Двуликие

Глава 30

Пальцы или работа?

«Повстанцы. Повстанцы. Повстанцы, – перечислял инквизитор, проходя мимо допросных комнат. – Грегор».

Фергюс свернул в четвертую дверь. Уселся на железный стул и окинул взглядом допрашиваемого. Лицо арестанта было чистым, зубы на месте, но под расстегнутой рубахой виднелись синяки. Инквизитор рассчитывал, что вернет этого человека обратно, и не хотел оставлять на нем видимые следы допроса.

– Секретарь лорда Новела, – прошептал призрак.

Он поставил перед инквизитором сундук с пыточными инструментами. Фергюс запустил руку внутрь. Не глядя, достал первое, что ему попалось, – молоток с острыми концами.

– Лорд Кединберг, лорд Кединберг, тут какая-то ошибка! – запищал арестант.

Фергюс поморщился от его голоса. Поигрывая молотком, инквизитор обошел вокруг секретаря и с размахом ударил молотком по столу. Арестант подпрыгнул, насколько позволяли цепи.

– Лорд Кединберг! Вы разве не знаете, кто я? – продолжал верещать арестант. – Я секретарь лорда Новела!

– Я прекрасно знаю, кто ты. Иначе бы ты здесь не оказался.

Инквизитор вернул молоток в пыточный сундук. Инструментов там оказалось мало. Видимо, призраки растащили все по соседним комнатам, чтобы допросить повстанцев. Вчерашний арест несказанно обрадовал Фергюса, и он, доверив дальнейшие поиски повстанцев призракам, вернулся к расследованию убийства короля Грегора. Лорд Новел обронил в храме Существ неразумные слова о сумасшествии Грегора, и потому призраки привели в инквизицию его секретаря. Кто, если не секретарь, знает грязные тайны своего начальства?

Инквизитор шарил внутри пыточного ящика.

– Твой хозяин не слишком ласково отозвался о короле Грегоре. Напомню, короля убили. Как думаешь, есть ли между этими событиями связь? – бесстрастно спросил Фергюс, не смотря на секретаря.

– Лорд Кединберг, что вы! Нет, конечно!

– А я все-таки считаю, что лорд Новел убил короля Грегора.

Старик выудил из ящика нож. Банальное оружие, но не менее пугающее. Ножом можно отделить лоскуты кожи, разрезать плоть, достать внутренние органы. Кишки, например. Арестанты при этом любят терять сознание, но призраки быстро приводят их в чувство. Старик вдавил лезвие в стол и, ведя им по столешнице, подошел ближе к секретарю. После вынул нож и примерил к пальцам арестанта, будто прикидывал, где их лучше отрезать.

– Лорд Кединберг, лорд Кединберг! Лорд Новел никого не убивал!

– Разумеется, лорд Новел не убивал. Но нанял убийцу, – подсказал Фергюс.

– Нет-нет! – секретарь сжимал пальцы. – Не он, его друг!

Фергюс ликовал. Он усмехнулся и отошел от арестанта. Старик положил нож на стол, и в лезвии отразился оранжевый свет факелов.

– Так, может, ты знаешь имя человека, который нанял убийцу?

– А вы меня отпустите? – жалобно спросил секретарь.

– Разумеется, – Фергюс по-доброму улыбнулся. – Но от тебя зависит, насколько целым я тебя отпущу.

Секретарь с опаской покосился на нож.

– Я не знаю имя, но я знаю, где его найти. Лорд Новел переписывался с лордом, который замыслил убийство.

– Ты читал письма? – поинтересовался Фергюс, охваченный огнем любопытства.

– Нет, только пару строк. Лорд Новел хотел их сжечь, но передумал. Хотел использовать эту тайну в своих целях.

– Понимаю, – кивнул инквизитор. – Всегда полезно знать чужие тайны. Ну, а ты сам почему смолчал?

– Вы сами сказали, что полезно знать чужие тайны, – секретарь, кажется, понял, что его отпустят, и успокоился. Голос больше не переходил на визг и не дрожал. – Лорд Новел слишком хорошо мне платит, чтобы подставлять его.

– И все-таки ты его подставил. И подставишь снова – принесешь мне письма.

