Избранные тьмой

Димир рассмеялся:

– Нет, с чего бы? Она хороша в роли пленницы.

– А ты ей сказал? Об отце.

Старший брат замотал головой:

– Я к ней не пойду. Ты помнишь, как она повела себя на собрании? Еще и оскорбляет при каждой встрече. К тебе она хорошо относится – ты ей и скажи.

Принц попробовал отказаться, но сложно перечить королю. Пришлось одеваться и идти к пленнице.

Волнуясь, Ник тихо постучался в дверь принцессы. Карленна не открывала, из комнаты доносились сдавленные всхлипы, и принцу пришлось войти, не дождавшись приглашения. Девушка лежала на кровати, уткнувшись лицом в подушку, та не могла полностью заглушить громкие и тоскливые всхлипы. Плечи принцессы судорожно вздрагивали. Слухи по Монт-д’Эталю разлетались слишком быстро и успели обогнать принца.

Ник пытался успокоить ее, тщетно стараясь подобрать нужные слова.

Прошло немало времени, прежде чем силы Карленны иссякли, и девушка затихла, неспособная больше плакать.

– Тебе постоянно приходится успокаивать меня. Ты, наверно, считаешь меня истеричкой. – Голос принцессы дрожал.

– У тебя есть повод плакать, – осторожно проговорил Ник.

– Кто его убил?

– Говорят, молодая любовница. – Припомнив сон, принц добавил: – Но, может, за его смертью стоит более расчетливый человек.

«Ведьма, например», – не решился озвучить Ник.

Глава 10. Изгой

Минула неделя с тех пор, как Роберта провели через башню Стражей и бросили на покрытый плесенью пол его новой обители. Темной, сырой и холодной, как подобает тюрьме.

Редкие капли стекали по трещинам серокаменной стены. Тюрьма представляла собой множество выдолбленных в мейфорской скале клетушек с решетчатыми дверьми. Зловещая тишина заставляла воображение разыгрываться, и Роберту чудилось, будто за стеной шумит мейфорское озеро. Воображение рисовало картину, в которой стук капель учащался, и волны-исполины затапливали подземную тюрьму. Она стала ночным кошмаром принца. Каждый сон непременно заканчивался его смертью. Он задыхался и тонул, вместе с ним погибали и другие заключенные. Изредка ему снилось, что рядом умирал и Дант Гарс, и тогда принц считал, что ночь проведена не зря.

Тюрьма сломит и более закаленного человека, а Роберта и вовсе можно было назвать неженкой. Пришлось привыкать к суровым условиям. Он с трудом умещался в комнате размером два на два широких шага, где нельзя было толком ни лечь, ни встать. Почти все время пленник, согнувшись, прохаживался кругами по камере. Шаг, шаг, поворот, шаг, шаг, поворот… Принц утомлялся, спина и шея быстро затекали, голова кружилась от хождения по кругу. Но Роберт понимал, что без прогулок мышцы омертвеют, поэтому для тела он делал зарядку, а для ума вел разговоры с обретенными в тюрьме друзьями.

Камеры были одиночными. Череда огороженных решетками комнатенок тянулась вдоль извилистых коридоров, и заключенные свободно переговаривались с ближайшими соседями.

Слева от Роберта жил общительный наемный убийца Томми. Мелкие лорды нередко обращались к нему, чтобы избавиться от соседей и завладеть их землями. Томми не отказывал. Он брался за убийство раз в пару месяцев, расправлялся с несчастными, получал честно заработанные деньги, кутил на них, а потом искал нового заказчика. Однажды Томми повел себя неосторожно. Наткнулся на стражников, когда праздновал удачное завершение дела в таверне неподалеку от места преступления, и сболтнул лишнего. Так он оказался в мейфорской тюрьме. Его участь еще решалась, и пленника могли отпустить за неимением улик, но сам Томми готовился к казни.

Несмотря на дыхание приближающейся смерти, Томми не унывал. Он много шутил и рассказывал принцу о прозвищах, которыми заключенные награждали тюремных стражников. Детину с приятным голосом и смазливым лицом прозвали Милашкой. Милашка разносил завтраки, и заключенные терпеть его не могли. Он издевался над арестантами, не приносил еду, делая вид, что забыл отдать, или швырял тарелки с такой небрежностью, что часть гадкой каши с комочками разливалась по полу. Второго охранника за широко расставленные ноги, сутулые плечи и длинные руки прозвали Обезьяной. Обезьяна разносил ужин. Его настроение менялось день ото дня. Иногда он любезничал с заключенными, подкладывая им лишние ломти хлеба и выполняя мелкие просьбы, а иногда, наоборот, кричал и наказывал. Именно у Обезьяны, пока тот пребывал в приподнятом расположении духа, Роберту удалось разузнать кое-что о своей судьбе. Оказалось, что стражники нашли яд, который он прятал за карнизом, а лекарь проговорился, что принц интересовался настойкой из амиррийского цветка. Никто не сомневался в причастности Роберта к смерти короля, и принц признавал, что на месте стражников и любого мейфорца думал бы так же.

