Двуликие
– Знаешь, кто это? Ничего, скоро узнаешь. Скоро все узнают, что королева и младший принц вернулись домой.
Роберт бережно закрыл крышку и приказал извозчику трогаться. Повозка неловко дернулась, развернулась и выехала на дорогу, а впереди нее уже мчалась весть, которая стремительно охватывала деревню за деревней, город за городом: погибший принц вернулся домой. И именно она, а не Роберт, первой добралась до Мейфора. Роберт же не спешил. Он хотел, чтобы весть о его возвращении сперва укоренилась в сознании калледионцев и чтобы в Мейфоре его встретили подобающе.
К вечеру центральный тракт опустел, и его скрыли сумерки. Извозчик намекнул, что пора искать ночлег.
– Сверни туда, – Роберт указал на городок, на въезде в который стояла гостиница, на ее вывеске были изображены две вставшие на дыбы лошади.
Общий зал гостиницы восторженно шумел, пахло чем-то ароматным, хотелось есть. Извозчик хлопотал о комнатах, а Роберт тем временем уселся за стол. «Тот самый принц», – услышал он перешептывания за спиной. Он тайком улыбнулся. К нему с любопытством приглядывались, а одна служанка осмелилась подойти.
– Вы – возвратившийся принц, о котором все говорят?
– Я, – с гордостью подтвердил Роберт.
Десять лет подряд его считали погибшим: говорили, что корабль, на котором плыли маленький принц и королева-мать, попал в шторм и разгневанное море навсегда поглотило их.
– Все почти так, – вокруг собрались слушатели, и воскресший принц начал трогательную историю. – Корабль накренился, и нас выбросило за борт. Не было надежды на спасение! – он вздохнул. – Но море смилостивилось, и волны выбросили нас на жесткий и безлюдный берег. Нас подобрал чужой корабль. Нас приютили в Заморье, и там мы жили все это время. Мы боялись снова оказаться в море, попасть в шторм, потому не возвращались домой в Калледион.
Глаза Роберта налились слезами. Он закусил губу и отвернулся.
– Но недавно мою мать, королеву Эмилию юн Реймстон, поразила смертельная болезнь, – продолжил он. – Она пожелала вернуться на родную землю, чтобы обрести покой в кругу семьи. Мы сели на корабль, но не успели добраться до берегов Калледиона. Смерть нашла ее раньше. И теперь я везу гроб с ее телом в родной дом, в Мейфор.
Роберт замолчал. Опустил глаза, осознавая всю боль утраты и позволяя прочувствовать ее всем, кто слушал историю. Он предложил зрителям выпить за почившую королеву Эмилию юн Реймстон. На редкие вопросы, отчего он сразу не сообщил о своем спасении, отчего не опроверг новость о своей смерти и смерти королевы, Роберт нашел изящный ответ: мать послала пару писем в Калледион, но они, видимо, затерялись по пути.
– Море не любит меня, – покачал он головой.
– Так уж все и было? – не поверил кто-то.
– Именно так и никак иначе, – ничуть не смутился Роберт.
А ведь действительно не было никакого шторма, который смыл его и мать за борт. Сильный ветер вспенил море, но волны едва добирались до нижней палубы. Не было никакого спасительного корабля, который увез их в Заморье. Не было и жизни в Заморье, за исключением пары месяцев, которые Роберт провел там ради создания легенды. Правдой было лишь то, что он чуть не утонул.
– Всем выпивки за мой счет! – распорядился Роберт и подмигнул симпатичной служанке, которая первая подошла к нему. Остаток вечера и ночь он провел вместе с ней.
С хорошими мыслями Роберт заснул. Проснулся с плохими. Его схватили за плечо и резко подняли на ноги раньше, чем он успел сообразить, что происходит. Вокруг были вооруженные люди – королевская стража.
– Это ты – лжепринц? – спросили у Роберта.
– Нет, я настоящий принц! – возразил он.
Возражения не подействовали на стражников. Роберта выволокли из гостиницы и усадили в крошечную повозку с окном, заколоченным решеткой. Гроб, в котором покоилась королева Эмилия, водрузили на другую повозку. С гробом обращались намного аккуратнее, чем с Робертом. «Лжепринца» охватило волнение, но он старался не подать виду, что испугался. Он разлегся на дне повозки и насвистывал веселую песенку, которую разучил в Заморье. Стражники хмурились. Один из них, который утром назвал Роберта лжепринцем, поравнялся с повозкой и приказал ему замолчать.