– Но лорд Новел…

– Что – лорд Новел? Увидит и поругает тебя за это? Ну что ж, в противном случае, я отрублю тебе пальцы. Что ты любишь больше: свои пальцы или свою работу?

– Пальцы, – прошипел секретарь.

– Значит, принесешь мне письма?

Арестант вздохнул. С грустью посмотрел на инквизитора и тихо кивнул. Призраки мелькнули за спиной секретаря.

– Отпустите его, – приказал Фергюс.

Замок лязгнул, и пустые оковы упали на стол.

Глава 31

Любовь, расчет и игры

Рассветное солнце нехотя склонилось над Мейфором. Желтоватые облака проплывали над замком, задевая его вздымающиеся к небу башни. Светлело, и люди медленно и сонно высыпали на неприветливо холодную улицу, еще охваченную уходящими тенями ночи. Теплая шаль согревала принцессу. Лишь ранним утром арнестский король выкраивал свободный час для встреч с невестой, в остальном же все его время без остатка уходило на государственные дела. Карленна с самого начала понимала, что выходит замуж не за мужчину, а за политика, но лишь сейчас в полной мере могла оценить последствия своего решения. Оно предрекало ей безрадостное будущее.

Адрен, величаво заложив руки за спину, неспешно прохаживался вдоль дорожек сада. Он пытался развлекать принцессу не слишком занимательными речами. Если раньше мужчина еще пытался как-то увлечь Карленну, то теперь, убрав со своей дороги эфлейского соперника, окончательно перестал выказывать к ней какой-либо интерес, за исключением политического. Карленна скучала на этих прогулках.

– Что ты знаешь об управлении королевством? – спросил Адрен с таким надменным видом, словно разговаривал не с принцессой, а с кухаркой, которая в государственных делах не смыслит совсем ничего.

Карленна, впрочем, тоже не много в этом смыслила.

– Знаю, что им управляет папа и я последняя в списке престолонаследников, – ответила принцесса, и от этого ей даже стало как-то обидно. Она могла бы быть предпоследней, если бы не погиб младший брат.

– Зато ты вместе со мной будешь править Арнестом, – провозгласил Адрен.

Карленну это не впечатлило, а Адрен словно бы и не замечал ее унылого настроения. Куда больше его заботила судьба королевства в целом, чем чьи-то личные переживания, пусть даже и его будущей супруги. Принцесса сердилась, но повернуть время вспять не могла. Через два месяца ей предстояло отправиться в Арнест уже не в качестве калледионской принцессы, а в качестве арнестской королевы.

– Тебе предстоит изучить географию Арнеста, – поучал тем временем Адрен. – Разобраться в аппарате управления, выучить законы…

Карленна досадовала. Вряд ли Димир сейчас бы рассказывал об «аппарате управления» и подобных вещах. Он бы нашел для них двоих укромный уголок в саду, она бы для вида повозмущалась наглым приставаниям, а потом поддалась бы его страстной настойчивости. Но все это осталось лишь в мечтах. Эфлея слаба, ей не победить в войне, и принцесса сама не захотела становиться на сторону проигравших.

– Так вот, Арнестом управляет Правящий Совет. Все и вся подчиняется его воле, даже я. Оттого-то мне и не жаль лишаться суверенитета: в качестве наместника Джеральда я буду иметь больше власти, чем будучи королем Арнеста, понимаешь?

Принцесса не понимала. Она и не пыталась понять. Карленна знала, что рано или поздно придется вникнуть в королевские дела, но сейчас, пока Арнест не стал ей вторым домом, разъяснения жениха девушку не интересовали.

– Понимаю, – безразлично ответила она.

Последние минуты их утренней встречи истекали. Адрен и Карленна покидали сад и подходили ко двору замка, где было непривычно оживленно. Яркий свет падал на мощеную площадь, на которой выстроились ряды грозных стражников. Они внимали напутственным речам своего командира Данта Гарса. Длинные черные волосы, забранные в конский хвост, из-за ветра хлестали его по лицу, а металлические кольца в ушах блестели на солнце.

– Отдадим долг родному королевству! – гремел его голос.

– Да! – радовались стражники.

– Защитим родных и близких!