Положение казалось безнадежным.

– Не унывай, малец, выберешься еще! – подбодрил голос из камеры справа. Так Роберт познакомился с Джимми.

Джимми вменялись поджог и убийство. «Жизнь победила меня», – вздыхал пленник, но больше про себя ничего не рассказывал. Зато развлекал Роберта тем, что передавал истории, дошедшие до него от заключенных из соседних камер. В ответ принц делился тем, что узнал о Томми и об остальных арестантах по левой стороне. Так вся тюрьма заочно перезнакомилась.

Как-то утром подземелье зашумело. Обычно это означало, что привели нового заключенного.

– Ведьмы, – сообщил Томми через стену.

«Проклятый Дант Гарс», – подумалось принцу. Смерть короля не сподвигла охотника оставить свое ремесло.

Роберт известил Джимми, тот передал сообщение дальше по цепочке до последней камеры. Вскоре мимо принца провели двух ведьм. Они даже не взглянули на него. Откуда им было знать, что он на их стороне, что однажды он пытался освободить из этой тюрьмы их подруг. Теперь самому бы выбраться.

В известии о том, что в темницу снова попали ведьмы, Роберт нашел свое спасение. Он понимал, что мейфорская ведьма придет освободить подруг, а заодно поможет и ему.

Близилось время ужина. Желудок громко урчал от голода, и, изнывая от ожидания, Роберт прислонился к холодным прутьям решетки. В отдалении покачнулся свет переносной лампы, послышались тяжелые шаги, задребезжала тележка с тарелками. Широко расставляя ноги, по каменному полу ступал Обезьяна, от которого воняло рыбной похлебкой. Роберт скривился – рыбу, как и все, что связано с водой, он не жаловал. Но в тюрьме не пристало капризничать. Принц дождался, пока Обезьяна подойдет ближе, и протянул руку за своей порцией, но охранник прошел мимо, не остановившись ни у одной из камер. Роберт, Джимми, Томми и остальные заключенные возмущенно окликнули его, но тот скрылся в глубине коридора, даже не оглянувшись.

Потом Обезьяна вернулся. Все в том же таинственном оцепенении он шагал в сторону выхода. За ним, как за проводником, уверенно следовали ведьмы. Они были свободны – их не связали, им не угрожали, охранник не вел их насильно. Когда Обезьяна поравнялся с клеткой Роберта, принц окликнул его, но ответа не последовало.

– Эй! Э-эй! – позвал настойчивее.

Принц даже протянул руку сквозь клетку и почти ухватился за куртку охранника, но Обезьяна и глазом не повел. Стражник молча следовал по пути, который прокладывали его непостижимые мысли, и смотрел ровно перед собой, точно ничего не чувствуя и не слыша. «Да он околдован, – сообразил Роберт, – потому и помогает ведьмам сбежать».

Охранник скрылся из виду, и ведьмы проскочили мимо принца.

– Эй! Стойте! – возмутился Роберт.

Он просунул руку за решетку и ловко схватил одну из них.

– Скажи мейфорской ведьме, что мне нужна помощь. Пусть освободит и меня.

– Существам молись, а не ведьме! – огрызнулась девчонка.

– Я закричу, и он очнется, – пригрозил Роберт, кивая на охранника. Девчонка метнула злобный взгляд в сторону Обезьяны. Принц продолжил: – Скажи ей, пусть поможет Роберту. Поняла?

Незнакомка высвободила руку. Очевидно, ей была безразлична судьба пленника.

– Если не поговоришь с ведьмой, я назову стражникам имя, и ее арестуют! – пригрозил принц.

– Хорошо, поговорю, – недовольно согласилась девушка.

Роберт улыбнулся маленькой победе и отошел в темноту клетки, позволяя ведьме уйти. Девчонка побежала за охранником, а пленный принц уселся в углу. Теперь сквозь запах сырости и плесени он чувствовал веяние свежего воздуха. Ведьма спасет его.

Но надеждам не суждено было сбыться. За Робертом пришли.

Принца доставили в башню Стражей и швырнули в полутемную комнату, где на стуле в царственной позе сидел человек. Пленник прищурился, разглядывая знакомый силуэт – широкоплечий и крупный, как многолетний дуб. Человек поднялся и оперся кулаками о стол. Он выглядел угрожающе, словно хищник, готовящийся напасть на жертву.

– Рад встрече, – едко поприветствовал его принц, пытаясь встать с колен.

– А я-то как рад, – отозвался Дант Гарс.

Он подошел к пленнику, схватил его за волосы и, протащив по комнате, усадил на стул. Охотник связал Роберту руки за спиной и поднес свечу к лицу принца настолько близко, что щеку опалил огненный поцелуй. Пленник стиснул зубы.

– У меня к тебе всего один вопрос, Роберт. – За черной, как кладбищенская ночь, бородой появилась улыбка. – Я имею полномочия пытать тебя. Вырывать ногти, сдирать кожу, отрубать пальцы… Но этого можно избежать, если ты назовешь мне имя ведьмы.

– Я не знаком с ведьмой.