– Выдает себя за погибшего принца, а нам с ним возиться, – пробурчал стражник.
Роберт рассмеялся:
– И отчего вы решили, что принц погиб?
– А как же? Все это знают, – ответили ему.
– Кто это – все?
– Да все! Всем известно, что принц и королева погибли во время шторма.
– А их тела, конечно, не нашли? – ухмыльнулся Роберт.
В его словах звучала неудобная правота.
– Кто ж их искать на дне будет? – рассердился стражник и окончил разговор.
Через несколько дней показались знакомые места. Центральный тракт вывел повозку к воротам первой мейфорской стены. За ней вверх по холму уходила аккуратная аллея, на востоке густели леса, а в низине лежало спокойное сине-серое озеро. При виде этого огромного чана воды, который с легкостью может поглотить оступившегося человека, у Роберта внутри все неприятно сжалось.
За второй стеной высились серые башни Мейфора. Многочисленные галереи и переходы соединяли высокие остроконечные башни. Всколыхнулись воспоминания, но Роберт отмахнулся от них и обиженно отвернулся. Он больше не любил это место.
Повозка въехала в последние, третьи ворота, высокие и прочные, которые преграждали путь во двор Мейфора. Здесь Роберта разлучили с его главной ценностью, с гробом матери. Гроб оставили пока у дверей замка, а принца, как он услышал, решили запереть в одну из башен. Роберт достал из-за пазухи запечатанное письмо и вручил его одному из стражников, который охранял гроб. Стражник неодобрительно посмотрел на арестанта, но письмо принял.
– Это доказательство, передайте королю, – пояснил Роберт.
– Король сейчас выйдет, – ответил стражник, с опаской забирая письмо.
Роберта отвели в сторону. Все стояли, в нетерпении ожидая короля. Через несколько минут во дворе показался тот, в чьих руках находилась судьба Роберта. Калледионский король спокойным шагом подходил к гробу, еще не вполне осознавая, что его ожидает. Несмотря на жару, на его плечах покачивалась тяжелая мантия, застегнутая на груди блестящей брошью, а голову увенчивала массивная золотая корона с драгоценными камнями. Роберт мысленно примерил на себя этот образ и улыбнулся.
Король остановился и с презрением посмотрел на гроб. Он обмолвился парой слов со стражниками, и по его приказу они подняли крышку. Джеральд взглянул на лицо женщины-покойницы, а Роберт внимательно наблюдал за его реакцией.
– Это королева, – объявил Джеральд. Ни капли растерянности не отразилось на суровом лице, лишь все то же презрение и, возможно, задумчивость. – Похороним ее как подобает.
За королем подошли и старшие его дети: наследный принц Тео, принц Сердон и принцесса Карленна. Роберт, наверно, и не узнал бы их, если бы не роскошные наряды и драгоценности. При виде их он не почувствовал ничего, что следовало чувствовать к родным людям. А они изумленно глядели на мать, некогда потерянную и вот теперь вернувшуюся, но только ее нельзя было ни обнять, ни поцеловать. И не замечали Роберта.
– А что делать с арестантом, назвавшимся принцем? – спросили Джеральда.
Король задумался. Стражник подал ему запечатанный конверт, переданный Робертом. Неодобрение читалось на лице Джеральда, но он принял письмо.
«Прошу считать юношу, который будет сопровождать меня без сознания либо мертвой, моим сыном», – гласило письмо, а суровый король нахмурился. «Прошу принять принца обратно в семью», – диктовала не так давно Анна Мельден, а умирающая Эмилия послушно выводила строку за строкой, опасаясь, что смерть заберет ее раньше, чем они доберутся до Калледиона, и тогда нечем будет доказать истинность происхождения Роберта.
– Я не верю, – сухо произнес король и сложил письмо. – Эмилии могли угрожать, чтобы она под страхом смерти написала этот вздор. А если это и правда, то кто угодно мог в дороге убить истинного принца и занять его место. Это не мой сын.
Король повернулся к Роберту. Он скомкал письмо и сказал громко, чтобы слышал весь двор:
– Ты не мой сын, мы оба знаем, что это правда.
– Я калледионский принц, и мы оба знаем, что это правда! – парировал Роберт и посмотрел Джеральду прямо в глаза.