– Да!

– Очистим землю от самых мерзких из всех живых созданий – от ведьм!

– Да! Да!

Стражники восторженно кричали и поднимали вверх оружие с каждым возгласом. Раз в неделю Дант Гарс отправлял отряды на окрестные территории, и раз в неделю в темницы Мейфора привозили всех, кого подозревали в причастности к колдовству. Ни одной ведьме не удавалось ускользнуть от свирепого охотника.

Ни одной, кроме Карленны. Она поторопила Адрена, чтоб тот скорее проводил ее к входу в замок. Но жених, напротив, остановился и предложил принцессе понаблюдать за подготовкой отряда к отъезду на «охоту».

– Арнестцы очень уважают твоего отца за борьбу с колдовством, – заметил он. – Ведьмы – это зло, которое надо искоренить.

– Почему зло? – спросила Карленна.

Адрен пожал плечами:

– Ведьмы наделены особыми силами, которых нет у обычных людей. И эти самые силы позволяют им творить губительные вещи, несправедливо дают не предназначенную им власть!

Принцессе показалось, что его голос пропитан обидой: он, обычный человек, завидовал необычным силам ведьм. Девушка тихонько хмыкнула.

– Поэтому не поддавайся их тлетворному влиянию, – заключил Адрен. – Люди будут уважать тебя как дочь Джеральда юн Реймстона, величайшего борца с ведьмами.

«И это будет их величайшей ошибкой», – закончила про себя Карленна.

Отряд охотников на ведьм тронулся и выехал за ворота Мейфора. Принцесса вместе с женихом наблюдала за удаляющимися стражниками. На секунду их предводитель, жестокий Дант Гарс обернулся и встретился взглядом с Карленной. Недобрая ухмылка появилась на его лице. Он не смог добраться до комнаты принцессы, до черной колдовской книги, но наверняка замышлял что-то еще, а неизвестность пугала девушку не меньше, чем сам охотник.

– Я провожу тебя до твоей комнаты, – нарушил молчание Адрен. – И еще должен предупредить: завтра я уезжаю в Арнест по делам. Когда вернусь, займемся подготовкой к свадьбе.

Весть о разлуке, которая могла бы расстроить любящую невесту, пришлась Карленне по душе. Девушка улыбнулась: не придется больше вставать на рассвете ради скучной прогулки с Адреном, не придется слушать его речи об управлении государством и об опасности, исходящей от ведьм. Принцесса пыталась скрыть радость, но Адрен наверняка понимал, что сильно скучать она не будет.

На другой день арнестский король уехал. Карленна с самым грустным выражением лица, какое только могла изобразить, помахала жениху рукой и облегченно вздохнула. Она развернулась в сторону замка. Принцесса не скрывала улыбку. Лицо выражало облегчение, с души словно на время свалился камень.

– Я всегда думал, что девушек огорчает разлука с женихом, – услышала она знакомый голос.

Внутри все замерло. Карленна вздохнула и медленно обернулась. Позади нее, скрестив руки на груди, стоял Дант Гарс.

– Ох, любовь моя, возвращайся скорее, как я тут буду без тебя! – картинно заломив руки и подняв глаза к небу, воскликнула Карленна. – Так лучше?

Охотник сморщился.

– Так себе. Улыбка вам идет намного больше.

– Вот и прекрасно, тогда я буду улыбаться, – легким кивком головы Карленна дала понять, что разговор окончен. Она изящно взмахнула юбкой и продолжила путь в замок.

Дант Гарс нагнал ее.

– Знаете, что я думаю насчет вашего жениха?

– По-моему, вы слишком много думаете, Дант Гарс, – отбрила она.

– Я все же скажу.

– Не стоит. Я все еще обижена на вас за ту вопиющую наглость, попытку обыскать мою комнату, – холодно ответила принцесса.

– Я провожу вас до замка, – предложил охотник. – Так вот…

Карленна не хотела его слушать. Она понимала, что он так просто не отстанет, и, резко перебив мужчину, соврала:

– Не надо, меня в саду ждут подруги.

