсем близко, и у нее по спине пробежала неприятная дрожь.

По голосу чувствовалось, что Антон изрядно пьян.

– Я уже сплю, – сказала Люба. – А тебе что, делать нечего? Зачем будишь людей среди ночи?

– У меня тут везде тоже люди. И все – спят, – зачем-то доложил Антон. – Кстати, хорошие девки. Ничем не хуже тебя. Только не надо говорить, что ты тоже сейчас спишь не одна.

Люба хотела отключить телефон, но вовремя спохватилась, вспомнила: а вдруг Антон в пьяном виде наконец-то проговорится и скажет, куда все-таки подевался Денис? Ради этого можно выдержать любое пьяное бормотание.

– Может, и не одна, – поддразнила его Люба.

– Ты же знаешь, что я азартный человек. Ты меня злишь, и это меня заводит… Ведь на самом деле это очень полезная для жизни вещь, без нее – никуда…

Антон сделал паузу, и Люба украдкой зевнула, с удивлением оглядываясь по сторонам. При лунном свете мастерская выглядела особенно романтично и была похожа на старинный замок. За окном слегка качались деревья, и их фиолетовые тени казались красивее любой картины.

– …придает нужное ускорение. На злости весь бизнес держится, а стоит расслабиться, сразу все идет прахом. Так что я тебе даже благодарен, что ты заставляешь меня злиться, сильно злиться… А Дениска – он просто безмозглый кретин…

– Где он сейчас? – быстро спросила Люба.

– К старшему брату, наверное, уехал, в Тверь, чтобы тот ему сопли подтирал. Можешь не волноваться, в город он больше не вернется. Наконец-то он и сам понял, что ему сюда лучше не соваться. Проиграл, парень, и – привет, ищи себе другую поляну.

– А я и не волнуюсь, – сказала Люба дрожащим голосом.

Тени на стене беспокойно задвигались – должно быть, за окном поднимался ветер. У Любы сразу сон как рукой сняло.

Значит, Денис уехал в Тверь, к брату. Ну и хорошо. Пусть. Обидно, конечно, что он так с ней поступил, но хоть живой. Спит, наверное, где-то спокойно, сопит в две дырочки. Предатель…

Зато, опять-таки, на телефонных звонках экономия. Как отрезал. Надо было исчезнуть, он и исчез. Всем – полный привет.

«А вот возьму – и отомщу Денису за все, пусть знает…» – задохнулась Люба от ярости. У нее даже в глазах потемнело от желания срочно, немедленно что-то сделать, чтобы защититься от своей обиды.