Повисло молчание. Джеральд усмехнулся.
– В башню его! – махнул король, и Роберта уволокли в темницу.
Глава 35
Черная книга
В Калледионе стояла летняя жара, но ленивое спокойствие нарушили перемены, водопадом хлынувшие на Мейфор.
Наследный принц Теоттор женился на Аэлии, близилась свадьба принцессы Карленны с Адреном. Но ничто так не интересовало местных жителей, как возвратившийся принц и погибшая королева-мать.
В день похорон королевы вся королевская семья, объятая мрачным настроением, собралась на кладбище. Эмилию юн Реймстон обмыли, переодели и надушили, чтобы она в последний раз с достоинством предстала перед народом. Гроб с откинутой крышкой оказался на солнцепеке, и члены королевской семьи, стоявшие рядом, едва дышали. Карленна обмахивалась черным веером. Шея и спина взмокли, и принцесса еще ниже опустила вуаль на шляпке, но она никак не помогала скрыться от солнца. Карленна видела, что отец раскраснелся и постоянно вытирал пот со лба. Он выбрал неудачный день для похорон, но такая погода могла стоять еще долго.
К гробу подошел служитель храма Существ. Он положил руку на лоб королевы и вздохнул. Карленна с трепетом следила за его движениями, как будто ожидала, что от этих прикосновений мама проснется. Девушка не понимала, что должна чувствовать. Она хоронила маму второй раз, и это приводило в недоумение. Смерть как была, так и осталась, изменилась лишь дата, да появился самозванец, который воспользовался их горем. Самозванец ли? Карленна пыталась вспомнить черты Роберта, каким он был десять лет назад, и сравнить их с чертами этого юноши.
Служитель тем временем, произнося молитвенные речи, обкладывал королеву мелкими высохшими цветами. Он сжимал их в руке, а когда разжимал, лепестки падали в гроб и на вскопанную землю. Ветер принес один из лепестков под ноги Карленне. Принцесса сглотнула. Ее подруги, Шоара и Аэлия, стояли чуть поодаль в черных платьях и угрюмо переглядывались. Запах благовоний, которыми служитель опрыскивал королеву, рассеялся по кладбищу, и Карленна почувствовала себя так же скованно, как в храме Существ, где темные Существа с осуждением взирали на всякого непрошеного гостя. Служитель тем временем отставил два опустевших чана – в одном были благовония, в другом сухие цветы – и раскинул руки над погибшей королевой. Он заунывно зачитывал молитву Существам, и округа молчала в почтении. Карленна почувствовала, как кто-то гладит ее по плечу. Она обернулась и увидела Шоару.
– Зато теперь твоя мама похоронена как полагается, и ты можешь видеть ее лицо, пока не закрыли гроб. И тот юноша, возможно, твой брат, жив, – подбодрила подруга.
Принцесса покачала головой:
– Папа ему не верит.
Карленна вспомнила площадь, где вновь встретилась с давно погибшей матерью и с человеком, назвавшимся принцем. Она вспомнила жесткий взгляд папы и глупую ухмылку юноши, пока того уводили в закрытую башню.
Карленна отряхнулась от сухоцветов, принесенных ветром в ее сторону. Она топталась по рыхлой кладбищенской земле и желала, чтобы похороны поскорее закончились, слишком уж неуютно она себя чувствовала. Ей сполна хватило первых похорон, тех, что прошли десять лет назад. А служитель тем временем забрал принцессу из объятий Шоары и подвел к гробу. Он занес руку Карленны над королевой и отпустил. Карленна отдернула пальцы. Она в недоумении посмотрела сначала на служителя с блаженной улыбкой, потом на папу.
– Попрощайся с ней, – подсказал Джеральд дочери.
– Но я уже прощалась, – тихо ответила та.
Служитель, не слушая, сам распорядился рукой принцессы: приложил ее ко лбу и к волосам погибшей королевы. Карленна вздрогнула, ощутив холод мертвого тела. Когда служитель отпустил принцессу, она быстро отошла от гроба и отвернулась. Взгляд переметнулся к башне, куда поместили человека, назвавшегося ее братом.