Пока Дант Гарс не опомнился, она свернула с дороги и заторопилась в сторону сада. Принцесса не оборачивалась, но слышала, как ее преследовали небрежные шаги охотника, – он шел на расстоянии, но не отставал. Эта игра казалась странной, и Карленна не любила играть, не зная правила.

Впереди показалась арка сада. Она отбрасывала тень на широкую, устланную светлыми плитами аллею, чуть поодаль разветвляющуюся на лабиринт отдельных дорожек и троп. Их замысловатый узор обрамляли цветы и деревья. Душистый запах витал в воздухе. По периметру сада за невысокими кустами спрятались невидимые тропинки. Ими пользовались в основном слуги и садовники, чтобы не попадаться на глаза господам. Карленна шмыгнула на скрытую тропу и замерла в отдалении. Подождала немного, из засады наблюдая за входом, и убедилась, что Дант Гарс тоже зашел в парк. Принцесса потихоньку протиснулась вглубь своего убежища. Пока охотник плутал по садовым аллеям, она тайным путем решила добраться до другого выхода из парка. А оттуда – до замка. Пока папы рядом нет, отделываться от охотника ей придется самой. Приподняв полы платья, чтобы не испачкаться, она побежала ко второму выходу из сада. Его просвет уже виднелся невдалеке. Руки натыкались на мелкие острые ветки, а в туфлях, покрывшихся коричневой пылью, ерзали камушки. Низко склонившаяся ветка задела юбку, и Карленна слегка нагнулась, чтобы высвободиться и не порвать ткань. Послышался шорох листьев, и крупная тень заслонила часть тропы. Принцесса подняла взгляд. Неугомонный охотник, с кошачьей грациозностью, удивительной для человека его комплекции, просочился сквозь размашистые кусты и преградил путь Карленне. Он занимал собой всю ширину дорожки, ветви кустов по обе стороны тропы касались его плеч. Охотник с усмешкой оглядывал загнанную добычу, приподнятые уголки губ скрывались за усами и ухоженной черной бородой, которую он неспешно поглаживал.

– Я все же хочу сказать, – заявил он.

Действия охотника позабавили Карленну. Его настойчивость льстила, но девушка ни на секунду не забывала про черную книгу в комнате.

– Вы что, преследуете меня, Дант Гарс?

– Преследовать – часть моей работы, – пожал он плечами.

– А грозный вид – тоже часть вашей работы?

Дант Гарс на секунду убрал руку от бороды и рта, открыв принцессе некое подобие улыбки.

– Если вы не ведьма, принцесса, то вас не должно это пугать.

– Должна вас заверить, я не ведьма, – рассмеялась Карленна, но легкое напряжение в ее голосе не могло укрыться от охотника.

– В этом я вам верю.

– Так я могу пройти? – спросила принцесса, указав на высокую садовую арку, проход к которой загородил охотник.

Гарс немного посторонился. Это «немного» подразумевало собой узкую щель между ним и изгородью, в которую не протиснулся бы даже ребенок. Но он ухмыльнулся и указал принцессе на проход:

– Идите.

Карленна не оценила насмешку.

– Вы пытаетесь меня смутить, Дант Гарс?

– А вы смущены?

– Нисколько. Но я предпочла бы, чтобы вы позволили мне пройти.

– Я позволяю, – рассмеялся охотник.

Карленна скривилась в ответной улыбке. Пусть Дант Гарс не давал пройти вперед, путь назад он оставил открытым. Одарив охотника презрительным взглядом, она развернулась и поспешила обратной дорогой. Но у Данта на этот счет оказались иные планы. Он догнал принцессу и, удерживая ее за руку, произнес:

– А я все-таки скажу про Адрена: не мучайте друг друга. Вы его не любите. Вас не привлекают ни его деньги, ни титул, ни политический ум.

Эти слова, кто бы и при каких обстоятельствах их ни сказал, своей правдивостью укололи сердце принцессы.

– Много ли вы знаете! – фыркнула она.

– Поверьте, я вижу больше, чем мне показывают, – двусмысленно усмехнулся охотник. – Вас ничуть не привлекает политика – это скучно. Вы любите другие игры.

Охотник крепко, до боли сжимал руку Карленны.

– Отстаньте! – воскликнула она.

Девушка смутилась. Румянец разлился по щекам, и она поспешно отвернулась. «Наглец и грубиян», – разочарованно подумала принцесса, не то оскорбленная поведением охотника, не то обиженная на правдивые слова, которые не хотела слышать. Дант Гарс выпустил ее, и Карленна, не оборачиваясь, побежала к выходу из парка. Охотник не преследовал ее, но принцесса слышала, как он рассмеялся.

– Это не ваше дело! – крикнула она и скрылась в арке.

Глава 32

Монт-д’Этальские крысы

Сумерки накрывали зеленую равнину близ западных деревень, неспешно наползал туман, пряча очертания арнестских гор. Веяло вечерним холодком. Призраки инквизиции сидели, подстелив плащи, на тронутой вечерней росой траве, а невдалеке паслись их серые кони. Весь день призраки и Ник провели в деревнях: искали повстанцев из отряда Нэйта, которым хватило ума не участвовать в ограблении оружейного склада, но которых выдали пленные собратья. Под конец дня принц чувствовал себя выпотрошенным из-за этой нервной работы.

Вечером призраки сделали привал. Ник со вздохом усталости опустился на землю возле костра. Зябкие пальцы ветра трогали спины путников. Костер почти потух, и призраки подкинули дрова в огонь. Пламя радостно вздыбилось, и мигом нагревшийся воздух обдал их теплыми прикосновениями. Ник откинулся на плащ. Не хотелось ни есть, ни пить, он мог лишь мертвецки лежать на земле и ощущать, как оранжевый свет пламени слабо согревает лицо. Костер мутнел и исчезал, сознание туманилось, и вот уже Ник оказался не в кругу призраков, а на дороге. «Разве мы опять куда-то едем?» – засопротивлялся принц, но сон уже сморил его.

Никос шел один. Проливной дождь обрушился на него. Принц дрожал, безуспешно растирая заледеневшие руки в попытках согреть их, но продолжал идти. Дорогу размыло, он увязал в топкой грязи и молился, чтобы это скорее закончилось, чтобы он скорее проснулся. Ник не сомневался, что это всего лишь один из тех снов, столь похожих на явь.

Однако дождь внезапно кончился. Когда дождевая пелена расступилась, обнажив залитые водой окрестности, Ник принялся озираться, чтобы понять, где находится. Дорога спряталась среди редеющего леса, но впереди виднелся дорожный указатель. Принц прочел название ближайшей деревни и двинулся в ее сторону. Когда широкий пень у перекрестка преградил ему путь, Ник присел передохнуть и тут же вскочил. Пень, а теперь и брюки принца, оказались насквозь мокрыми. Принц досадливо отряхнулся.

Вдруг ему показалось, что справа, среди деревьев, мелькнула тень. Следом ночную тишину внезапно нарушили тихие звуки с дороги. Послышалось лошадиное ржание, и вдалеке показались силуэты всадников. Тень снова шевельнулась и двинулась в глубину леса. Принц на секунду замялся, размышляя, куда лучше пойти: в лес за таинственной фигурой или навстречу всадникам. «Всадники проскачут мимо, и я их не догоню, а у этого человека, должно быть, в лесу есть укрытие», – решил он и последовал за фигурой.

Следуя за тенью, Ник дошел до скромной прогалины с маленьким бревенчатым домиком в центре. Окна излучали тусклый желтоватый свет, а из трубы тонкой струйкой шел дым. Фигура на секунду остановилась и обернулась, взволнованно вглядываясь в темноту. Оконный свет упал на ее лицо и розовые волосы, и принц вздрогнул, пронзенный недавними воспоминаниями. В инквизиции ее называли «девушка из таверны» или «розоволосая девушка». Фергюс попросил оставить поиски беглянки, но она стояла здесь, перед Ником. Оставалось только проснуться, найти это место и арестовать ее.