Джеральд, как и дочь, попрощался с королевой и отошел в сторону. Он не показался принцессе расстроенным. Отец вел себя так, будто находился не на похоронах, а на каком-нибудь светском мероприятии, то есть держался величественно, спокойно и совсем не грустил. «Еще бы, чего ему грустить!» – с раздражением подумала принцесса, вспомнив про его любовниц.
Карленна пробежала взглядом по кладбищу. К счастью, ни одной из отцовских любовниц она здесь не обнаружила – у них хватило ума не приходить на похороны королевы. В знак одобрения принцесса взяла папу под руку и прижалась к нему.
– Скоро все закончится, – обрадовал он дочь.
Она облегченно вздохнула.
– А что будет с Робертом?
– Это не Роберт! – брезгливо возразил Джеральд.
Принцесса замялась. Вновь повернулась к башне, где томился предполагаемый брат. Она узнала его в том дворе. Узнала его театральные манеры, черные волосы и веселый взгляд. Или ей показалось, что узнала, ведь он умер, утонул десять лет назад, и она нафантазировала его сходство с самозванцем. И все-таки Карленне хотелось верить, что брат жив.
– У него глаза, как у Роберта, – заметила она.
– У многих людей голубые глаза, – возразил Джеральд. – Что нам теперь, всех в принцы записывать?
– Он понравился людям. О нем говорят. Появятся вопросы, если ты не выпустишь его из башни.
Король нахмурился и ничего не ответил.
– Ваше Величество, это правда, – вступила в разговор Шоара. – Все рады его возвращению. Но ведь можно легко доказать, он это или не он. Устройте ему проверку, пусть расскажет о себе, о своем детстве, о секретах, которые знает только принц. Если он не Роберт, то это легко выяснится.
Ее предложение казалось логичным и довольно уместным. Но по сердитому взгляду короля Карленна поняла, что совет пришелся не по вкусу.
– Я думаю, вам здесь больше нечего делать, – сказал он исподлобья. – Для вас похороны закончены, идите. Все трое.
Он указал пальцем на Карленну, Шоару и Аэлию.
– Правда? – обрадовалась принцесса. – Но ведь церемония не закончилась.
– Идите, – настоял король.
Девушки пожали плечами. Приказ короля есть приказ, и они безропотно подчинились, поскорее удалившись с кладбища. Подруги пешком пошли к замку. Их сопровождали звонкоголосые птицы, а вокруг на зеленых полянах вздувались серые макушки одуванчиков. Толпа прихожан, желавших попрощаться с погибшей королевой, выстроилась от храма до скрипучих ворот кладбища. Карленна взглядом пронеслась по длинной очереди. Всем хотелось убедиться, что в гробу лежит именно королева, та самая Эмилия юн Реймстон, а не самозванка.
– Охотник тоже был на похоронах, вы видели? – спросила Шоара.
Карленна помотала головой. Она никак не думала, что охотник заинтересуется похоронами, ему там делать было нечего.
– Не видела.
– Он был там в самом начале, потом ушел. Разнюхивал что-то, – брезгливо заметила Аэлия.
– Искал ведьм? Или решил, что мою маму убили ведьмы? У него же одно колдовство на уме, – хмыкнула принцесса.
– На тебя смотрел, пока ты не видела.
Холодок прошелся по коже. Карленна не придумала, что ответить, и промычала что-то невразумительное. Странное внимание охотника раздражало. Он с самого начала подозревал ее связь с колдовством и не отставал, потому она не чувствовала себя свободной в собственном замке.
– Хватит о нем, – попросила Карленна.
Подруги замолчали и дальше шли молча.
Девушки расстались в коридоре замка. До поминального пира еще оставалось время, и у Карленны было время, чтобы привести себя в порядок и отдохнуть. Карленна вошла к себе в комнату и замерла на месте. Ее охватили возмущение и страх.
В кресле, закинув ногу на ногу и откинувшись на мягкую спинку, по-хозяйски расположился тот, чье имя столь часто всплывало в разговорах в последнее время. Дант Гарс насмешливо поглядывал на Карленну, нерешительно стоящую в дверях, и поглаживал черную бороду. На кресло была небрежно брошена его кожаная безрукавка, а сам охотник облачился в плотную белую рубаху с узором, вышитым красными нитями, напоминающим пятна крови, словно Дант Гарс гордился своими кровавыми достижениями. В руках он держал книгу. Ту самую, которую Карленна так трепетно прятала ото всех, особенно от охотника. Но он добрался до книги и теперь скалился на принцессу. Ей стало страшно.
Дант Гарс провел рукой по черной обложке колдовской книги, открыл ее, послюнявил пальцы и перевернул страницу.
– Увлекательно, – рассмеялся он. – Ведьмы, заклинания, Мертвая Королева… Это ты перед сном читаешь?
В ответ охотник услышал напряженное молчание.
– Ну? Неужели не будет никаких оправданий? Никаких «это не мое, мне подбросили»?
– Это не мое, – пролепетала принцесса.
Она множество раз прокручивала в голове подобные ситуации и продумывала отговорки, но теперь, когда книгу обнаружили, мысли резко спутались. Единственное, до чего Карленна могла сейчас додуматься: надо отнять у охотника книгу и уговорить его молчать. Нельзя выдавать ни себя, ни настоящую владелицу книги.
– Это не мое, – повторила она.
– Верю. Отчего же не поверить? Ты проходи в комнату, пока кроме меня никто не увидел книгу, – он пригласил ее жестом. – Теперь-то ты не будешь жаловаться папочке, что злой охотник тебя обижает?
Карленна закрыла дверь. Изображая уверенность, подошла вплотную к Данту Гарсу и потянулась к книге.
– Не буду, если отдадите мне ее.
– Отдам, если скажешь, чья она.
– Я не знаю, – с полнейшей искренностью произнесла принцесса, но обмануть охотника не удалось.
Он встал с кресла, и принцесса съежилась перед его крупной фигурой.
– Знаешь. И скажешь, если не хочешь, чтобы все узнали об этом, – он покачал книгой, – маленьком недоразумении.
Карленна, разумеется, не хотела. Она судорожно перебирала в голове возможные ответы, но ни один ей не понравился: она либо вынуждена была сдать охотнику ведьму, либо сдаться сама, либо как-то защититься от его нападок. Но девушка повторила твердо:
– Не знаю. Не скажу.
Дант Гарс сделал шаг назад. Он не выпускал книгу из рук и подозрительно улыбался.
– Тогда я заберу книгу и расскажу о ней королю.
– Не надо, – тихо попросила Карленна.
– Или… – он усмехнулся, и от его усмешки Карленне стало совсем не по себе. – Или ты можешь предложить что-нибудь поинтереснее. Взамен книги.
– Что? – не поняла принцесса.
– Догадайся.
Охотник с дерзкой ухмылкой склонился над Карленной и прошелся по ней липким взглядом. Она не знала, чего он хочет на самом деле. На ум приходил лишь один способ отвлечь его. Девушка кокетливо отвела взгляд от Данта Гарса, а после приподнялась на носочки и поцеловала его. Эта тактика пришлась мужчине по вкусу. Он крепко обхватил принцессу за талию и прижал к себе, не позволяя ей отступить, если она вдруг передумает. Карленна едва успевала отдышаться между потоками грубых и жадных поцелуев охотника.
– Ну все, хватит, – она сочла, что с него довольно.
Но Дант Гарс рассчитывал на большее. Не успела принцесса опомниться, как охотник опустился в кресло и потянул ее за собой. Он посадил девушку на колени, развернув к себе лицом. Она смутилась и спрятала взгляд. Захотела встать, но охотник крепко держал ее за бедра под высоко задранным платьем.
– Думаешь, со мной можно играть так же, как ты играла с юными королями? Распалить и оставить ни с чем?
– Я не виновата, что вы так легко распаляетесь, – едва сдерживая крик, произнесла Карленна и снова попыталась встать, но Дант Гарс все еще удерживал ее.
– Со мной ты играть не будешь, я всегда получаю свое.
Карленна помотала головой:
– Не в этот раз.
Принцесса уперлась руками в охотника, чтобы он не мог приблизить ее к себе. Она пыталась сопротивляться, но он одной рукой сжал оба ее запястья.
– Ошибаешься, принцесса. Ты ведь хочешь, чтобы я забыл про книгу? Правда? – переспросил охотник, и, насмешливо глядя Карленне в глаза, потянул за шнуровку на ее платье.
Принцесса хотела закричать, но не могла: это был бы несмываемый позор, если бы ее увидели слуги или сам король, готовую отдаться охотнику за его молчание о колдовской книге. Он снимал с нее платье. Принцесса закусила губу: так далеко она не заходила ни с кем. Ей было стыдно и страшно, и ее ошеломляло поведение Данта Гарса, но противостоять ему она не могла. Проще всего было зажмуриться и позволить охотнику получить желаемое.