Новый день начался хмурым рассветом. Костер почти погас, все призраки, кроме караульного, спали, укрывшись серыми накидками. Лениво накрапывал дождь, капли слезами стекали по щекам, и Ник проснулся оттого, что дрожит. Он тяжело перевернулся на бок и съежился, растирая закоченевшие руки и ноги. Пальцы заледенели, и принц, немного подышав на них, беспомощно пополз к костру. Подкинул в огонь пару веток, которые еще не успели намокнуть, и уселся поближе к огню. Блаженно прикрыл глаза. Тело оттаивало, Ник снова начал чувствовать пальцы, а вместе с тем вернулись и другие чувства – голод и жажда. К тому же покалывала затекшая спина. Принц немного размял шею, в которой после сна на непривычно жесткой земле отдавало тянущей болью, и смахнул с себя травинки с песком. Желудок заныл. Ник огляделся в поисках еды. Он нашел мясо, которое призраки пожарили вечером, и жадно накинулся на него. Оно остыло, но принц стряхнул с него насекомых и с удовольствием сжевал пару-тройку кусков. Он ел прямо с вертела. Липкий сок тек по рукам и капал в траву под ногами. Караульный, улыбаясь, подкинул принцу флягу с водой. Ник благодарно кивнул, вытерся рукавом и вздохнул: Фергюс не обманывал насчет голода и холода.

Топот копыт ворвался в равнинную тишину. На горизонте показался темно-серый силуэт призрака, который гнал коня к лагерю. На шум подтянулись и другие призраки. Вскоре все уже устроились вокруг костра.

– Ничего особенного, – рассказывал призрак, приехавший последним. – Приятели Нэйта в темнице клянутся, что остальные повстанцы скрываются где-то здесь. Местные жители клянутся, что не видели никого из них.

– Очевидно, кто-то врет, – ответили ему.

– Врет или не врет, но кое-что я все же разузнал, – продолжил призрак. – Здесь видели розоволосую девушку.

Принц навострился:

– Так что, будем ее искать?

– Да нет, зачем? Фергюс сказал пока забыть про нее и заняться повстанцами. Предлагаю так и сделать – нам же меньше работы.

Ник заспорил:

– Но она тоже повстанка! И пока она где-то недалеко, мы можем поймать ее.

– Прекрасный план. Но мы ее и в таверне-то не смогли поймать, когда она была совсем рядом. А в незнакомом поле или в лесу если на что и наткнемся, так это на пень.

Воспоминание из сна кольнуло Ника. Он смахнул с ладоней дождевые капли и хитро улыбнулся:

– А если я скажу, что знаю, где ее искать?

Ветки угрожающе заскребли по крыше. Где-то вдалеке прогремел гром, и порыв ветра с силой распахнул окошко лесного дома. Сырой воздух проник в комнату, испуганно зашелестели листья. Сверкнула молния. Ее холодный свет озарил комнату, ознаменовав собой начало грозы, тяжелые капли влетели в окно и упали на дощатый пол. Мираби покинула нагретую постель и закрыла окно, задвинув хлипкую щеколду. Сквозняк тонкой струйкой упрямо протискивался в щель между створками. Девушка задвинула шторы и проверила дверной засов. С тех пор как она сбежала из таверны прямо из-под носа монт-дʼэтальских крыс, они мерещились ей повсюду.

Вскоре стихия утомилась, дождь прекратился. Девушке не спалось. Над ней нависал необъяснимый ужас, и она решила добежать до соседней деревеньки, где снял себе комнату Лютер. Быть может, она поговорит с другом, и сердце успокоится.

Мираби вышла. На улице пахло свежестью и влажной землей. Сонно и молчаливо было снаружи, только капли, стекавшие со скользких листьев, глухо стучали по крыше. Каждая ветка, каждый нечаянно задетый листик обдавал потоком ледяной воды, но девушка защищалась рукавами длинного черного плаща. Мираби остановилась под раскидистым деревом и оттуда осмотрела дорогу. Близ перекрестка поблескивал кряжистый пень, окруженный мокрой травой. Грозовая тьма сгустилась над дорогой, покрытой топкими лужами, и неспешно уплывала в сторону Монт-дʼЭталя, а со стороны замка скакали всадники. Мираби увидела на них серую одежду и, сразу почувствовав неладное, решила поостеречься. Она юркнула в лес и побежала к дому. Топот копыт стих. Девушка оглянулась, но густая чернота деревьев скрыла дорогу, и Мираби могла ориентироваться лишь по звукам. Она услышала, как всадники спешились на развилке.