«Только бы никто не узнал об этом. Особенно папа».
Глава 36
Повстанец, принцесса и письмо
Догорала последняя свеча. Она устало дрожала, готовая в любую минуту потухнуть и погрузить спальню в слепую тьму. Фергюс приказал слуге заменить свечу и улегся в кровать. Потянулся к лежащей на столике книге. «О Существах, Мертвой Королеве и религии», – прочитал он название.
Анна Мельден обещала навести беспорядки в Мейфоре, а Фергюс обещал ей изучить историю Мертвой Королевы – пришло время исполнять свое обещание. Но с первых страниц он понял, что не найдет здесь то, что ищет: чутье подсказывало копать глубже, искать связь Мертвой Королевы не с религией, а с реальностью. Старик отложил книгу. Была еще другая книга – про Мертвую Королеву и ее чудовищ, огромных ящеров, – но, кажется, он забыл ее в кабинете. «В другой раз, Анна, в другой раз», – решил Фергюс и закрыл глаза. Темнота окружила его, освободила разум от бесконечного круговорота мыслей, и советник погрузился в сон.
– Милорд! Лорд Кединберг, просыпайтесь! – чья-то рука тормошила Фергюса за плечо, и назойливый голос резал слух.
Говорят, старикам нужно меньше времени на сон, и советник по большей части был согласен с этим утверждением. Но столь наглое пробуждение нарушало всякие границы этого самого «меньше». Фергюс чувствовал, что не проспал и часа, притом разбудили его слишком резко, и оттого голова отяжелела, а сознание беспорядочно металось между реальностью и сном. Старику потребовалось некоторое время, чтобы понять, что неспроста в его комнате вместо одного привычного слуги находятся, как он насчитал, еще трое: секретарь, командующий гвардией и призрак инквизиции. Вчетвером они перебивали друг друга и пытались растолковать Фергюсу причину, по которой разбудили его. Старик перевел дыхание. Он приказал всем замолчать, а после дал слово призраку.
– Нэйт сбежал, – кратко пояснил тот.
Нэйт, пленный повстанец, несколько недель провел в подвалах инквизиции. Главаря и его людей допрашивали самыми изощренными методами, пока из них не вытекла последняя капля сведений, ради которых их держали в пыточных и допросных. Тогда Нэйта решили перевести в тюремную камеру под надзор гвардейцев, откуда он сбежал этой ночью.
Советник был вне себя от гнева:
– Уже начали поиски?!
– Нет…
– Так начните! – проорал он.
Фергюс наспех оделся и поспешил к своему кабинету. Он убедился, что отряды гвардейцев и призраков отправились на поиски беглеца и, поглощенный яростью, уселся за дубовый стол, на который светила луна. Сон сдуло как ураганом. Сердце колотилось. Фергюс сжимал и разжимал костлявый кулак, не зная, куда девать злость. Человек, который угрожал спокойствию королевства, сбежал от инквизитора. Гвардейцы пояснили, что Нэйт просто бесследно исчез, будто бы испарился из камеры.
«Исчез, как и девушка из таверны», – не мог не отметить старик. Он велел гвардейцам поскорее убираться с его разъяренных глаз и позвать кого-нибудь из призраков.
– Приведите мне нашего «друга», – приказал он, когда на пороге кабинета показались люди в серых одеждах. После того как «друга Л.» взяли вместе с остальными повстанцами у склада, Фергюс отпустил его и приказал не уезжать далеко от замка на случай, если его помощь снова понадобится.
Голова гудела от недосыпа. Фергюс тер виски, стараясь привести себя в чувство, но у него это плохо получалось. Тогда он встал и принялся ходить по кабинету. Потом подошел к окну и вдохнул прохладный воздух. Забарабанил длинными пальцами по подоконнику. Он был почти спокоен, но его раздражало пустое ожидание. Черное небо с пылью звезд молчаливо глядело на Фергюса.
Раздражение инквизитора рассеялось лишь к утру, когда на дороге показались три темно-серые лошади призраков и четвертая гнедая, на которой везли «друга Л.». Всадники въехали в ворота Монт-дʼЭталя, и через несколько минут раздался долгожданный стук в дверь.